– Кто? – не понял я.

– Ну, Гросман – мы его папашей называем за глаза. Так вот, ему пришло в голову, что будет забавно собрать в одном месте людей с психическими и физическими отклонениями и посмотреть, что из этого выйдет. Нужно признать, что фантазии ему не занимать – периодически здесь такое происходит, что любо-дорого посмотреть. Но я не стану тебе всего рассказывать – думаю, тебе самому будет интересно за этим наблюдать.

– Да уж, – полученная информация оказалась настолько неожиданной для меня, что я не сразу нашелся, что сказать.

– Вот и я о том же, – Тоби хохотнул и обвел руками комнату, словно она была его личными владениями. – Здесь на самом деле не так плохо, как тебе могло показаться. Кормят до отвала, режима никакого нет, правил – тоже. Да ты сам все увидишь. Главное – не пытаться сбежать. Иначе, если поймают, можно надолго угодить в карцер или как там он называется здесь. Ничего страшного в этом, конечно, нет, но лично мне не нравится сидеть в одиночке.

– То есть ты не пытался сбежать?

– Почему не пытался? Здесь каждый хоть раз, но пробовал отказаться от гросмановского гостеприимства, но до сих пор никому не удалось это провернуть. Ты, скорее всего, тоже попытаешься, но предупреждаю заранее: лишь зря потратишь время. Учись не на своих, а на чужих ошибках, так обычно поступают умные люди. Уловил?

– Да, вроде, – болтовня Тоби действовала на меня успокаивающе, хотя мне совершенно не нравилось то, что я слышал.

– Вот ты, – он приблизил ко мне лицо и заговорщически зашептал. – Ты здесь за что?

– Понятия не имею, – честно признался я. – Вообще, это огромная ошибка. Я ничего такого не сделал. В дом ворвались полицейские, скрутили меня, избили мать – и вот я здесь.

– Все так говорят, – разочарованно протянул Тоби.

– Но это правда! – не зная, как доказать свою невиновность, я не заметил, как начал кричать.

– Ну, пусть так, раз тебе этого хочется, – мой собеседник вытянул перед собой руки ладонями наружу. – В любом случае тебе придется доказать папаше свою, так сказать, непричастность.

– А это хоть кому-то удавалось сделать? – я задал это вопрос автоматически, даже не рассчитывая на утвердительный ответ, однако Тоби неожиданно кивнул:

– Да, была парочка случаев. Сначала одна девчонка смогла доказать докторам, что у нее все в порядке с головой. Она просто припадочная была, в беспамятстве всякое вытворяла. Ну, Гроссман быстро выяснил, что все это лечится, и отпустил ее. Потом был еще один мужчина, его тоже отпустили. Потом, правда, выяснилось, что с ним промашка вышла – он, как только на воле оказался, задушил несколько людей, а после и сам повесился. Так что тебе в определенном смысле не повезло – после того случая папаша наш двадцать раз подумает, прежде чем кого-то отпустить на свободу. Но попытка не пытка, может быть, у тебя и получится его убедить.

– Надеюсь на это. А ты почему здесь оказался?

– О, мой случай уникальный, – с гордостью ударил себя в грудь Тоби. – Я, знаешь ли, люблю наблюдать за тем, как умирают люди. Да ты не пугайся так, я только смотрю, никого не трогаю.

Наверное, на моем лице было написано что-то такое, что рассмешило моего собеседника – хохотнув, он взял первый попавшийся стул и сел на него, знаком предложив мне последовать его примеру. Подумав, я решил, что такой тщедушный человечек вряд ли мог представлять опасность, но, тем не менее, сел немного поодаль. Заметив это, Тоби театрально закатил глаза к потолку и, всем своим видом показывая, как ему надоело повторять одну и ту же историю бесчисленное количество раз, тем не менее, приступил к рассказу.

– У меня это с раннего детства. Гросман говорит, это генетическая аномалия. Еще когда я был совсем ребенком, меня привлекала сама смерть как явление. Казалась мне интересной, понимаешь? Помню, как-то телега переехала котенка, и он умер не сразу. Так вот, когда мои родители увидели, как я наблюдаю за его агонией, то сразу обратились к врачам. Но те сказали, что это нормально для моего возраста, и родители успокоились. На время, конечно. Потому что вскоре они опять застали меня за тем же занятием. Наверное, они подумали тогда, что я сам подстроил все, но это не так, честное слово. Я вообще никому не способен причинить боль. Только не я. В общем, время шло, я рос – и мои родители, в конце концов, были вынуждены признать, что их горячо любимый сынок родился с изъяном. Естественно, потом была вереница всяких врачей, каждый из которых предлагал свое лечение. В итоге мы добрались и до доктора Гросмана, но это произошло уже много позже и без участия моего дражайшего семейства.

Произнеся последние слова, Тоби вдруг замолчал, и его лицо омрачилось.

– Знаешь, я на самом деле любил своих стариков, – наконец, продолжил он. – Но это сильнее меня. Однажды в нашем доме случился пожар. Потом полицейские утверждали, что это я его устроил, но все это чушь. Я был совершенно не при чем. Но я не виню их. В том, что произошло, есть и моя вина. Видишь ли, я мог их спасти. Пламя как-то слишком быстро распространилось, и они оказались в ловушке, а дверь наружу была запертой. Я в тот момент находился во дворе и все видел. Прекрасно помню, как отец просил меня открыть дверь. Я знал, где находится ключ, и даже взял его, но в последний момент что-то меня удержало. Мне было любопытно, понимаешь? Прежде я никогда не видел, как гибнут люди – и мне хотелось почувствовать, каково это. Так что я спокойно стоял и наблюдал за тем, как они горели, сначала отец, потом мать.

– И что ты почувствовал? – я с ужасом смотрел на этого миловидного мальчика, пытаясь понять, что творится в его голове.

– А знаешь, мне понравилось, – вдруг улыбнулся Тоби, моментально превратившись в ребенка, который вспомнил о чем-то приятном, как, например, шоколадный торт или подарки под елкой. – Нет, я не жду, что ты поймешь меня. И да – я знаю, что являюсь уродом. Но мне ничего не остается, кроме как принять себя таким, какой я есть. Чего я и тебе советую, кстати.

– Спасибо, конечно, за совет, – я кивнул, дав себе обещание никогда больше не общаться с этим извращенцем. – Но я все же постараюсь выбраться отсюда как можно скорее.

– Ну, что ж, удачи тебе, – Тоби закинул ногу на ногу с видом профессора, разговаривающего со студентом. – Может быть, у тебя и получится. Чудеса случаются.

– И много здесь таких, как ты? – я все же решил узнать как можно больше об этом месте прежде, чем заканчивать эту неприятную беседу.

– Как мы, ты хотел сказать? – подмигнул Тоби. – Ну, ладно, не кипятись, я понял: я – плохой, ты – хороший. Да, с пару десятков наберется. И это если не считать покалеченных.

– То есть?

– Я же, кажется, уже говорил, что папашу интересуют не только психические отклонения, но и физические недуги. Здесь у нас целая коллекция разного рода увечий, настоящая кунсткамера, в которой есть как врожденные аномалии, так и жертвы несчастных случаев и войн. Понимаешь, Гросман – увлекающаяся личность, его привлекает буквально все.

– Например?

– Даже не знаю, как тебе объяснить, – Тоби на секунду задумался. – Ну, представь себе на мгновение, что у тебя нет ни рук, ни ног, но ты родился таким и другой жизни не знаешь. Представил? А теперь другая ситуация. Ты был полноценным человеком, и лишился конечностей уже в сознательном возрасте в результате, допустим, автомобильной аварии. Ощущаешь разницу?

– Наверное, да… – меня передернуло от одной мысли о том, какие чувства должен испытывать человек, попавший в такую ситуацию. Я не был уверен в том, что смог бы жить после этого. Хотя что бы мне оставалось? У меня бы не было ни рук, вены на которых я мог бы перерезать, ни ног, чтобы сброситься с крыши какой-нибудь высотки. Да, это страшно.

– Вот, доктор наблюдает за тем, как люди, оказавшиеся в равных условиях, но с разным прошлым, пытаются существовать в этом мире. Но это только один пример. Скажем так, бородатая женщина для этой клиники – банальное явление, о котором даже говорить не стоит. Я даже немного завидую тебе.