Брат Гэбриэл изучал их всех, наблюдал за их поведением, высматривал слабости и пороки, чтобы своевременно выявить непригодных и не допустить их участия в Программе. Хвала господу, лишь немногие дети не соответствовали достаточно высоким стандартам брата Гэбриэла. Впрочем, бог был здесь ни при чем или почти ни при чем. Столь низкий процент выбраковки свидетельствовал о прекрасной организации процесса поиска и отбора.

Стоя на коленях и низко опустив голову, он привычно бормотал молитвы, ни на минуту не прерывая поток своих мыслей. Думал брат Гэбриэл и о том, как может измениться мир после того, как все его питомцы вырастут, выйдут в большую жизнь и исполнят то, для чего их готовили. Он знал – это будет поистине волшебное превращение, и от одного этого у него начинала сладостно кружиться голова.

– …Аминь. – Закончив молиться, брат Гэбриэл поднялся с колен и взял в руки свою вышитую жемчугом подушечку. Кто-то из находящихся внизу заметил его движение и прокричал приветствие. Брат Гэбриэл помахал в ответ, и хор приветствий стал громче – дети просто обожали, когда он обращал на них внимание.

– Смотри, как я умею, брат Гэбриэл! – Джоуэл бросил баскетбольный мяч в кольцо чуть не с середины площадки. Оранжевый, как апельсин, мяч угодил точно в корзину – только ширкнула веревочная сетка, и брат Гэбриэл несколько раз поднес ладонь к ладони в знак того, что аплодирует. Кем будет Джоуэл, когда вырастет? Звездой Национальной баскетбольный ассоциации? Это было не исключено. Сколько же молодых людей во всей Америке – да что там, во всем мире! – будут смотреть на него как на своего кумира, подражая ему буквально во всем? Скольким он сможет стать примером, сколько юных душ сможет обратить к богу всего один знаменитый человек? Об этом, решил брат Гэбриэл, он поразмыслит на досуге. Сейчас же нужно было подыскать Джоуэлу персонального тренера получше, чтобы уже сейчас начать оттачивать его врожденное дарование.

– Отличная работа, Джоуэл! – крикнул брат Гэбриэл мальчику.

Потом он заметил среди собравшейся под террасой толпы Лесли – фермерскую дочку из Айовы, – которая смотрела на него с откровенным обожанием. С тех пор, как она побывала у брата Гэбриэла, ее поведение изменилось в лучшую сторону. Воспитатели докладывали, что она больше не скучает по дому, отлично учится и с энтузиазмом поет в храмовом хоре.

Не сдержавшись, брат Гэбриэл подмигнул Лесли, и девушка зарделась, стыдливо опустив глаза. Что ж, иного он и не ожидал. В постели Лесли была стыдлива, как праматерь Ева, и столь же ненасытна. Она отличалась почти инстинктивной, ничем не сдерживаемой, какой-то животной чувственностью, что выдавало ее крестьянское происхождение. Как говорится, ближе к земле – ближе к природе… Как бы там ни было, трахая фермерскую дочку, брат Гэбриэл получил неземное наслаждение. Но снова позвать ее к себе он не мог. Во всяком случае, не так скорой потому что другие будут ревновать, а ревность – греховное чувство.

Мэри – девушка с курчавыми, очень темными волосами – смотрела на него снизу вверх, обеими руками поддерживая раздувшийся живот. Она была похожа на спелый, истекающий соком нежный персик, готовый вот-вот лопнуть. Ее соски под тонкой блузкой торчали, как заточенные карандаши, и он неожиданно почувствовал желание. Правда, беременность Мэри исключала полноценное соитие, однако брат Гэбриэл знал немало других способов получить удовольствие. Что ж, попозже надо будет послать за ней.

С этой приятной мыслью он в последний раз помахал детям рукой и повернулся, чтобы идти обратно в приемную.

Воплощенная любовь… Эти слова снова всплыли у него в мозгу. Пожалуй, подумал брат Гэбриэл, они будут неплохо смотреться на программке – особенно если напечатать их золотыми буковками, а под ними поместить его фотографию – с руками, разведенными в стороны в жесте всеохватной любви.

Мистер Хенкок ждал брата Гэбриэла в гостиной, держа на позолоченном подносе бокал с вечерним коктейлем. Забрав у шефа подушечку и передав ему бокал, Хенкок сказал:

– Вам звонят из Далласа.

Брат Гэбриэл внимательно посмотрел на секретаря, и тот чуть заметно кивнул. Сделав небольшой глоток из бокала, проповедник взял трубку:

– Это ты, Иешуа?

– Да, брат Гэбриэл. По поводу вашей проблемы…

– Я слушаю.

На сей раз брат Гэбриэл не стал включать громкую связь. Он не собирался также ни расспрашивать Джоша, ни произносить слова, которые впоследствии могли быть использованы против него. Брат Гэбриэл не сомневался в своей многократно дублированной системе безопасности, однако, будучи реалистом, он прекрасно понимал – ни одна система в мире не может быть стопроцентно надежной. Недобросовестность, злой умысел, простой сбой в компьютерной программе могли дорого обойтись, допусти он хоть малейшую оплошность.

– Он думал, что мы подчиняемся только ему, – сказал Джош. – Ему и в голову не могло прийти, что мы можем получать приказы непосредственно от вас. Самонадеянный гордец!

Брат Гэбриэл давно понял, что большинство его людей готовы из кожи вон лезть, лишь бы угодить ему. И – вот странная закономерность! – чем реже он хвалил их, тем сильнее они старались. К примеру, если ему хотелось, чтобы женщина, с которой он спал, проявила свои способности полностью, достаточно было несколько раз зевнуть и притвориться, будто ему скучно. Этого хватало, чтобы женщина начинала буквально наизнанку выворачиваться, стараясь увлечь его еще больше.

То же относилось и к мужчинам. Достаточно было сделать вид, будто тебя не впечатлили их подвиги, и они принимались бить себя в грудь и расписывать свои похождения со всеми подробностями. Брат Гэбриэл нередко пользовался этим приемом, чтобы узнать сразу все, а не вытаскивать информацию из собеседника по частям.

Поэтому он выдержал подобающую случаю паузу, после которой Джош продолжил:

– Мы сработали чисто, босс. Боюсь, даже господу будет трудновато воскресить парня в Судный день.

– Не богохульствуй, Иешуа, ты же знаешь, я этого не люблю, – строго сказал брат Гэбриэл. Таких, как Джош, необходимо было постоянно держать в узде, к тому же он искренне жалел, что пришлось пожертвовать Хеннингсом. Джем был полезным приобретением и лишь в последнее время стал представлять опасность для Программы. Одного того, что он попал в поле зрения полиции во время расследования убийства Джиллиан Ллойд, было вполне достаточно, чтобы превратить его в своего рода мину замедленного действия. Дейл Гордон выглядел как маньяк-одиночка, и поначалу полиция так и решила, но, когда к делу подключилось ФБР, расследование возобновили. А стоило копам повнимательнее присмотреться к Джему Хеннингсу, и уже очень скоро следователи появились бы у ворот Храма, чтобы задать неприятные вопросы ему самому. Разумеется, брат Гэбриэл не боялся ни полиции, ни ФБР, но доводить до этого не стоило.

Конечно, если бы Джем вел себя тише воды ниже травы, можно было бы обойтись и без радикальных мер, но, к сожалению, он проявил неразумную инициативу и отдал приказ относительно Линды Крофт, не заручившись предварительно согласием самого брата Гэбриэла. Ход мыслей у него был правильным, и брат Гэбриэл, несомненно, одобрил бы подобное решение, однако тот факт, что простой куратор решился на подобный шаг без благословения, внушал тревогу. Во что превратится его Церковь Благовещения, если каждый ее приверженец станет поступать, как ему заблагорассудится?

Да, Хеннингс неплохо справлялся со своей работой, но он не был незаменимым – нет, не был! Были и другие хорошо подготовленные люди, которые с нетерпением ждали, когда же брат Гэбриэл призовет их. Именно по этой причине судьба Джема Хеннингса не заслуживала того, чтобы слишком на ней задерживаться. Брат Гэбриэл так и поступил.

– Что с другим вопросом? – спросил он.

Прежде чем ответить, Джош немного помолчал, словно собираясь с мыслями, однако брат Гэбриэл сразу понял: похвастаться ему нечем.

– Ну, говори же!.. – поторопил он Джоша и отпил из бокала еще глоток.

– Пока ничего, босс, – сказал Джош неохотно.