Она шелохнулась, повернула ко мне свою прелестную головку.

- Это я, - я побоялся, что моя чернильная рожа испугает ее и предусмотрительно повернул зрачок ночника в ее сторону.

- Я пришел, чтобы помочь тебе. - продолжил, не дождавшись ответа.

Она протянула мне свою руку и я жадно припал к ней губами.

- Скажи мне, кто я? - наконец прозвучал ее голос.

- Ты - Эмилия.

- А кто такая Паша? - она присела, подмяв подушку под колени.

- Это другая женщина. Не ты. Ты - хорошая, добрая.

- Почему ты черный? - без оттенков, механический, голос.

Эх, Веню бы сюда.

- Скажи, Эмилия, где мои друзья?

- Паша знает.

- Спроси у нее.

- Она не хочет говорить.

Ладно. Надо сматываться отсюда. Но только вместе с ней.

- Милая, подожди меня здесь. Никуда не уходи. Я скоро приду.

Я стал соображать, каким образом разузнать куда дели пленных. Ведь были же у нее помощники. Кто? Водитель.

- Где твой водитель?

- В пристрое, - все так же сухо протянула она.

- Умоляю, будь здесь.

- Хорошо, - она послушно легла.

- Умница.

Я высунул голову в коридор, осмотревшись, пробежал к стеклянному павильону, соединявшему пристрой. В здании опасаться было нечего - все мирно спали. А вот на улице - там собаки. Надо будет подумать, как выбраться.

Я доковылял до пристроя. Из щели в воротцах струился яркий свет и слышны были голоса играющих в карты людей. Двое.

- Ты по что мухлюешь? - сиплый голос гневно взвизгнул.

- Да ты что? - вякнул второй, шепелявый.

Коренастый обладатель сиплого голоса схватил шепелявого за грудки, приподнял и бросил обратно на инструментный ящик.

- Ладно, ладно. Вот карта. А у тебя все равно больше.

Коренастый обиженно засопел, а шепелявый ударил его два раза картами по носу.

- Надо было на деньги играть, - сожалеючи произнес он.

Я поскреб ногтями по плинтусу. Звук привлек внимание игравших. Шепелявый потянулся за монтировкой.

- Опять крыса. Недавно ведь травили.

- Боюсь я их - хвосты такие противные, голые, - коренастый передернулся.

- Пойду, шугану.

Лиловая тень загородила свет лампочки и я вжался в холодное стекло павильона.

Как только показалась лысина шепелявого, я рубанул его ладонями по ушам. Негромкий хлопок и тело обмякло.

- Тихо, тихо. Не торопись падать, - прошептал я и принял его массу, оттащил в сторонку и упал вместе с ним, потом выполз и перекатил его тело с себя на спину.

- Эй, Гога. Ну что, убил?

Я стащил с безмолвного Гоги носок и скомкав его, бросил в комнату.

Судя по раздавшемуся визгу, он благополучно был принят за крысу. Я запрыгнул следом и набросился на коренастого. Повалил его на кафельный пол и схватив за горло, пообещал сдавить, если он не скажет того, что мне нужно.

- Все скажу. - часто-часто закивал он.

- Где те люди, которых взяли с иподрома?

- В городе. Дом номер шесть по Большой улице. Они в бойлерной.

- Спасибо, - в благодарность я все-таки сдавил его шею, заставив ненадолго уснуть.

Впрочем можно было его не трогать, поторопился. Придется самому вести машину. Вот только как до нее добраться?

Я вернулся к Эмилии. Она не спала и я заметил в ее глазах блеск тревоги. Хоть какие-то чувства, а то - кукла куклой.

- Пойдем.

Она послушно поднялась, я напялил на нее японский, в букетах, халатик и повлек за собой к зашторенному окну. Надеюсь в ее комнате оно не забито. Шагала она как в сомнабуле - медленно и путая направление. Пришлось взять ее на руки. И опять Долорес возникла перед глазами. Что же теперь будет?

Рама поддалась и, крякнув, раскрылась. Я усадил драгоценную ношу на подоконник, перелез сам и принял ее тело с другой стороны.

На улице ветер и тихо каплет дождь. Лимузин совсем недалеко - каких-то метров тридцать. Я спустился по скользким от воды мраморным ступеням парадного. Шаг, еще, другой. Мы все ближе к заветной цели. Я уже чувствую под ногами влагу травы.

Шорох. Короткий тихий треск, похожий на стон сломленного дерева. Эхом он отзывается от каждого куста, клумбы, фонтана, повторяется за спиной, перекатывается на лужайку, за машину.

Собаки!

Это их рык заставляет мой пульс забиться слабым ручейком.

Они везде!

Я напрасно вглядываюсь в набитый легкой поволокой воздух: им видно, а не мне.

Почему же они не нападают?

Догадываюсь: наверное от того, что Эмилия в моих объятиях. Она не кричит, не зовет о помощи. Противник ошеломлен и не знает как поступить. Скорее к машине!

Легко сказать - скорей. После каждого шага, ворчание за моей спиной и впереди меняет тональность, в нерешительности передвигается, готовое превратиться в зловещий утробный хрип, когда животное, наконец, собирается накинуться на врага.

Только бы Эмилия не застонала во сне.

До машины остается не более трех шагов, а я уже потерял с потом столько влаги, что губы с треском лопаются, когда я пытаюсь облизнуть их сухим языком.

Последний шаг! Только бы не было замкнуто.

Я щелкнул ручкой и, о, счастье! дверца клацнула и освободила вход. Вместе с Эмилией я нырнул внутрь, в этот момент она капризно хныкнула и свора бросилась вперед. Но я успел захлопнуть дверь, прежде чем свирепая морда оказалась рядом.

Неуклюжий кобель уткнулся мордой в стекло с такой силой, что я испугался выдержит ли. Удар, однако на него нисколько не подействовал. Разве что, поняв, что с этой стороны ему не светит, пес бросился к соседней двери, а я, весь объятый дрожъю начал нервно ударять по фиксаторам дверей, словно был уверен, что у злобной твари хватит ума открыть замок.

Из мрака вынырнули остальые. Они с разбега бросились на капот, оттуда полезли на крышу, глухо рыча, уже не опасные, царапая когтями стекла. Теперь я засмеялся. После такого напряжения.

Я занял место водителя и повернул ключ. К реву зверей присоединился еще один - дружественный.

Все таки неудобная штука - автомобиль. То ли дело мой мотоцикл. Достался он наверное "красным шапочкам".

Я вырулил в направлении ворот. Они оказались заперты. Добавив газ, я ударил в огромную решетку. Правая фара погасла, стекло тут же покрылось сетью трещин, капот задрался горбом, но, слава богу, едем.

Собаки первый километр не отставали ни на метр. Одна из них умудрилась вцепиться зубами в колесо - глупо и неудачно: раздался истошный визг, а машина вздрогнула, вроде как налетев на небольшую кочку.

Вскоре псы отстали, но шина была повреждена - я это почувствовал по вихлянию руля. По хорошему следовало остановиться и сменить колесо, но страх заставлял гнать вперед.

Минут через пять, когда я понял, что никуда не денешся - остановился.

Кошмарное зрелище предстало моим глазам - разорваный пополам пес, челюсти которого сомкнулись вокруг превратившейся в лохмотья резины. Как уж его разделило и где вторая половина - не укладывалось в голове.

Заставляя себя поторопиться, я кинулся к багажнику. Весь хлам пришлось выбросить на дорогу. Отстегнув колесо, я нащупал в темноте балонный ключ и домкрат.

Скользкие гайки омерзительно холодили пальцы. Потянув изувеченное колесо на себя, и сорвав его, я толкнул его в канаву и незамедлительно принялся вставлять запасное, но от усердия и бешенной спешки умудрился затоптать две гайки. Мало того - раздавшийся издалека собачий лай привел меня в ужас и я наскоро наживил оставшиеся три гайки, и даже как следует не подтянув их, завертел рукояткой домкрата.

Не стал я ничего собирать, и багажник не закрыл - скорее вскочил за руль и газанув, сорвался с места, уже на ходу захлопнув за собой дверь.

Через полкилометра мы на перекрестке шоссе. Вспыхнувший от света фары указатель дал знак двигаться направо - к городу.

Я неустанно следил за температурой: главное чтобы от удара не потек радиатор. К счастью, все было в норме. Можно прибавить скорость.