Поставив чемодан у двери, она нашла родителей в холле. И замерла в дверном проеме.

– Я уезжаю, – произнесла она тихо, и Калдеры с ужасом обернулись.

– Уезжаешь? – Элейн потеряла дар речи. – Но куда?

– Не могу сказать вам. Мне необходимо уехать, и я не хочу, чтобы Чейз последовал за мной.

Они оба уже вскочили и не сводили с нее глаз.

– Почему ты не хочешь, чтобы Чейз нашел тебя? – спросил Джон, и Таша вздохнула.

– Потому что так лучше.

– Сбегать никогда не лучше, Таша. Правильнее остаться и спокойно разрешить все проблемы, – возразил Джон, но она лишь покачала головой.

– Не теперь. Сейчас правильнее – расставить по своим местам все, что я натворила с самого начала.

Лицо Элейн выражало все большую тревогу.

– Таша, милая, ты запуталась.

– Я лгала вам, – честно призналась Таша, смотря им прямо в глаза. – Когда я встретила вас впервые, то заставила всех поверить, что я – невеста Чейза. Но это неправда. Мы с сестрой близнецы. Чейз был помолвлен с ней.

– Боже правый! – воскликнула Элейн, упав в кресло.

Но Таша упрямо продолжала:

– Я влюбилась в него и выдала себя за нее. Чейз полюбил меня, принимая за нее.

Калдеры молча осмысливали, что она сказала. Тишину нарушил Джон.

– Когда Чейз узнал это? – спросил он, и Таша поняла, что свекор и раньше что-то подозревал.

– Чуть больше недели назад, – ответила она резко, и Элейн вздохнула:

– О, Таша, нет!

Скупые слезы выступили у Таши на глазах.

– Теперь вы знаете правду. Мне пора. Это единственный способ все наладить. – Она отвернулась, но, прежде чем открыть дверь, взглянула на них. Они не пошевелились. – Передайте Чейзу, что ему больше не о чем жалеть. Он свободен.

И ушла, забрав чемодан и захлопнув входную дверь. Бросила вещи в багажник, села сама, завела мотор и уехала, даже не обернувшись.

А в доме Джон Калдер многозначительно переглянулся с женой и кинулся к телефону.

Несколько дней спустя Таша стояла, облокотившись на перила, на веранде снятого ею домика и наблюдала ночной ливень. Кромешная тьма окутывала реку, и горы виднелись лишь черными контурами. Чтобы согреться, Таша потирала руки.

Она стояла так часами. Долгими, пустыми часами. Что теперь ей делать, было неясно. Неделю назад она точно знала – необходимо уехать. Теперь перед ней не было никакой цели, никакого стремления чем-то заняться.

Зачем торопиться, если все, что имело значение, кануло в прошлое?

Она в тысячный раз уставилась в темноту. Видимо, эти места красивы в солнечную погоду, но дождь лил не переставая с момента се отъезда от Калдеров. Надо бы, наверное, приготовить ужин, но есть не хотелось. Ничего не хотелось, она ничего не чувствовала, кроме холодного ветра и дождя.

Дрожь пронизала ее.

– Замерзла, Таша? – заботливо спросил мягкий, до боли знакомый голос, и она обернулась.

Чейз.

Он стоял в конце веранды, проводя рукой по своим черным намокшим волосам. Он был одет в коричневую кожаную куртку, такие же ботинки и выцветшие синие джинсы, подчеркивающие стройность длинных ног.

– Разве ты не был в суде? – произнесла она безразличным тоном; чтобы добраться сюда в это время, ему пришлось уехать еще днем.

Чейз шагнул к ней.

– Когда отец позвонил, я взял отсрочку. Ясно. Он тотчас отправился на поиски, и сестра из больницы наверняка выдала ее секрет. Должно быть, найти ее было нетрудно – она ведь не пряталась. Но зачем он приехал? Она все облегчила ему: ушла без шума, без скандала. Ему ничего не требовалось делать. Они оба знают, что ему нужна свобода. И он получил ее.

– Я не слышала, как ты подъехал, – заметила Таша вяло, смотря прямо в серые глаза на красивом лице, которое ей запомнится на всю жизнь. Она бесстрастно изучала свои эмоции. Она любит его. И не сможет больше любить так ни одного мужчину. Но ей не суждено быть с ним. Теперь она это знала.

– Я зашел со стороны офиса. Опасался, что ты снова сбежишь, – пояснил он, не сводя с нее глаз, будто правда думал, что она сбежит.

Это позабавило ее. Чейз должен был понять…

– Сбежать и уйти – разные вещи.

– Результат один и тот же, – возразил он. Может, еще не понял того, что стало для нее очевидным?

– Значит, ты решил приехать за мной.

– Ты в самом деле думала, что я все так оставлю? – спросил он спокойно, шагнув в полосу света из окна, и она увидела его усталые глаза и напряженные губы.

– Так было бы лучше. Ты только все усложняешь себе, – сказала она безразлично. – Выглядишь измученным, а этого бы не было, если бы ты смирился с моим отъездом, – добавила она раздраженно.

– Спасибо за заботу, но почему ты считаешь, что лучше отпустить тебя? – спросил Чейз, прислонившись к перилам в нескольких фугах от нее.

Таша нахмурилась. Почему он такой бестолковый?

– Потому что тебе нужно освободиться от меня, Чейз. Ты ведь сам это знаешь, – объяснила она.

– Будь это так, почему бы я стал просить тебя не принимать необдуманных решений? – возразил он мягко.

Таша вздохнула. Это совсем лишнее.

– А потому, что ты винишь себя в том, что я потеряла ребенка, – произнесла она отстранение и отбросила волосы со лба, не заметив, какую реакцию вызвали ее слова.

– Я и в самом деле виню себя, – признал Чейз, но Таша покачала головой.

– Я же сама побежала.

– Но я вынудил тебя к этому, – возразил он. – Разве нет? Таша поежилась.

– Какая разница? Ребенка нет. Ты свободен, – подвела она итог тому, что никогда не должно было начинаться.

Ее отстраненность разозлила его. В мгновение ока Чейз приблизился к ней, схватил ее за плечи и развернул к себе лицом.

– Довольно! Я никогда не освобожусь от тебя, Таша. Более того, не хочу освободиться! – воскликнул он страстно; в глазах его сверкали самые противоречивые чувства, но в основном гнев.

Таша должна была бы испугаться, но нет, это ее не задело. Как и ничто больше. Теперь она знала истинную причину таких его слов и хотела бы, чтобы он не чувствовал никакой вины за собой.

– Ты так не думаешь, – возразила она ровным голосом, и его пальцы сжались, причиняя ей боль.

– Да нет, думаю. И еще никогда в жизни не был так уверен в этом! – крикнул он и выругался, заметив ее отсутствующий взгляд:

– Черт побери, Таша, ты должна мне верить!

Ее губы изогнулись в печальной улыбке.

– Бедняга Чейз, перестань волноваться обо мне. Все в порядке. И ни о чем больше не жалею.

Чейз прикрыл глаза.

– Сожаления! Ты не представляешь, как они измучили меня! – Он произнес эти слова будто в агонии, и, когда снова взглянул на нее, стала заметна боль в его глазах. Он медленно отпустил ее.

– Ты ничего не можешь поделать. Никто ничего не может. – Таша пыталась облегчить эту боль.

Кажется, Чейз хотел сказать что-то грубое, но сдержал себя.

– Я не хотел, – произнес он с вымученным терпением. – Не то, что ты подумала, – добавил он сухо.

Таша пожала плечами.

– Я вообще об этом не думала.

– Тогда подумай теперь! – взорвался Чейз, выругался, но взял себя в руки. – Прости, – извинился он.

– Все нормально, – ответила она мягко, и ему оставалось разве что просить помощи у Бога.

Запасись терпением, он снова взглянул на нее.

– Я должен достучаться до тебя, Таша.

– Я хорошо тебя слышу.

– Головой, но не сердцем, – устало возразил он. – Я хочу объяснить тебе…

Таша рассеянно разглядывала его бледные щеки и поникшие плечи, и ей хотелось поскорей покончить с этим.

– Мне не нужны объяснения, Чейз. Они ничего не значат.

Его взгляд резанул ее как бритвой.

– Они значат для меня. Я хочу… Нет, мне нужно тебе все объяснить. Ты выслушаешь меня?

«Ему просто надо выговориться», – подумала Таша.

– Хорошо, слушаю, – согласилась она и вздрогнула от порыва холодного ветра. – Только пойдем внутрь.

Домик был удобный и почти без мебели. Гостиная и кухня, дальше две двери – в ванную и спальню; коврик ручной работы перед кирпичным камином – достаточно чиркнуть спичкой, и разгорится огонь, – полукруг из дивана и двух кресел.