– Я не умею обращаться с оружием. У меня есть только руки.

– Этого достаточно. Теперь остальные. Кто хотя бы немного знаком с оружием?

С полдюжины крестьян подняли руки. Меньше, чем Девлин ожидал, но уже что-то. Он кивнул:

– Хорошо. Отныне все будут учиться защищать себя с помощью оружия. Начнем с копья – его проще всего изготовить и использовать.

– Зачем? – спросила молодая женщина. – Против пиратов нам все равно не устоять.

Толпа согласно загудела. Девлин усилием воли подавил гнев на крестьян. Не их вина, что они превратились в стадо овец, но будь он проклят, если оставит их такими же беспомощными, как прежде.

– Затем, что я так приказал. Затем, что вам захочется спасти не только свою жизнь, но и жизни своих родных и близких. Затем, что нельзя безропотно отдавать все, что у вас есть.

– Но я слишком стар, – промолвил пожилой мужчина.

– Если ты не можешь драться, будешь стоять в дозоре или делать оружие для тех, кто может. Или нянчить младенцев, чтобы их матери тоже могли участвовать в подготовке.

Кое-кто отрицательно покачал головой.

– Только не я, – выкрикнула та самая молодая женщина, что подавала голос раньше. Она подняла руки и выставила перед собой ребенка, точно магический щит.

– Это касается всех! – зарычал Девлин. – Вы будете упражняться каждый день по часу, пока не наберетесь опыта. Моя собственная жена упражнялась за день до родов и снова занялась боевой подготовкой уже через месяц после рождения ребенка.

Девлин не собирался упоминать Керри. Он провел руками по волосам, обдумывая, что скажет дальше. Жители деревни молчали, вероятно, размышляя над его словами. Или пытались представить, что у Избранного может быть жена.

– Вы научитесь обороняться, потому что вам дороги ваши семьи, – убеждал их Девлин. – Беда уже близко. Если вы не защитите себя, вас не спасет никто. Вы будете сражаться, потому что по-другому нельзя. Это понятно?

– Да, – сказала Магнильда. – Но ты и вправду считаешь, что у нас есть шанс выстоять в сражении?

Он не мог ей солгать.

– Шанс есть. Наверное. Если сопротивление застигнет пиратов врасплох. Но даже самый крохотный шанс на удачу лучше, чем совсем никакого.

Девлин махнул рукой, и вперед выступили сержант Хенрик и Олува.

– Это сержант Хенрик, а это Олува – королевские гвардейцы. Они останутся с вами, чтобы научить вас тому, что умеют сами. А когда они сделают все возможное, то отправятся в другую деревню, а потом в третью.

Лейтенант Дидрик яростно противился этому решению, настаивая, что при встрече с бароном Девлину понадобится весь отряд. Но Девлин пресек возражения. Два человека не сделают погоды, если барон разгадает хитрость Избранного и прикажет своим стражникам атаковать отряд. Крестьянам нужнее навыки гвардейцев. Девлин жалел, что не может оставить больше людей, чтобы и в других деревнях жители без промедления начали подготовку.

– Все на свете отдал бы, лишь бы кто-нибудь почесал мне нос, – пожаловался Стивен. Солдаты и стражники вокруг него негромко рассмеялись.

– Тихо! – скомандовал Девлин. – Вы должны выглядеть несчастными и жалкими, так извольте вести себя как положено. Стивен, хватит хныкать. Постарайся изобразить испуг.

Стивен пожал плечами, насколько это было возможно при связанных за спиной руках.

– Я и так боюсь. Все время думаю, что что-нибудь обязательно пойдет не так.

Девлин приподнялся и сердито посмотрел на менестреля, а затем, ощутив, как к горлу подступает дурнота от смердящей подстилки, снова опустил голову. «Меня не стошнит», – в сотый раз повторил он себе, когда один из солдат споткнулся, и носилки, на которых лежал Девлин, угрожающе качнулись. Избранный не винил солдат, зная, что вес у него немалый и носильщикам приходится туго. Но эту роль, кроме него, не может сыграть никто.

Он не видел колонну бредущих бойцов, но догадывался, что они представляют собой весьма жалкое зрелище. Те, кто еще мог передвигаться верхом, были одеты в грязную и изорванную форму. Они ехали, уныло опустив головы. У многих виднелись повязки – признаки свежих ранений. Чтобы повязки выглядели естественнее, спутники Девлина перепачкали их кровью цыплят.

Всем, кто попадался на пути, рассказывали одну и ту же историю: они схватили убийцу асессора и везли его на суд к барону. По дороге на отряд налетели морские пираты. Избранному и его товарищам удалось отбиться, однако это обошлось им очень дорого. По замыслу Девлина, вид отряда должен был вызывать жалость. Он называл это «спрятаться на самом виду». Прапорщик Миккельсон обозвал его план «величайшей глупостью, какую когда-либо слышал», а лейтенант Дидрик выразился еще более недвусмысленно.

Но что еще оставалось делать? Если лорд Эгеслик закроет ворота, у Девлина не хватит людей, чтобы взять замок приступом. Подобраться к поместью барона незаметно тоже нельзя, потому что оно расположено на равнине, поросшей низкой травой и продуваемой всеми ветрами.

У ворот замка Девлин почувствовал, что внутри у него все сжалось. Наступил самый важный момент. Лазутчики барона уже доложили ему о приближении отряда. Что предпримет Эгеслик – впустит их или прикажет закрыть ворота и обстрелять непрошеных гостей из луков?

– Передайте всем, чтобы не отступали от плана, – шепотом предупредил Девлин Миккельсона. Прапорщик кивнул и объехал строй, негромко повторяя указания.

Девлин рискнул немного приподнять голову и взглянуть на ворота. Они были открыты, но их охраняли двое стражников – мужчина и женщина. Солдаты, тащившие носилки, замедлили шаг, и Девлин услышал нестройный топот сапог по деревянному мосту.

– Стоять! – раздался окрик.

Первая пара носильщиков остановилась, а вторая сделала это не сразу, из-за чего Девлин чуть не вывалился на землю. Его опять затошнило, и на этот раз он не удержался. Он перегнулся через борт, и его вырвало.

– Вот дерьмо! – выругалась стражница. Она подошла к носилкам и посмотрела на Девлина, который постарался выглядеть как можно несчастней.

– Мы привезли Избранного. Он желает видеть лорда Эгеслика, барона Коринта, – сказал лейтенант Дидрик, встав рядом с носилками.

– Барон рад приветствовать вас, – проговорил стражник низким голосом. Вероятно, он был старшим по званию, потому что после этих слов его напарница отсалютовала, и процессию пропустили на широкий двор замка.

Носилки опустили на землю, а всадники спешились. Прапорщик Миккельсон и лейтенант Дидрик обошли отряд, якобы справляясь о самочувствии бойцов. На самом же деле они внимательно изучали двор и высокие стены, проверяя, не приготовлена ли для них западня.

– Занесите Избранного в покои замка, и наш целитель осмотрит его раны, – сказал стражник.

– Нет, – прохрипел Девлин, приподнимаясь на локте с таким видом, будто это движение причиняло ему невыносимую боль. – Я должен исполнить свой долг… Мне надо увидеть барона… чтобы над виновным свершился суд.

Рука, на которую опирался Девлин, задрожала, и он стиснул зубы, словно напрягая последние силы.

– Это его последнее желание, – прошептал прапорщик Миккельсон достаточно громко, чтобы Девлин его услышал. – Заклятие уз заставляет его искать справедливости.

– Мы обязаны подчиняться его приказам. Но если барон почтит нас своим присутствием и выйдет во двор, Избранный успокоится, и тогда мы сможем отдохнуть, – добавил лейтенант Дидрик тоном человека, измученного бесконечными прихотями своего командира.

Старший из двоих стражников задумчиво пожевал губу, потом кивнул.

– Я доложу лорду Эгеслику о желании Избранного и сообщу вам волю барона.

Рука Девлина бессильно подломилась, и он снова рухнул на носилки.

Стражница из отряда Избранного, Ольга, опустилась перед ним на одно колено.

– Чем могу служить? – спросила она, и в ее глазах блеснул лукавый огонек. Она расправила одеяло, которым был укрыт Девлин, и, натянув его, проверила, хорошо ли лежит спрятанное оружие, чтобы в нужный момент оно оказалось под рукой.