Последние гвардейцы покинули опушку, и в наступившей тишине Стивен явственно расслышал пение птиц, приветствующих новый день. Из своей седельной сумки девушка извлекла длинную полоску кожи и подошла к менестрелю.

– Меня зовут Фрейя, – представилась она.

Теперь, с близкого расстояния, Стивен разглядел, что она молода, примерно одних с ним лет, что у нее открытое миловидное лицо и выразительные глаза теплого орехового цвета.

– А я Стивен. Ты, наверное, уже видела меня.

– Давай вытаскивай старую подпругу, а я подтяну новую, – поторопила менестреля Фрейя.

Стивен наблюдал, как девушка споро приладила новый кожаный ремешок, перочинным ножом проткнув в нем дырки, и пристегнула его с обеих сторон седла. Движения ее были проворными и уверенными, как будто она проделывала это уже много раз. Новая подпруга выглядела попроще старой – всего лишь широкая кожаная полоска вместо узорчатого ремня из плотной холстины, – однако сейчас Стивену годилась и такая, и он был благодарен девушке за помощь.

– Готово. Попробуй, – сказала Фрейя.

Юноша подергал подпругу; она прочно держалась на месте. Он дернул сильнее, и кобыла протестующе всхрапнула.

– Можно мне посмотреть на старую подпругу? – попросила девушка.

Стивен протянул ей бесполезный ремешок.

– Видишь, вот здесь ткань истерлась, и швы разошлись, – сказала она, повертев полоску в руках.

Менестрель кивнул. Ему показалось, что ткань скорее разрезана, чем порвана или истерта, но швы действительно разошлись, и подпруга лопнула именно из-за этого.

– Наверное, она начала рваться уже давно, – предположила Фрейя, – а езда по холмистой местности довершила дело. Небольшой разрыв легко было и не заметить, пока швы не лопнули совсем.

Стивен знал, что девушка пытается его утешить и найти оправдание его небрежности, но все же он прекрасно помнил, что вчера осматривал сбрую и не заметил никаких повреждений.

– Спасибо тебе. – Девушка и вправду очень ему помогла и, кроме того, избавила от позора, скрыв от других его промах.

– На моем месте ты поступил бы так же, – улыбнулась Фрейя.

Стивен задумался. Случись подобное с кем-нибудь из стражи, он бы, конечно, предложил свою помощь, даже если бы его об этом и не просили. Гвардейцы считали Девлина таким же стражником, как и они, а заодно приняли в свой круг и Стивена. Но солдат королевской армии менестрель по-прежнему сторонился и до сих пор не знал имен большинства из них.

– Нам пора, – сказал он. – Я объясню прапорщику Миккельсону, что произошло. Не хочу подставлять тебя.

Фрейя отвязала своего коня и вскочила в седло. Стивен последовал ее примеру.

– Если хочешь отблагодарить меня, приходи к нам как-нибудь после ужина, – лукаво сказала девушка. – Менестрель – желанный гость среди солдат.

Приятно, когда тебя просят сделать то, что ты умеешь лучше всего.

– Я не взял лютню, – вздохнул Стивен.

– Ты можешь петь, – настаивала Фрейя, – а у Тригга есть костяная дудочка, и мы уломаем его тебе подыграть.

– Твое желание для меня закон, – ответил юноша. – В первый же свободный от дежурства вечер я приду к тебе и твоим товарищам.

– Буду ждать, – сказала Фрейя и широко улыбнулась. Она пустила гнедого коня рысью, и Стивен поспешил вслед за ней, догоняя отряд.

Подъезжая к реке, обозначавшей рубеж Коринта, Стивен размышлял о последних неделях похода. Разительное отличие от их путешествия вдвоем с Избранным! Хорошо, когда можно поболтать в компании стражников и не надо полагаться на кулинарные навыки Девлина. Ко всему прочему, несмотря на довольно быстрый темп, Избранный не изнурял себя и остальных безумно длинными переходами. Но главная перемена произошла с самим Девлином. Для человека, который никогда не хотел быть командиром, он проявлял себя прирожденным лидером, сумевшим объединить разношерстный отряд в настоящее боевое подразделение.

Стивен со стыдом вспоминал свои первые впечатления о Девлине. Тогда он показался менестрелю обыкновенным крестьянином, недостойным звания Избранного. За резкими манерами и потрепанной одеждой Стивен не разглядел человека. Но то, что ускользнуло от юноши, увидели Боги. Ни один из знаменитых героев прошлого не сталкивался с такими трудностями, какие пришлось одолеть Девлину. Король и Совет всячески препятствовали ему, отряд раскалывало острое соперничество, и постоянно маячила угроза, что кто-то из так называемых защитников Избранного пойдет на предательство. Однако Девлин был решителен и целеустремлен. Уже сейчас он добился почти невозможного, объединив в общем деле солдат и стражников.

Это было не легко, совсем не легко. Солдаты остались в отряде не из любви или уважения к Избранному. Их скрытая неприязнь к нему никуда не делась, но если Девлин и замечал ее, то ничем не выказывал своих чувств. Он сохранял невозмутимость и отдавал приказы с видом человека, привыкшего, чтобы ему беспрекословно подчинялись.

Как и в прошлом путешествии, по утрам и вечерам Девлин оттачивал навыки владения оружием. Впервые наблюдая за учебным поединком на мечах между лейтенантом Дидриком и Девлином, солдаты с удивлением и смехом отреагировали на то, что лейтенант победил Избранного все три раза, наградив его ушибом на боку и кровоподтеком на шее.

На следующий день, когда Избранный продемонстрировал свое смертоносное умение и одним взмахом тяжелого топора рассек надвое деревянную мишень, уже никто не смеялся. Меткий глаз позволял ему раз за разом посылать стрелу арбалета или нож точно в цель, словно Избранный был не человеком из плоти и крови, а беспощадной стальной машиной.

Хотя Избранный и не отдавал такого приказа, гвардейцы проводили ежедневную боевую подготовку под присмотром бдительного сержанта Хенрика. Приступили к тренировкам и несколько солдат. Не прошло и недели, как все в отряде вслед за Девлином начали вставать еще до рассвета и упражняться с оружием. Даже самые озлобленные солдаты замечали, что к себе Избранный относится гораздо строже, чем к подчиненным.

Девлин поровну делил свое время между стражниками и солдатами, никому не отдавая предпочтения. Он чередовал трапезы, обедая то с одной, то с другой группой. Все видели, что с прапорщиком Миккельсоном он советуется не реже, чем с лейтенантом Дидриком, но, поскольку беседовали они всегда наедине, определить, кого Избранный больше уважает или к чьим советам прислушивается чаще, было невозможно.

В Розмааре они выследили и поймали небольшую кучку разбойников, которые нападали на крестьян и воровали скот. Стивен попробовал было описать это как доблестную битву, но в конце концов признал, что дюжина жалких оборванцев не годится в противники вооруженному отряду. Разбойники угодили точнехонько в ловушку, расставленную Девлином, и оказались зажаты между арбалетами конных всадников и мечами гвардейцев. Несколько мерзавцев попытались бежать и были ранены, остальные безропотно сдались, умоляя о пощаде, и Девлин передал их на суд сельского магистрата.

Это событие солдаты и гвардейцы отмечали так, будто выиграли великое сражение, а не разогнали шайку мелких бандитов. Смешавшись между собой, они обменивались немыслимыми выдумками о своей храбрости и героических подвигах. Стивен наблюдал за шумным весельем с какой-то отрешенностью. Он радовался легкой победе, но сознавал, что настоящие испытания впереди.

Вступая на землю Коринта, где царила подозрительная безмятежность, Стивен гадал, с чем же им предстоит столкнуться. Когда-то он лелеял мечты о приключениях и о том, чтобы жить подобно герою баллад; теперь он повзрослел и понял, что за красивыми и волнующими стихами стоит суровая правда, а за чудеса героизма приходится платить болью, страхом, кровью и самопожертвованием.

Почти через два месяца после начала похода отряд добрался до провинции Коринт. Они остановились в первом же городе, попавшемся им на пути и лежащем на перекрестке дорог, – в Брууме. Несмотря на ранний час, Девлин отправил бойцов подыскать себе жилье, а сам вместе с Дидриком и Миккельсоном устроил совет в таверне. Заклятие уз, мирно дремавшее всю дорогу, теперь подталкивало его вперед, хотя пока он еще не знал, что именно нужно искать.