- Вам сделан укол. По-видимому, у вас гипертонический криз. Надо несколько дней полежать...

Качалина старалась не оставлять ее одну - привозила из дома вкусные вещи, специально приготовленные для Ани. Несколько раз приходил Боря, он приносил маленькие баночки черной икры.

- Ешь, ешь, тебе это необходимо! - говорил он и смотрел на нее грустными глазами.

Анна позвонила в Варшаву, сказала Збышеку, что задерживается на два дня в Москве: съемки на телевидении. Ей было доложено, что с малышом все в порядке, ждет не дождется маму.

- Что еще хорошего?

- Все в порядке, скоро будем переезжать в собственный дом.

Вот и дом - большой, просторный. В нем хватит места всем - и маме, и гостям, которые могут быть и которых она раньше не приглашала, да и не могла пригласить - некуда было.

Збышек избавил ее от всех хлопот, связанных с переездом. Просто она с сыном оставила старую квартиру, на несколько часов поехала в гости, где ее давно ждали. А вернулась в свой новый дом. Несколько дней она безотчетно радовалась своему просторному жилищу, представляла, как купит новую мебель, книжные полки, мысленно размещала, что где будет стоять...

Теперь, после столь внушительной покупки, когда все истрачено до последнего гроша, да еще плюс основательный долг, - надо было браться засучив рукава за работу...

Лето подходило к концу, и на своих музыкантов, которые ездили с ней на гастроли в СССР, рассчитывать она не могла. Пан Анджей собрал ей очередную "команду", с которой она успешно выступала несколько месяцев. Но стоило ей на две недели заболеть (опять проклятое головокружение, скачущее давление), как музыканты разбежались. Забот хватало. В декабре опять планировались выступления в СССР. Вернее, надо было вернуть "должок": в июне, из-за внезапного приступа, она не смогла продолжить гастроли. Теперь, в декабре 1979 года, ее ждали в Киеве, Ленинграде, Таллине.

Музыкантов вновь помогли подобрать в "Пагарте". Концерты в этих городах, привыкших к знаменитостям. конечно, не были столь удачными, как во Фрунзе или Алма-Ате. Да Анна на это и не рассчитывала. Но в общем все прошло хорошо, к счастью, без особого физического напряжения и работы на износ. Она все чаще и обстоятельнее думала о своем репертуаре. И все более приходила к мысли, что русскую его часть надо серьезно менять. Пожалуй, пора решиться попробовать спеть классику. Для начала сказала об этом одной Качалиной (при их многолетней дружбе и желании говорить всегда только приятные вещи, когда речь заходила о творчестве, всякие рамки дипломатических приличий отбрасывались и разговор мог быть только честным и объективным).

Новый, 1980 год они встречали в своем новом доме. Пришли друзья Збышека с работы, один их давний знакомый дипломат с женой, работающий в Америке и недавно чудом избежавший гибели. У него были куплены билеты на самолет Нью-Йорк - Варшава, но в последний момент он лететь не смог: задержали срочные дела, а самолет разбился при посадке в Варшаве. Погибли экипаж и все пассажиры, в том числе и молодая талантливая певица Анна Янтар. Янтар долго выступала в Америке, больше полугода. Она приняла контракт, от которого когда-то отказалась Анна Герман. Когда в ее плотном графике возникла трехдневная пауза, она решила слетать домой, чтобы повидать маленькую дочурку. Полет оказался роковым. Из-за путаницы, неразберихи по городу поползли слухи, что погибла Анна Герман. Телефон в их доме надрывался от звонков, его пришлось отключить. И сегодня Анна вдруг вспомнила свою тезку Анну Янтар, которую, в общем-то, не знала, но видела по телевидению, и главное, отчетливо представляла эту ситуацию: - холодную, деловую, спешащую Америку. Ее, молодую, талантливую и, наверное, одинокую в этой стране. Счастливую от возможности на несколько дней вырваться из плена контрактов и графиков сюда, к берегам родной Вислы, побыть с ребенком...

Да нет, нельзя сказать, чтобы новый год начинался плохо. Приглашений было множество, и она с удовольствием их принимала. Збышек-маленький научился отпускать маму, и она уезжала ненадолго - в Краков, в Познань, во Вроцлав... В марте на несколько дней по приглашению телевидения она ездила в Москву. На "Мелодии" записала новые песни Арно Бабаджаняна, Валентина Левашова, Яна Френкеля. Несколько разочаровал разговор в Госконцерте: сольных выступлений в этом году не планировали, а вот в сборном концерте пожалуйста. В мае начинает работать программа "Мелодии друзей" с участием артистов социалистических стран - с удовольствием возьмут и Анну. Сама певица со скептицизмом отнеслась к этому предложению: будь она молодой, начинающей - тогда другое дело. Но сейчас, после стольких сольных концертов, это, безусловно, шаг назад. Она так и сказала в Госконцерте: вряд ли это предложение для нее приемлемо.

Вернувшись в Польшу, она пожалела о столь скоропалительном ответе. Интересных предложений на май и июнь не было, серия концертов с ее участием в Варшаве планировалась лишь в июле. К счастью, Госконцерт выступил с официальным предложением польской стороне. И когда Анне позвонили домой из "Пагарта", она сказала "да". Программа была рассчитана на долгий срок, почти на месяц. Никогда еще за все время она не ехала в СССР с таким тяжелым сердцем, как сейчас. Что это, уязвленное самолюбие, сдача позиций, отступление? Вдобавок за три дня до отъезда неожиданно распухла нога может, она подвернула ее и не заметила? Во всяком случае, нога все время ныла. Не помогали и самые сильные болеутоляющие средства...

В программе "Мелодии друзей" Анна пела сразу же после Яноша Кооша известного венгерского певца, своего ровесника, опытного артиста, справедливо выбравшего актерскую манеру исполнения в сочетании с подвижностью, танцевальностью. Публика приняла его очень горячо, на бис он исполнил ритмическую венгерскую песню. Потом объявили Анну. Ее встретили аплодисментами. Анна спела одну польскую песню балладного характера. Вторая, на которую Анна особенно рассчитывала, - "Ты опоздал" В. Шаинского. Эта была совсем новая песня, еще не звучавшая по радио и телевидению и не бывшая, как говорят профессионалы, "на слуху". Песню встретили тепло, но не больше... Аплодисменты продолжались лишь минуту с небольшим, ровно столько, сколько идти по сцене за кулисы. Впервые за все время выступлений в СССР ее отпустили так холодно, так равнодушно. Пот градом тек с ее лица, которое к тому же было бледным от совершенно неожиданного, как казалось Анне, провала.

В гостинице, наедине с собой, она попыталась разобраться в неудаче. Может быть, ее репертуар страдает излишней камерностью? А там, в Лужниках, совсем другая публика, ожидающая диско или рок? А может быть, она просто надоела, ведь ее все время передают по радио и телевидению? А может быть, виновата и сама - пела без настроения, первый раз в жизни. Отчего? Оттого, что понимает, что начинает "сходить" с эстрадного Олимпа и все эти последние выступления - лишь промежуточные остановки на лестнице, ведущей вниз. Или во всем виновата нога, которая продолжает нестерпимо болеть, несмотря на таблетки и примочки?

Приезжала Качалина. Приезжал Боря, приезжал и Антс Паю. Все они привозили какие-то таблетки, травы. Ах, этот милый Антс! Она знакома с ним уже несколько лет. Журналист из Эстонии - Антс Паю - человек удивительно чистый, искренний, сильный и добрый. Сила чувствуется во всей его огромной фигуре, в уверенной походке, в движениях, доброта в глазах... Он всегда смотрит на Анну какими-то ласковыми, улыбающимися глазами. И от этого взгляда и от общения с ним ей просто и хорошо.

На следующем концерте в Лужниках Анна поняла, что ее новая песня, в которой она не сомневалась ("Ты опоздал"), не "проходит". То ли потому, что темп был слишком быстрый и слушатели в течение двух минут просто не успевали разобраться в нехитром сюжете. То ли оттого, что она была совершенно новая, а песня, как ее убеждали, должна стать "узнаваемой" для слушателей... Но теперь она была готова к неуспеху. Оркестровку песни "Когда цвели сады" она с собой не взяла и теперь жалела об этом. Однако выход из положения нашла. Прямо на аплодисментах, после второй песни, она так и сказала в микрофон: "Нот "Когда цвели сады" у меня нет, зато есть желание спеть эту песню сегодня".