Короткие злые волны били в плоские грани коренной скальной плиты, еще сохранившие свежие зазубрины от окованною стальной полосой киля. Посмотрев вправо и влево до ближайших изгибов русла и нигде не обнаружив следов нашей тяжеловатой, но надежной фелюги, я кинулся к палаткам, чувствуя, что кровь уходит, просто проваливается куда-то вниз, к ногам, я на поверку оказался размазней, тюфяком - в решающий момент прозевал лодку, подвел товарищей. Да, да, я слабак и не выдержал экзамена на прочность...
Я поднял всех и разъяснил ситуацию. Никто ничего не сказал, и это было еще хуже. Потом Андрей буднично, даже вроде лениво, процедил сквозь зубы:
- Ладно. Пойдем посмотрим, разберемся. Там видно будет.
Вышли на берег. Заморосил мелкий, холодный, совсем осенний дождь.
Липский, натягивая капюшон штормовки на лоб, чтобы, по возможности, не заливало очки, передернул плечами:
- Идиллия кончилась. Север есть север!
Я рассказал все. Все без утайки. Как сидел, ходил, снова сидел, про свой сон-не-сон, но если честно, то сон, про тот шквал, обрушившийся на лагерь.
- Ну, если лодка смыта шквалом, который тебя, мягко говоря, вернул из мира грез в мир сей бренный, - почти весело резюмировал шеф фирмы, - то ты должен был ее где-то увидеть на плаву. Так? Даже если ее смыло чуть раньше, она не могла уплыть далеко. Что такое Вилюга, мы знаем достаточно хорошо. Ткнется в ближайший поворот, застрянет... Должна быть где-то поблизости.
- Сейчас посмотрим, - встрепенулся Сашка, - дальше поворота не могла уйти. Где-то села. Я сейчас взбегу на горку, оттуда вся эта петля как на ладони.
Едва он убежал, я решил рассказать все до малейшей подробности: что было там, под ивой, когда мы ходили драить посуду с Ингой, то есть о человеке, который мог слышать наш разговор о золотом идоле, о наших планах. Меня слушали не перебивая. Когда я закончил, никто не проронил ни звука. Тогда я рассказал еще о рокоте лодочного мотора и о подозрительном хрусте и лязге в лесу во время моего злосчастного дежурства.
- Вот теперь более или менее ясно, - поеживаясь на ветру, сказал Андрей. - Эй, Александр! Слезай! Похоже, там нечего высматривать!
Прыгая, как козел, с уступа на уступ, сверху спустился Александр.
- Глухое дело, - мрачно доложил он результаты разведки, - ничего не видать.
- Тут, Саша, поступила новая информация, на фоне которой вырисовываются, так сказать, контуры насильственного увода лодки, объяснил Липский, - другими словами, фиалки пахнут не тем.
- Да бросьте! Ну кто мог спереть фелюгу в этой глуши? Тут же на тридцать верст кругом тишь да гладь.
- Вот - герой дня, он слышал где-то мотора стук. А вчера какой-то типус подслушал разговор наших посудомоек об идоле.
- Ах, черт, ведь мне временами тоже казалось, что за нами идут; когда я сбавлял обороты - особенно... Вон оно что! Да, завал полнейший... Тогда нечего терять время, срубим плот и погнали. Ты, Василий... как сказать, не куксись, бывает. А с плотом надо спешить!
- Мы на Алтае занимались этим дни три-четыре. Там прямо на берегу стоял строевой мачтовый лес. А здесь сосенка тянет на накатник, не больше. Значит, надо подыскивать где-то на стороне деревья потолще, валить, очищать от ветвей, раскряжевывать, тащить, вытесывать поперечины, плотить... Андрей, прищурившись, осмотрел туристский топорик за два пятьдесят с пластмассовой рукояткой и, встряхув его несколько раз, закончил: - Нет, это не вариант.
- Послушайте, люди, - начал я как можно тверже, - я прохлопал лодку, я и пойду в Слободу, попрошу помочь... Пойду напрямик, тут можно срезать, так что...
- Исключено, - перебил Андрей, - напрямик не пройти. Тут непроходимые болота, Сергеев же сказал. И вообще в одиночку в лес на севере даже зубры-таежники остерегаются ходить. Короче, решение такое: в деревню за помощью идти надо, это верно. Пытаться продолжить движение пешком, с грузом по незнакомым местам, зная, что тут кто-то рядом ходит, кто явно не желает нам добра, - авантюра.
- Но нас могут опередить! - воскликнул Сашка.
- Пусть. Рисковать мы не имеем права. Идя строго по берегу, можно, если как следует нажать, к исходу дня добраться до деревни. Но идти надо вдвоем и налегке, без мешков. Остальным ждать в лагере. Александр! Ты - за старшего. Пойдем мы с Ветровым. Заодно осмотрим внимательно все, вдруг лодку и впрямь унесла река. Других мнений нет?
Других мнений не было, и мы начали собираться в путь.
ЗАПИСЬ 4
Добраться пешком до Слободы оказалось гораздо труднее, чем мог предположить даже многоопытный аспирант. Я не говорю просто об усталости и чисто физических перегрузках, о комарах, мокрой одежде и прочих прелестях, я веду речь о приключениях, которые могли окончиться не то чтобы плачевно, но просто трагически - по крайней мере для одного из нас. Когда я думаю о том, к чему в конечном итоге могла привести моя минутная, в общем-то, слабость, то меня словно прессом гнет к земле. Теперь я начинаю соображать, почему у людей с возрастом меняется осанка...
Вначале шли бодро - Андрей впереди, я старался не отставать. Километров десять - двенадцать прошли великолепно, самоходом. То есть как великолепно: дождь не умолкал, трава, ветви деревьев и кустов - все было мокрое, на замоховелых участках ноги, погружаясь, всасывались в эту губочную мокрядь и выдирать их было нелегко, - главное, что мы шли, хоть и мокрые и сверху и снизу, но без серьезных ЧП. Не знаю, как шефу, но мне было жарко.
Часа через три после безостановочной ходьбы, когда усталость начала сказываться и я увидел, что потихоньку отстаю, я начал броски: дистанция увеличивается, собираю себя в кулак и бегом вперед. Тут Андрей остановился.
- Вон видишь впереди мысок? Мы вчера на нем делали малый привал. Там сосняк, песочек, и потому должно быть относительно сухо. Там мы шикарно отдохнем.
Он ободряюще хлопнул меня по плечу:
- Вперед, на штурм этого благодатного местечка!
Едва добрались до мыска, я рухнул на валежник под первую сосну. По совету Андрея ноги вытянул, пристроив их таким образом, чтобы они были выше головы. Что делать, в походе главный работающий орган - ноги, им и положение соответствующее. Сам Андрей не мешкая захлопотал по хозяйству. Не скрою, приятно было наблюдать работу туриста-аса. От помощи Андрей отказался: экономь, дескать, силенки.
