- Все несчастья от этой сводницы, бабки Цивьи, - говорили многие.
Повивальную бабку Цивыо кормила не столько ее акушерская практика, сколько "клуб". Она охотно предоставляла свою квартиру молодым парочкам, не имевшим возможности встречаться в доме родителей. По субботам и праздникам в ее доме собирались парни и девушки из простонародья, солдаты из расквартированного в городке пехотного батальона, белошвейки, служанки из богатых домов, все, кто хотел за небольшие деньги весело провести время. Вход в "клуб" был свободный, но зато Цивья бойко торговала семечками, мочеными яблоками, квасом, мороженой клюквой по цене немного выше, чем на базаре.
Парням и девушкам предоставлялась возможность танцевать, играть в фанты, веселиться и проводить время как им вздумается.
Цивья им ни в чем не мешала.
Поэтому, если с девушкой случалась "неприятность", все догадывались, что след ведет в "клуб" Цивьи.
Долго искать соблазнителя Сироты не пришлось.
После короткого расследования удалось установить, что виновник ее позора солдат, барабанщик второй роты Эля Кунин, который уже давно сватался к красивой Сироте, обещая жениться на ней, как только окончится срок его службы.
До военной службы он был дамским портным в губернском городе. В свободное от службы время он и теперь обшивал офицерских жен. Это давало ему возможность франтить в перешитом по своей мерке казенном мундире, носить собственные хромовые сапоги и собственную фуражку, мазать черные усики фиксатуаром и, отправляясь в "клуб", опрыскивать себя духами "Пачули".
Он был лучшим танцором на вечеринках в "клубе", лучшим гармонистом, самым ловким комплиментщиком. Не одно девичье сердце сохло по красавчику барабанщику.
Но его больше всех прельстила Сирота, которая втайне от своей хозяйки стала посещать Цивьин "клуб" - единственное место, где с ней обращались как с равной, говорили ей приятные слова, добивались ее внимания, где она впервые услышала, что она молода и красива, почувствовала, что нравится.
Кунин, к зависти других девушек, обучал Сироту танцевать кадриль и лансье, осыпал ее изысканными комплиментами, от которых ее лицо заливалось краской, и клялся, что если она откажется выйти за него замуж по окончании его службы, то он своими портновскими ножницами распорет себе живот или с отчаяния убьет фельдфебеля.
- Если ты не хочешь ответить на мою любовь, то мне все безразлично. На каторгу так на каторгу!
И молодая неопытная Сирота согласилась лучше уступить ему, чем видеть любимого с распоротым животом или допустить, чтобы он из-за нее пошел на каторгу.
4
Когда виновник позора Сироты был найден, его потребовали к ответу.
Бабка Цивья, которая всегда делала вид, будто не замечает, что происходит у нее в доме, испугалась, как бы ее не обвинили в сводничестве, и поэтому громче всех требовала, чтобы негодяя заставили покрыть позор бедной, одинокой как перст Сироты...
Ничего не подозревавшего Куника она вызвала к себе в дом, где его ждали суровые судьи, защитники девушки, - колесник Зелик, грузчик Пейсе, жестянщик Тевье, кузнец Моте и молодой извозчик Иехиэл - всё люди решительные, с которыми шутить не приходится...
Услышав, в чем его обвиняют, "блестящий кавалер"
побледнел, но быстро оправился и, нагло глядя всем в глаза, стал отпираться:
- Почему я? Мало других парней вертелось около нее?
В ответ на это кузнец Моте, не говоря ни слова, изо всех сил ударил франтоватого барабанщика по лицу.
- Ты еще смеешь клеветать на Сироту, негодяй ты этакий! Мы тебе покажем, как соблазнять честных девушек.
- Ты думал - сирота, так уж некому заступиться за ее честь? - поддержал грузчик Пейсе. - Нет,_ брат, шутишь! Ты будешь иметь дело с нами, так и знай!
- Лучше иди в упряжку по-хорошему, - посоветовал извозчик Иехиэл. - А не захочешь, свистун этакий мы тебе руки и ноги переломаем! Ишь плясун нашелся!
- Ротному командиру пожалуемся. До бригадного дойдем, до полковника, а Сироту обижать не позволим.
Кузнец Моте держался собственного метода:
- На что нам полковники, генералы? Я его обработаю лучше всяких полковников...
Бравый барабанщик сразу переменил тон.
Вытирая кровь, которая текла у него изо рта и из носа, он лепетал.
- Чего вы хотите? Разве я собираюсь ее бросить?
- Завтра же веди ее под венец. А то и сегодня!..
Кунин, бледный, со вздутой губой и со слипшимися от крови усиками, имел жалкий вид. Припертый к стене, он метался как заяц, лихорадочно искал выхода.
- Я разве отказываюсь? Я же не отказываюсь жениться на ней... Но дайте мне раньше окончить военную службу, устроиться...
- Раньше окончить службу, а потом ищи-свищи... так, что ли?
- А как быть девушке? Сироте что ты пока делать прикажешь?
- Хватит разговоров! - решительно заявил кузнец Моте - Завтра же обвенчаться, и ни слова больше!
- Я не прочь бы и завтра, но чем я жену кормить буду? Да и свадьбы без денег не справишь, а у меня нет ни копейки.
- Это уже другой разговор. Сразу бы так. Деньги на необходимое обзаведение мы тебе соберем, и свадьбу сыграем как полагается. Сироту в обиду не дадим. Но отрекаться: знать не знаю, ведать не ведаю - это, брат, не выйдет.
Договорились на том, что за невестой дадут сто пятьдесят рублей приданого. Как только соберут эту сумму, так и свадьбу сыграют.
5
Свадьбу решили справить тихую.
- В таком положении шумная свадьба - лишнее унижение для бедной сироты...
Все же собралось порядочно народу.
Перла - Тройной подбородок играла роль посаженой матери. Как настоящая сватья, она, наряженная в черное шелковое платье, с полупечальным выражением лица, расхаживала среди гостей и набожно вздыхала:
- Слава тебе, господи, что судил мне повести бедную сироту под венец... Сколько сил мне это стоило!..
- Разве мы не знаем? - кивали головами соседки. - Она же была у вас как родная дочь...
- Дай бог, чтобы ей замужем жилось не хуже, чем у Перлы.
- Она день и ночь должна благодарить сперва бога, а потом Перлу, что так хорошо обошлось.
- Если бы не Перла, она осталась бы при одной только прибыли от своего молодчика.
Каждая нз приятельниц Перлы старалась превзойти других в похвалах хозяйке.
Ростовщица Хася, тоже по-праздничному наряженная, с шелковой косынкой на черном парике, с ниткой жемчуга на морщинистой шее (невыкупленный заклад обанкротившегося должника), вставила и свое слово в разговор женщин:
- Вы говорите о нашей дорогой Перле... - Она медленно и бережно цедила слова, будто считала деньги, которые приносили ей закладчики. - Это. же праведница, истинная праведница! Так бы моим врагам жить на свете, как мы справляли бы сейчас свадьбу, если бы не наша Перла!.. Вы понимаете, дорогие мои? - в предвкушении эффекта, который произведет ее рассказ, Хася по привычке провела большим и указательным пальцем по тонким губам. - Вы понимаете? Вчера жених вдруг объявил, что не пойдет под венец, пока не внесут все сто пятьдесят рублей обещанного за невестой приданого. Все в один голос говорили: "Нет и нет! Нельзя ему доверять денег до венца!"
Но тут Перла набросилась на них: "Бессердечные вы люди!
Что вы делаете с бедной сиротой? За что вы каплю за каплей пьете ее кровь? Она же покончит с собой, если свадьба не состоится!" И уж так она их отчитала, так задала! "Сию минуту отнесите жениху деньги, - так она говорила, - если нe вce сто пятьдесят, то хоть сто рублей, и пусть будет конец, страданиям бедной сироты!.."
- А-а-а! - восхищались слушательницы мужеством праведницы Перлы. - И внесли?
- Еще бы! Отсчитали сотенку и передали жениху из рук в руки... Перла взяла на себя гарантию за эти деньги... Я же вам говорю - золотая душа, истинная праведница! - Хася рассыпалась в похвалах Перле, как если бы ее здесь не было.
Посаженой матерью жениха была бабка Груня.
В ее доме жених должен был дожидаться, пока шаферы не придут за ним, чтобы отвести к невесте, а затем под венец, как того требует свадебный обряд.
