- А ты женишься когда-нибудь?
- Не в том теперь цель моя, Иуда.
- Всегда ли твоя цель будет в том, чтобы учить?
- Это не от меня зависит, но от тех, кто выше меня.
- Они твои повелители?
- Нет, я им равный, но в их руках теперь судьба моя.
- Не понимаю.
- И это лучше для тебя и для меня, а если бы ты знал все, что знаю я, то и ты ничего не смог бы изменить, и легче бы тебе не стало.
- Я чувствую, ты говоришь так, будто тебя ожидает жестокая мука, и ты знаешь об этом.
- На муки я обречен своей судьбой, но лучше не думать об этом. Все кончается рано или поздно. Или я погибну навсегда, или воскресну в другом хотя ни того, ни другого мне не понять.
- Как же ты знаешь, что умнешь и не противишься этому?
- Все уже свершилось и не отменить этого. Если бы мне знать. Что я погибну не напрасно, что другие спасутся - мне было бы легче идти той дорогой, которая мне выпала.
- Ты наш спаситель, Христос, и мы верим в тебя.
- Аминь. Лучше, чем спорить, почитай нам, Иуда, из записей Захарии.
ЗАЩИТНИК
"Великий Ареопаг! Сограждане! Вы собрались судить Аспазию, но все вы знаете, что главная причина в том, что жители славного города осуждают меня за связь с ней. Это не её, а меня вы судите, и вы правы. Моя вина лежит на ней, и случилось так, что я, выступая защитником, одновременно предстал перед вами как обвиняемый. Если осуждена будет она, то наказание, которые вы ей вынесете, я разделю с ней.
Клевете Гермиппа против неё вы поверили, но не ей он враг, а мне. Разве Аспазии виновата, что я оставил жену ради неё? Но жен оставляли и оставляют, и за это никто никогда не осуждал жителей свободных Афин. Да, если бы я оставил жену ради другой афинянки, кто осмелился бы меня осуждать? А её? Почему к ней иные мерки? Значит, дело в том, кто она такая - моя Аспазия? Почему же к ней вы строже, чем к прочим?
Она - это только она, она не такая как все, даже если бы жена моя была лучше - много лучше - ей все равно далеко до Аспазии и десять жен я бы оставил ради одной этой женщины.
Наша связь предосудительна, говорите вы, поскольку Аспазия иностранка и не имеет права быть женой гражданина Афин. Закон не воспрещает ей быть моей наложницей, но сердце мое противится тому, чтобы обойтись с ней таким образом, поскольку для меня она больше, чем жена - она друг, она - моё второе я.
Сегодня вы собрались, чтобы осудить её, мою Аспазию. За сводничество! За растление молодых девиц! За безверие! Разве эти слова подходят к ней? Разве о ней язык повернется сказать такое?
Если бы она молча стояла тут, уже этого было бы достаточно, чтобы отвергнуть все обвинения! Она могла бы защитить себя лучше, чем я, лучше любого другого защитника, поскольку нет и не было в мире женщины, равной ей по уму, да и многих мужчин она превосходит талантами, к таким мужчинам я отношу и себя. Да, я не стесняюсь признать её первенство надо мной, поскольку истинное величие состоит не в том, чтобы отрицать чужое превосходство, а в том, чтобы признать его и принять с чистым сердцем. Но законы Афин не позволяют женщине выступать в Ареопаге.
Я глубоко уважаю законы, и подчиняюсь им. Всё же я должен сказать, что законы писаны людьми, которые исходили из того, что знали они, из своего опыта, который, скопившись с годами, составил их мудрость. Сограждане, если бы вы, знали Аспазию так, как знаю её я, если бы выслушали её мнение о различных материях, если бы поговорили с ней хотя бы немного - вы бы сделали для неё исключение. Да, следовало не запретить Аспазии говорить перед форумом, а вменить ей это в обязанности, и не для защиты от обвинения, а для того, чтобы знать её мнение по каждому вопросу.
Нам не привычно, что в прекрасном женском теле может заключаться великий дух, удивительная сила ума. Я и сам скажу: к речи женщины не пристало прислушиваться при принятии решений государственному мужу, каким являюсь я, чтобы голос сердца не заглушил голоса рассудка. Но с ней всё не так. С ней голос рассудка и голос сердца сливаются воедино. Разве плохо, что сердце одобряет то, что диктует разум?
Вы говорите - она из куртизанок, потому, что у неё были верные друзья из мужчин, коих она удостаивала ласками, если они были достойными этого. Разве не вольна она в своем выборе? Ведь она - свободная жительница. Коли не посвящена она богам, то вправе распоряжаться собой. Если она приглашала в свой дом молодых девушек и они знакомились между собой и с юношами - кто усмотрел в этом сводничество? Разве она торговала их любовью? Разве они вступали в предосудительную связь по её совету? Свободные граждане знакомятся, обмениваются мнениями, обсуждают различные вопросы - разве не тем же самым занимаются все люди всегда и повсюду? Почему на рынке можно обсуждать цену на овощи, а у себя дома люди не вольны обсуждать красоту произведений искусства? Если ваятель может себе позволить запечатлеть красоту женского или мужского тела в камне, и на это смотрят - это никому не придет в голову осуждать. А если среди красивых женщин устраивается соревнование, кто более достоин позировать скульптору для его очередной статуи - это называют развратом? Сам Гермипп смотрел с вожделением на молодых девиц, кои являли свою красоту на строгий суд ценителей, видно он не от благих помыслов решил очернить это. Спросите его - что он делал на собрании ценителей искусств - в каком искусстве он, Гермипп, разбирается? В искусстве плести интриги и клеветать на порядочных людей - вот в чем!
Конкурс красоты Гермипп назвал сводничеством и развратом. Тогда пусть он бросит свой вызов богиням, ибо они устроили нечто подобное перед простым пастухом Парисом!
Да простят мне боги, как прощаю я Гермиппу его неразумение сего предмета.
Аспазия чиста, она на собственные средства устраивает приемы, и лучше невозможно распорядиться деньгами. Она открыла салон, в котором принимает гостей для бесед, и это дело благое, поскольку из беседы рождаются мысли умные, в спорах они проверяются, побеждают мысли истинные, и из того развивается мудрость. Мудрость же мы в Афинах ценим высоко, ибо мудрость людей государственных дает основу мудрости законов, а правильные законы способствуют процветанию государства.
Кто из вас усомнится в мудрости великого Сократа? А ведь он называет Аспазию своей "несравненной учительницей"! И он посещает её салон. Позвать ли его в свидетели, или достаточно будет моего слова? Так неужели я или кто иной настолько вознесется в своей гордыне, что откажется выслушивать того, кто учит Сократа?
Вы знаете, что Анаксагор часто посещает салон Аспазии, где находит для себя мысли, которые черпает из её речей. Должен ли я пояснять, кто таков Анаксагор? Позвать ли и его?
И его ученик, Еврипид, который также всем известен своим умом, но так же известен своей ненавистью ко всем женщинам - он делает для неё исключение, он преклоняется перед ней!
Великий Зенон также посещает её и не только ради встреч с Анаксагором и Еврипидом, но больше ради самой Аспазии. То же скажу и о Протогоре.
Врач Гиппократ, этот кудесник, который исцеляет безнадежно больных - и он преклоняется перед умом Аспазии.
А ваятель Фидий? Его скульптуры украшают и это достойное место. Вспомните, как подозревал его народ Афин в бесчестности? Пришлось ему разрезать золотую тунику, в которую он одел статую богини Афродиты, чтобы все могли взвесить её и убедиться, что ни единой унции золота не оставил для себя великий мастер, все золото в точности было израсходовано на прекрасное одеяние богини. Сограждане, вспомните, в какой восторг повергло вас лицезрение обнаженного тела богини! Все забыли, что она - статуя, и смотрели, и не могли оторваться от этой красоты. Никто и не подозревал из вас, что под туникой скрывается мастерски сработанное прекрасное тело красивейшей из женщин. В едином порыве восторга все вы умоляли Фидия не скрывать больше этой красоты под золотым покрывалом, которое предложили Фидию оставить у себя в качестве награды за искусство. Фидий - мастер, гений, художник. Но ведь создатель этой красоты черпал свое вдохновение, глядя на мою Аспазию! Красота её тела родила красоту камня. И не только камня. Она - муза многих искусств.
