Ей была малоприятна мысль, что Чейз презирает себя за то, что хочет ее, но последнее все же радовало ее. Непреодолимое притяжение, возникшее между ними вчера, не прошло бесследно. Он может бороться с ним, но не отрицать его. И если она все еще желанна, то, возможно, он любит ее в глубине души?

Он злится на нее. Она совершила ошибку и не отрицает этого. Но ведь он должен понять, что между ними было нечто особенное! Такое чувство не перечеркнешь. И поняв это, он позволит себе полюбить ее. Свободно, без сожалений.

Пытаясь избавиться от гнета своих мыслей, Таша села и вдруг почувствовала головокружение. Сбросив одеяло, она кинулась в ванную. Когда наконец спазм прошел, сбрызнула лицо холодной водой и почистила зубы. Почувствовав себя значительно лучше, приняла душ, надела белые джинсы с изумрудно-зеленой футболкой и причесалась – теперь можно спуститься вниз.

Внизу ее встретила гробовая тишина. Дом будто вымер. Таша огляделась по сторонам – холл был пуст. Чувствуя себя последним из могикан, она отправилась за чашкой чая.

Солнечная столовая находилась в дальней части дома, и из ее окон открывался потрясающий вид на луг и озеро. Стол был накрыт, и, видно, за ним уже завтракали, но теперь комната была пуста. На полке она обнаружила еще горячий чайник – верный знак, что кто-то поблизости. С легкой улыбкой она протянула к нему руку и моментально почувствовала напряжение в воздухе.

Таша медленно обернулась. Чейз стоял в дверном проеме. Прежде она бы кинулась к нему в объятия, но сейчас не то… Отводя взгляд, она вздохнула поглубже и снова переключила внимание на чайник.

– Чаю? – спросила она, откашлявшись и стараясь вести себя как ни в чем не бывало. Однако это оказалось не так просто: руки сильно тряслись, и струя лилась мимо чашки.

Его рука коснулась ее, усмирив непослушный чайник.

– Будь аккуратнее, не то обожжешься, – произнес Чейз хрипло.

Таша почувствовала слабость в ногах и закрыла глаза. Пусть все окажется по-прежнему, пусть он обнимет ее… Ей почудилось, что она уже чувствует его губы…

В коридоре раздался звук шагов. Таша открыла глаза и увидела входящего в комнату Звана. Он заметил, что брат его замер с рукой на чайнике, и подмигнул ему:

– Хороший чаек. Налей-ка и мне, Чейз. – Он сел за стол, разглядывая их. – Доброе утро, Таша. Вы оба выглядите усталыми. Что подняло вас так рано? – спросил он многозначительно.

Таша была очарована его мальчишеским шармом.

– Не знаю, как Чейз, а я не слишком хорошо себя чувствую, – призналась она и услышала, как Чейз тихо выругался.

– Садись, Таша, – приказал он, не сводя с нее глаз и убеждаясь в правоте брата. – Я налью тебе чаю. Хочешь поесть?

От заботы внутри у нее потеплело, и она расслабленно улыбнулась.

– Не откажусь от гренок, – ответила она и села на поспешно придвинутый Званом стул.

– Сейчас попрошу Моди пожарить. – Чейз пододвинул ей чай и исчез в кухне в поисках домработницы.

– Он что, совсем беспомощный? – удивился Зван. – Даже не верится, что имеет какое-то отношение к твоей беременности, – добавил он и налил себе чаю.

Хорошо хоть, что у самого Чейза нет сомнений в своем отцовстве. Иначе она и представить бы себе не могла, что стала бы делать.

– Он зол на себя за то, что не подумал обо мне, – объяснила она Эвану. Да, он может злиться на нее как угодно, но не способен забыть о трудностях ее состояния. Хотя вряд ли замечает столь явное противоречие. Однако только оно укрепляло ее надежду.

Эван отклонился назад, разглядывая ее.

– Знаешь, беременность тебе идет – плохое самочувствие не в счет. Ты просто расцветаешь.

Таша рассмеялась, проведя рукой по еще плоскому животу.

– Думаю, рановато, – протянула она.

– Что рановато? – спросил Чейз, появляясь с гренками в руках. Он взял стул и пристроился рядом.

– Таше не кажется, что она расцветает. Но в ней появилось что-то необычное… Знаешь, как в Али. – Он вспомнил о сестре, со дня на день ожидавшей рождения ребенка. – Как думаешь, Чейз? – Эван обратился к брату за поддержкой.

Таша затаила дыхание, ожидая его ответа. Что он скажет? Будет честен или солжет? И заметит ли она разницу?

Чейз выдержал паузу и медленно перевел взгляд с брата на Ташу.

– Я думаю, она стала еще красивее, чем прежде, – заявил он с некоторой неловкостью, а она не сводила с него робкого взгляда.

– Ты правда так думаешь? – Ее сердце выпрыгивало из груди.

– Не имею обыкновения лгать тебе, Таша, – произнес он спокойно и мгновенно лишил ее радости.

Она побледнела. Одной рукой дарит, а другой отнимает! Как можно так вести себя!

Таша неуклюже вскочила.

– Простите, – пробормотала она, стараясь сдержать поток слез, и кинулась прочь из комнаты.

Чейз догнал ее в коридоре и схватил за руку.

– Подожди. Черт возьми, стой! – Он не дал ей высвободиться. – Извини. Я вовсе не это имел в виду, – сказал он, и Таша обратила к нему полный боли взгляд.

– А есть что-то другое? Он вздохнул и отпустил ее.

– Я только хотел сказать, что говорю правду. И ни на что не намекал.

Таша, защищаясь, прижала руки к груди.

– Потому лишь, что не подумал об этом! – ответила она резко. Чейз сжал зубы.

– Черт возьми! Я хотел попросить прощения!

– И твои извинения все изменят? – Она бросила ему его же слова, и он, поняв это, покачал головой.

– Это разные вещи. Я не хотел обидеть тебя. Ее глаза были полны слез.

– А я не хотела обидеть тебя. Но ты же мне не веришь, так почему я должна верить тебе?

Чейз смотрел на нее несколько секунд, потом повернулся и ушел в столовую. Таша запрокинула голову, стараясь сдержать непослушные слезы. Она не хотела плакать, сердиться – да, но не плакать, и злилась за эти всплески эмоций. Она собралась с силами и для успокоения побродила по дому и внутреннему дворику – в нем уже не осталось никаких следов недавней вечеринки. Наконец устало опустилась в кресло.

Буквально как по мановению волшебной палочки перед ней на стол опустилась тарелка с гренками и чашка недопитого чая. Чейз…

– Доешь, – приказал он, возвращая ее к реальности.

– Не хочу, – отказалась она сухо. Его лицо стало еще более сердитым.

– Ешь! Ради себя и ребенка. Не зли меня. Он был прав, и Таша знала это. Ей нельзя слабеть и тем более причинять вред ребенку. Она неохотно взяла гренку и откусила кусочек. Какое-то время последив за ней, Чейз прислонился к ограде и перестал обращать на нее внимание, разглядывая открывающиеся просторы.

«Он сейчас похож на сторожевого пса», – отметила Таша про себя, поняв, что он не уйдет, пока не убедится, что ее тарелка пуста. Еле слышно вздохнув, она расслабилась.

– Очень тихо. Где все? – спросила она немного погодя.

Чейз обернулся, довольный тем, что гренки уменьшаются в количестве.

– Маме позвонили утром, – пояснил он, и у Таши округлились глаза.

– У Али родился ребенок?

– Мальчик, – подтвердил Чейз и взглянул на часы. – Мама с папой уехали утром и скоро должны быть на месте.

– Бабушка в восторге? – шутливо спросила она, и Чейз улыбнулся:

– В полном.

Они понимающе переглянулись.

– Бедняга Джон, – усмехнулась она, а серые глаза Чейза заплясали от смеха.

– Надеюсь, с ними ничего не случится в дороге.

– Когда у нас родится ребенок, может, стоит предложить им пожить у нас, чтобы мы могли за них не волноваться? – спросила Таша, и взгляды их встретились: между ними нарастало ощущение общности.

Но тут на дереве неподалеку закричала птица, и момент был упущен. Почувствовав, что его защита ослабла, Чейз выпрямился.

– Мы побеспокоимся о них, когда придет время, – отрезал он, и Таше показалось, что зашло солнце.

Так было хорошо просто говорить с Чейзом, будто их ничто не разделяло… Таша чуть не закричала от отчаяния, однако со спокойным видом взяла в руки чашку.

– Ты прав. И прав был насчет завтрака. Я действительно проголодалась.

Чейз приблизился и забрал пустую тарелку.