Сестры моей, невесты, мало тебе, о царь, ты и меня ввел в кущи свои. Пришел ты в сад ко мне, как и к сестре моей, невесте, мой сад - твой сад. Набрал мирры твоей с ароматами твоими, поел сотов твоих с медом твоим, напился вина твоего с молоком твоим, мой сад - твой сад. Насладился царь возлюбленной своей, сестрой своей невесты, и предложил её друзьям своим. Ешьте друзья, пейте и насыщайтесь, возлюбленные. Вот и друзья царя навалились на меня, и самый мерзкий из них ко мне обращается: жительница садов, товарищи внимают голосу твоему, дай и мне послушать его. Как прекрасны ноги твои в сандалиях, дщерь именитая! Не отталкивай меня своими чудесными ногами, дай и мне испить из чаши твоей, дай и мне вкусить винограда твоего из садов твоих!

Виноградник был у Соломона в Ваал-Гамоне; он отдал этот виноградник сторожам; каждый должен был доставлять за плоды его тысячу серебренников. Тысяча пусть тебе, Соломон, а двести - стерегущим плоды его. Сады свои доверяет царь сторожить евнухам. Руки их - бесстыжие лисинята. А мой виноградник был у меня при себе, теперь и он твой. Отчего же ты, о царь, отдаешь меня друзьям своим?

Царь не пускает меня, к милому мне нельзя, где же ты? О, если бы ты был мне брат, сосавший груди матери моей! Тогда я, встретив тебя на улице, целовала бы тебя, и меня не осуждали бы. Повела бы я тебя, привела бы тебя в дом матери моей. Ты учил бы меня, а я поила бы тебя ароматным вином, соком гранатовых яблок моих.

Милый мой, ты подобен молодому оленю, или самцу серны, скачущему по горам, где искать мне тебя, ибо решилась я уйти из дома сыновей матери моей. Идти ли мне по следу коз твоих, найду ли я тебя, или товарищи твои встретят меня и посмеются надо мной?

Царь подарил мне подвески золотые - спрячу их в одежду свою от глаз подальше, ты подарил мне букетик мирры - спрячу на сердце своем между грудей, ближе этого букетика нет у меня ничего. Положи меня как печать на сердце твое, как перстень, на руку твою: ибо крепка как смерть, любовь; люта, как преисподня, ревность; стрелы ее - стрелы огненные; она - пламень весьма сильный. Запечатай сердце свое мной и не открывай его ни для кого - люби только меня и я буду только твоя. Большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют ее. Если бы кто дал все богатство дома своего за любовь, то он был бы отвергнут с презрением. Тебя люблю, пастушок мой, а не царя.

Царь разгневан на тебя, милый, за то, что первым ты тронул меня, беги же, олень мой, беги по горам, по долам, чтоб не догнали тебя. Царь кричал - ловите лис и лисенят, что таскают плоды из моего виноградника - и несите ко мне! Беги же скорей, о, любимый, приду к тебе вечером и трава нам будет постелью, кипарисы - стенами в доме нашем, а небо голубое и сосны - крышей.

Не будите её, она спит, левая рука под её головой, правою я обнимаю её стан. Она спит, а сердце её не дремлет. Ей снится, что со мной она, а царь пришел требовать её к себе. Он кричит, отвори, любимая, я пришел, чтобы тебя любить - как же я отворю, говорит она, ноги мои я помыла и пачкать не смею, хитон мой я сняла и не могу выйти к тебе. Царь взбешен - если не пустишь меня, я велю казнить милого твоего, и велит ломать двери стражникам, нет, царь, бегу, не ломай двери, не ходи сюда, я сама к тебе выйду - вскочила, вышла, а царя и след простыл. Не спит сердце, а сама - спит или нет - не будите милую, левая рука моя под головой её, а правой обнимаю её стан.

Нету милого - ни в горах, ни в поле, пропал. Где же искать его? Пойду я к царю - прости, о царь, даруй жизнь пастушку моему, я всю себя тебе отдам за него - стражники у ворот смеялись и избили меня, сорвали мой хитон - тебе ли ко царю - видишь, он с молодой невестой в новом одре носильном едет - прочь ступай. Царь увидел меня - призвал к себе, на невесту не глядит - ты, вторая дочь Сулама, с тобой сегодня свадьбу праздновать буду. Чтобы ног тебе не пачкать - вот тебе сандалии, золотом обшитые, мой подарочек.

Как прекрасна ты, дщерь именитого Сулама, в сандалиях золотых, остановись, Суламита, дай взглянуть на тебя! Царь тебя избрал в жены - ты нынче самая красивая и всегда будешь первой среди дочерей Иерусалимских!

Царь твоя я вся, только прости, прости моего возлюбленного пастушка моего милого отпусти ты на волю. Смеётся царь - и не знаю никакого пастушка! Ушел он по делам своим, а я одна осталась - стражники зорко охраняют меня - знаком мне этот стражник молодой - кто он - милый мой, как ты явился сюда, как смел? Иди скорее, получи меня - царю отдам я тысячу, тебе двести, царю принадлежу по его праву, тебе - по своему сердцу.

Беги, возлюбленный мой; будь подобен серне или молодому оленю на горах бальзамических. Идут сюда стражники, беги, о милый, беги через горы и скалы, спасай любовь нашу!!!

* * *

- Это рассказ о преступной любви, Учитель?

- Любовь не бывает преступной.

- Но нельзя же любить всякого?

- Любить надо всякого.

- Даже врага?

- Откуда возьмутся враги у того, кто всех любит?

- Как возлюбить всякого, Учитель, когда не всякий достоин любви?

- Разве можно быть достойным или не достойным любви?

- А как же! Если человек плох, так любить его нельзя. Только хорошего человека любят.

- Так ли, Петр? Любовь - не награда за благое. Любовь - дар.

- Так плохого можно одарить наравне с хорошим? Разве это справедливо?

- Что есть справедливость? Это лишь награда. Хорошее за хорошее, плохое за плохое - если это справедливо, так любой судья справедлив к последнему разбойнику. Такое отношение любовью не назовешь.

- Да уж, какая любовь!

- Коли о любви говорить, так она и недостойного возвышает, любить - значит видеть только хорошее, прощать плохое.

- Не испортит ли людей такая любовь?

- Может испортить, ты прав, Иуда. Поэтому за плохие дела не следует хвалить. Любовь тогда высока, когда она человека возвышает, то есть делает лучше. Если за злое хвалить, то поощрять к новой злобе - такая любовь развращает того, кого любят. Любовь должна уметь указать на недостатки, но указать так, чтобы человека не унизить, а ободрить, на лучшие поступки направить. Но у каждого человека бывают недостатки характера, каждый совершает поступки, которые себе потом в вину ставит. Если любишь человека, то прощаешь ему недостатки характера, хотя, не все и не всегда недостатки прощать можно.

- Разве любовь может быть кому-нибудь что-нибудь должна?

- Настоящая любовь всегда должна сама себе многое.

- Ну да, ты имеешь в виду, что супруги должны любить друг друга и жить вместе.

- Как раз этого я не говорил. Люди должны жить с теми, кто им дорог, супругами должны становиться люди, которые жить друг без друга не могут. Но если они ошиблись, если они приносят друг другу лишь несчастья, то беда это для всех - и для них, и для детей. Лучше бы им было не жениться.

- Как же тогда поступать? Жить порознь? Разве угодное это дело - оставить супругу и завести новую?

- Нет, это дело не угодное. Новую супругу заводить не следует тому, кто один раз не смог дать счастья своей избраннице. Зачем же несчастья множить? Но и жить счастливо без любви не получится. Только тому мужу, кто, живя с женой, украшает и обогащает её жизнь, дается право жить вместе с ней. То же и о жене скажу.

- Значит любить надо по обязанности, коли женился?

- Опять не то! Любить не прикажешь, Иуда.

- Значит любить не обязательно?

- И этого я не говорил. Просто по обязанности это не приходит и не за заслуги истинная любовь, хотя любовь надо стремиться заслужить.

- Как же заслужить, коли она не за заслуги?

- А вот понимай, как хочешь.

- А твою любовь как заслужить?

- Разве я не люблю тебя, Иуда?

- Как всех?

- Как всех вас.

- Вот и ты меня не понимаешь, Учитель. Ну так скажи хотя бы - должен или не должен любить муж жену, а жена мужа?

- Должен, должен. И жена должна.

- Ты сказал.

- Аминь.