Он сильнее прижал к выпуклости ладонь Рэнди. Пронзительно вскрикнув, она отдернула руку. Но этот крик вызвала боль, а не попытка возразить против гнусного предложения Ястреба или вынужденного прикосновения.

– Что случилось? – Голос Ястреба изменился. Теперь в нем не чувствовалось ни следа наигранной угрозы. Беспокойство было неподдельным. Утратив зловещий блеск, его глаза испытующе вглядывались в лицо Рэнди.

– Ничего, – выдохнула она. – Ничего.

Ястреб взял ее за руку.

– Не лгите мне. В чем дело? – Он слегка встряхнул ее и, когда Рэнди поморщилась, мгновенно разжал пальцы. – Что-то с рукой?

Рэнди не хотелось выдавать свою слабость, но поскольку Ястреб настаивал, она кивнула.

– Руки ноют оттого, что мне пришлось спать на полу, не меняя позы. Я мерзла, пока вы… не укрыли меня, – еле слышно закончила она и отвернулась. – У меня свело мышцы.

Он отстранился. Когда несколько мгновений спустя Рэнди подняла голову, Ястреб по-прежнему смотрел на нее сверху вниз. Вдруг, резко повернувшись, он подошел к шкафу и достал чистую рубашку. Она тоже была фланелевая, но гораздо большего размера, чем та, которую носила Рэнди. Она предположила, что рубашка принадлежит Ястребу.

Он помог Рэнди просунуть руки в рукава. Манжеты рубашки закрыли ей кончики пальцев. Пока Рэнди стояла перед ним как послушное дитя, он закатал рукава до запястий и только тут заметил, что большой палец Рэнди еще кровоточит.

Сердце Рэнди чуть не выскочило из груди, когда Ястреб поднес ее большой палец к губам и принялся высасывать кровь из ранки. Их взгляды встретились и замерли, пока он легко водил языком по неглубокому порезу. Рэнди прерывисто вздохнула, когда он вновь перевел взгляд на ее груди. Теперь их прикрывала рубашка, но путь к ним был по-прежнему открыт, так как пуговицы остались незастегнутыми. Соски отчетливо вырисовывались под мягкой тканью. Это зрелище было соблазнительнее наготы.

Ястреб коснулся кончиками пальцев шеи Рэнди, того места, где до сих пор сохранились следы его поцелуев, оставленные две ночи назад. Он осторожно погладил красные отметины. Рэнди заметила в его глазах сожаление и вместе с ним – гордость, которую не могла спутать ни с чем.

Пройдясь пальцами по шее Рэнди, он отодвинул в сторону полу рубашки, обнажая одну грудь. Она казалась особенно нежной на фоне грубой ткани и рядом с бронзовой ладонью Ястреба. Он провел по внутреннему изгибу груди костяшками пальцев, задел пальцем чувствительный сосок, который сразу превратился из невинного в возбуждающий. Их взгляды вновь встретились. Глаза Рэнди переполняло удивление: она и не подозревала, что Ястреб О'Тул способен на такие ласки. Его глаза пылали желанием.

Но тут же, словно рассердившись на нее или на себя, Ястреб отдернул руку и отвернулся. Долгую минуту он стоял посреди комнаты молча и не двигаясь. Наконец он заговорил, и голос его прозвучал резко и хрипло:

– Похоже, вашему мужу все равно, вернетесь вы или нет.

– Я же говорила вам, – с трудом произнесла Рэнди. Ее ноги стали ватными, нижняя часть тела пульсировала и истекала влагой. Стыдливый румянец обжигал щеки. Помедлив, она тихо добавила:

– И потом, он мне не муж.

– Но он еще беспокоится за Скотта.

– Только потому, что этого ждут от него избиратели.

– В статье он даже не упомянул о нашем деле. – Развернувшись, Ястреб встряхнул окровавленную рубашку. – Вот для чего она нужна – чтобы напомнить ему условия соглашения.

– Сомневаюсь, что это поможет. Он даже не признается, что получил ее.

– Я отправлю рубашку не ему, а прямо губернатору Адамсу – вместе с письмом, поясняющим, чего мы хотим и почему рудник «Одинокая пума» имеет такое значение для резервации.

– Надеюсь, в этом случае вы добьетесь своего, Ястреб. Я искренне надеюсь. Но вы должны отпустить нас со Скоттом. Посылать окровавленную одежду по почте как свидетельство угроз и насилия опасно и глупо. Вреда это принесет больше, чем пользы.

– Я не прощу у вас совета. Я в нем не нуждаюсь. – Он перевел взгляд на расстегнутую рубашку Рэнди – туда, где сходились два полукружия грудей. – По-моему, вашим опытом я мог бы воспользоваться лишь в одном случае, – сардонически добавил он, – и я уже знаю, как это сделать.

Оставив Рэнди кипящей от ярости, он вышел и хлопнул за собой дверью.

– Ему жилось нелегко. Вот почему иногда он кажется таким суровым, – старательно объясняла Лита. – Но в глубине души Ястреб добр и отзывчив. Просто он не хочет, чтобы об этом узнали и считали его слабым. Он очень серьезно относится к своему положению главы племени.

Рэнди оставалось только соглашаться с ней. Женщины стояли у стола в хижине Ястреба, чистили и резали овощи. Рэнди не видела Ястреба с тех пор, как несколько часов назад он хлопнул дверью, унося испачканную кровью рубашку. Рэнди удивилась, что он не позаботился связать ее перед уходом, но несколько минут спустя все объяснило появление Литы. Она принесла одежду, требующую починки, корзину овощей и пластырь, чтобы заклеить порез На пальце Рэнди.

– Все ясно: тебе поручили сторожить меня, – заявила Рэнди, а когда бесхитростная улыбка сползла с лица Литы, тут же пожалела о резких словах. Молодая женщина была не виновата в том, что она, Рэнди, оказалась пленницей бессердечного человека. Лита только исполняла приказы мужчины, вождя, вероятно, привыкнув к этому с малолетства. – Прости мою резкость, Лита. Здесь остался кофе. Не хочешь выпить чашечку?

Рэнди казалось нелепым заниматься хозяйством в доме, хозяин которого сорвал с нее рубашку, угрожал ножом и нанес самое унизительное из оскорблений. Но Лита, очевидно, не видела в этом ничего странного и с радостью согласилась выпить кофе. Она принялась штопать вещи, а когда закончила, то взялась за овощи, не переставая болтать.

Рэнди порадовалась тому, что разговор естественно и неуклонно возвращался к Ястребу О'Тулу. Ей хотелось узнать об этом человеке все, не задавая прямых вопросов. Как выяснилось, вопросы ей не понадобились. Лита с радостью делилась с ней всем, что узнала сама.

– Что-то я не заметила в нем доброты и отзывчивости, – ответила Рэнди, бросив очищенную картофелину в миску с холодной водой и потянувшись за следующей.

– Еще бы! Он до сих пор оплакивает свою мать и брата, который умер, едва родившись. А еще он скучает по деду.

– Насколько я поняла, кроме деда, никто не оказывал на Ястреба такого сильного влияния.

Лита переварила ее слова и согласно кивнула.

– Ястреб и его отец жили как кошка с собакой. После смерти отца Ястреб не пролил ни слезинки. Сама я тогда была еще слишком мала и ничего не помню, но мне рассказывал Эрни. – Лита пересчитала очищенные морковки и решила добавить к ним еще одну. – Старший сын Эрни – ровесник Ястреба. В колледже они вместе играли в футбол.

– В колледже?

– Ага. Оба они получили дипломы инженеров. Деннис занялся строительством плотин и мостов; а Ястреб после смерти деда вернулся в резервацию. Карьеру в городе ему пришлось оставить.

Рэнди забыла про наполовину очищенную картофелину, которую держала в руке.

– Если он успешно делал карьеру в городе, наверняка ему не раз хотелось туда вернуться.

– По-моему, ему помешали его отец и рудник.

– Его отец и рудник?

– Точно я не знаю, но отец Ястреба был управляющим рудника. Его считали… – она понизила голос, —..ненадежным человеком. Эрни говорит, что почти все время он был навеселе. Во всяком случае, мошенники сумели уговорить его продать рудник.

Рэнди старалась изобразить безразличие.

– Значит, это он продал рудник той группе инвесторов?

– Да. Я слышала, как Эрни говорил, что нас надули. Все обвиняли отца Ястреба. Наконец он допился до белой горячки, и его пришлось уволить.

– Значит, Ястреб взял на себя его ответственность и вину, – заключила Рэнди.

Это во многом объясняло поступки Ястреба О'Тула. Он хотел не только вновь открыть рудник и тем самым помочь племени, но и привести дела в порядок, чтобы искупить вину отца. Со своим дипломом колледжа и задатками лидера он мог работать где угодно, но остался в резервации – не только потому, что был вождем, но и потому, что терзался угрызениями совести.