ЗАПИСЬ 3

Чуть светало, когда во дворе раздалось тарахтение мотора. Мы уже пили чай на кухне, предварительно сложив все вещи в прихожей. Андрей перегнулся через подоконник открытого окна.

- Это за нами. Ну, в темпе, в темпе!

- Я вымою посуду, - вызвалась Инга.

Откуда что берется! Но Андрей торопил:

- Что ты! Ни секунды лишней!! Бросаем все как есть, и с криком "ура" вперед!

Уже в лифте он объяснил:

- Очень важно по еще свободным улицам и дорогам вырваться за пределы Подмосковья, а там уже поедем быстро. К вечеру мы обязательно должны быть в Вологде.

В польской "Нисе", кроме шофера, сидели только три человека, так что мы разместились с комфортом. В этот час московские улицы были пустынны; кое-где хлопотливо разъезжали уборочные машины, поливалки да изредка пролетало на большой скорости такси. На востоке уже розовело, когда мы проскочили ВДНХ и, миновав контрольный пост ГАИ, пересекли кольцевую автодорогу.

"Ниса" резво бежала по широкой бетонной реке, густо расписанной белыми полосами и стрелами. Реставраторы уже спали. Вдоволь налюбовавшись чистыми красками утренней зари, наша команда тоже начала задремывать. Не знаю, много ли времени прошло, но проснулись мы все разом от толчка торможения.

- Я хоть на несколько минут решил остановиться, - объяснил немного смущенно водитель, - сколько раз тут езжу и всегда охота полюбоваться. Красота!

Слева от трассы вздымались зубчатые стены, перекрытые шатрами грозные башни, а за ними - голубые, белые и золотые купола колоколен и соборов. Так вот она какая, Троице-Сергиева лавра! Я много раз видел снимки и считал, что имею полное представление о лавре, но теперь понял, что даже самые хорошие фотографии не дают и пяти процентов того очарования, которое дает натура.

Андрей с треском открыл дверь и выпрыгнул из машины.

- "Валя толпою пегою, пришла за ратью рать с Лисовским и Сапегою престол наш воевать", - делая разминочные приседания, продекламировал он. Между прочим, стихи Толстого.

- Который Эл Эн? - полюбопытствовала Инга.

- Который А Ка. Не читывала? Нет? Много потеряла!

- А я здесь года три назад работал, - сказал пожилой реставратор, когда в земле случайно нашли крест архимандрита Иосифа и другие драгоценности. Помогал восстанавливать.

- Как же это, сокровища, и вдруг были потеряны, - недоверчиво протянул Яковенко. - Ах да, во время осады в начале семнадцатого века, верно?

- Да, обитель была в тяжелом положении: противник имел десятикратное превосходство в людях да плюс осадные приспособления - "турусы на колесах" и "лазни". Поэтому, готовясь к худшему, во время одного из приступов, вероятно, ценности тайно и спешно спрятали.

- Видите, - поднял вверх палец аспирант, - как в жизни бывает: те, немногие, кто прятал, погибли, а клад так и не нашли бы...

- Не вздумай кто-то рыть траншею или еще что-то там такое, - подхватил Липский. - Братцы, стойте! Ведь такая же штука могла приключиться и с нашим идолом! Спрятали - и потеряли.

И он хлопнул себя ладонью по лбу.

- Верно, - засмеялся реставратор, но тут же снова стал серьезным: Каждая война уносит огромное количество культурных ценностей. Возьмите ту же осаду. Морозы тогда стояли лютые, и защитникам лавры пришлось сжечь не только мебель, но даже изрубить на топливо стропила и кровли, все здесь обезобразить.

- Летописец записал, - добавил Андрей, - что приходилось делать ежедневные вылазки, поливая кровью каждую вязанку добытого хвороста.

Шофер выразительно щелкнул пальцем по циферблату часов, и мы заняли свои места.

"Ниса" помчалась дальше, но спать больше не пришлось - одна за другой навстречу нам выплывали такие красоты, что мы все просто онемели. И какие места! Что ни город - тысяча чудес. Только стали приходить в себя после впечатлений Загорска, как впереди показался Переславль-Залесский с его огромным озером, колыбелью флота петровского, российского. Опоясывающий город земляной вал за восемь пролетевших над ним столетий не осел, он был по-прежнему высок и крут: так хитро он был устроен.

Внутри вала сохранилось множество церквей, и среди них - одноглавый собор двенадцатого века, в котором, по преданию, похоронен князь Александр Невский.

Еще каких-нибудь сорок - пятьдесят минут езды, и мы, проехав мимо изящной трехсотлетней деревянной церкви Иоанна Богослова, оказались на берегу озера Неро. Справа от нас, казалось, прямо из его вод, словно град Китеж, поднимался чудесный Ростовский кремль.

- Ростов - это здорово, - объяснил один из реставраторов, - но впереди еще Ярославль и Вологда. Там есть чему дивиться. Тут ведь проходил большой торговый путь в заморские страны, открытый в шестнадцатом веке. Правда, путь кружной, но другие дороги тогда перекрыла затяжная война.

Частенько Андрей вел с реставраторами особый, насыщенный специальными терминами разговор об иконах, который был для нас вовсе непонятен.

Все это казалось новым, интересным и привлекательным. День выдался как по щучьему велению: ярким, солнечным, но не жарким; автобус резво бежал вперед, обгоняя большегрузные ЗИЛы и КамАЗы, свежий ветер врывался в открытые окна, приятно бодря, впереди нас ждал золотой идол, а вместе с ним - известность, почет и прочие хорошие вещи. "Вот жизнь! - с восторгом думал я. - А что, не пойти ли мне в реставраторы? Вот выберу подходящий момент и спрошу, где учат этому".

ЗАПИСЬ 4

В Данилове (городишко километрах эдак в шестидесяти за Ярославлем) в нашей компании внезапно вспыхнул суровый спор, причем затравку невольно дал я. Когда мы покинули невзрачный на вид ресторанчик, похожий на двухэтажную избу, где, однако, нас встретили очень гостеприимно и до отвала накормили жаренными в сметане грибами, я спросил, собственно, ни к кому не обращаясь:

- А что, собор Даниловского монастыря не подлежит реставрации?

Действительно, огромнейший заброшенный краснокирпичный храм, мимо которого мы только что проехали, был в самом плачевном состоянии.

Откликнулся на мой вопрос президент:

- Собор не представляет никакой архитектурной ценности, - авторитетно изрек он. - Это же конец девятнадцатого века.

- Как сказать, - вдруг тихо возразил Иван Иваныч, старший из реставраторов, задумчиво погружая пальцы в первобытную бороду, - как сказать. А я считаю, что мы делаем большую ошибку, высокомерно пиная ногами наследие наших ближайших предков. Если памятники целой архитектурной эпохи погибнут, знаете, как нас назовут?