– Хорошо. Обязательно. Скрывая свою тревогу, Юджин всю дорогу расспрашивала Дугласа об общих друзьях и коллегах. Но когда Дуг в свою очередь поинтересовался, как она поживает, Юджин вдруг поняла, что не знает, что ему отвечать. Если бы она сказала правду, Дуглас все равно бы не поверил. «Не захотел бы поверить», – уточнила она мысленно, когда машина уже сворачивала на узкую улочку, где стоял ее дом.

– Что за черт! – вырвалось у Дугласа. – Похоже, тебя обчистили!

Но Юджин сразу поняла, что две полицейские машины, стоявшие на тротуаре напротив ее дома, не имеют никакого отношения к грабителям. Действительно, два копа в форме замерли по сторонам крыльца, как часовые, полицейский в штатском, привстав на цыпочки и заслонившись от солнца руками, пытался заглянуть в окно, а на дорожке, ведущей от ворот к дому, стоял Смайлоу и разговаривал о чем-то с пациенткой Юджин, приехавшей, очевидно, раньше назначенного срока.

Дуглас остановил «Форд» у ворот и собирался вылезти, но Юджин остановила его:

– Не вмешивайся в это, Дуглас. Я не хочу…

– Во что не вмешиваться? Что происходит, Юджи?!

– Я потом тебе все расскажу.

– Но…

– Прошу тебя. Я позвоню.

Торопливо пожав ему руку, она выбралась из машины и прошла через ворота в сад, машинально отметив, что на тротуаре уже начали собираться зеваки. Квартал, в котором она жила, был малонаселенным, но зато в нем было много домов, представлявших исторический интерес, и на улицах часто появлялись туристы и целые экскурсионные группы. Даже сейчас какая-то женщина фотографировала ее дом, несомненно, радуясь возможности не только запечатлеть памятник архитектуры, но и предъявить знакомым документальные свидетельства «кошмарного происшествия», очевидцем которого ей посчастливилось стать.

– Доктор Кэрти! – бросилась ей навстречу пациентка. – Что тут происходит? Не успела я позвонить в дверь, как появились полицейские и сказали…

– Извините, Эвелин… – Юджин посмотрела поверх ее плеча на Смайлоу, который ответил ей внимательным и настороженным взглядом. – Как ни жаль, но нам придется перенести нашу встречу на другой день.

Обняв Эвелин за плечи, она проводила ее до ворот, чтобы усадить в машину. Ей потребовалось несколько минут, чтобы убедить пациентку в том, что все в порядке. Это было тем более трудно, что сама она так не думала. Юджин терзало предчувствие чего-то страшного, ощущение неизбежной катастрофы, хотя, в чем тут может быть дело, она понятия не имела.

– Но все правда в порядке? – спросила Эвелин, садясь за руль своего новенького «Корвета».

– Уверяю вас – да. Еще раз простите, что придется перенести нашу встречу. Я позвоню вам, как только это недоразумение разрешится. Не беспокойтесь.

Только когда Эвелин отъехала, Юджин повернулась и зашагала обратно.

– Что, черт побери, вам здесь нужно? – резко спросила она, глядя прямо в глаза Смайлоу. – Так вы распугаете всех моих пациентов и добьетесь того, что я вынуждена буду через суд потребовать возмещения убытков. А это не маленькая сумма, детектив, совсем не маленькая…

– Боюсь, из этого ничего не выйдет. – Смайлоу неприятно осклабился и достал из кармана пиджака какую-то бумагу. – У меня есть ордер на обыск. Взгляните…

Но Юджин смотрела не на него, а на двух копов и еще одного детектива в штатском, которые топтались теперь перед ее входной дверью. Только потом она перевела взгляд на Смайлоу.

– Последний пациент придет ко мне сегодня около двенадцати. Вы не можете подождать, пока я с ним закончу?

– Боюсь, что нет.

– Я сейчас позвоню Фрэнку Перкинсу!

– Сделайте одолжение. – Он издевательски поклонился. – Звоните кому хотите, доктор Кэрти. Только должен предупредить: чтобы войти в дом, мы не нуждаемся ни в разрешении вашего адвоката, ни даже в вашем. Так что будьте добры – откройте дверь сами, чтобы нам не пришлось ее ломать.

– Пожалуйста. – Юджин достала из сумочки ключ. Больше всего ей хотелось швырнуть его под ноги Смайлоу, но она сумела справиться с собой. Поднявшись на крыльцо, она отперла входную дверь и отступила в сторону. – Прошу.

Смайлоу махнул рукой, давая своим людям знак начинать, и копы – а за ними и детектив в штатском – устремились внутрь.

Юджин осталась стоять на крыльце, с трудом сдерживая слезы. Самым оскорбительным ей показалось не то, что копы готовы были взломать ее собственную дверь в ее присутствии, а то, что прежде, чем сделать это, они натянули на руки тонкие резиновые перчатки, словно боялись столкнуться внутри дома с грязью или с инфекцией, от которой требуется специальная защита.

Сначала она просто вскрикнула.

Потом, сидя на постели и прижимая простыню к обнаженной груди, громко зарыдала.

Он обманул ее. Переспал и исчез. Да еще это жуткое похмелье… Для любой женщины – особенно для школьной учительницы из Индианаполиса – это был настоящий кошмар, и Элен Роджерс самозабвенно рыдала, размазывая слезы и косметику уголком гостиничной простыни.

А как прекрасно все начиналось! Элен казалось, что сбывается ее давняя мечта, в которой молодой, привлекательный незнакомец выбрал среди множества юных стройных посетительниц ночного клуба именно ее. А Эдди – так назвался ее вчерашний знакомый – действительно был очень хорош собой. Он сделал первый шаг, он пригласил ее танцевать и угостил виски и шампанским, а вспыхнувшее между ними влечение было мгновенным и взаимным. Все было именно так, как она всегда себе представляла – так, как и должно было быть перед тем, как с ней наконец случится это…

Эдди не был ни скучным, ни заурядным. Но всего приятнее было то, что его интерес к ней объяснялся не только желанием. Он поведал ей долгую и печальную историю о своей умершей от рака жене, которую любил до самозабвения. Элен едва не прослезилась, когда Эдди рассказал ей, как до самого последнего дня ухаживал за больной супругой, как готовил, убирал, мыл и причесывал ее и даже выносил за ней подкладные судна.

В ее глазах это была настоящая жертвенная любовь, настоящее чувство! С таким мужчиной стоило познакомиться. Эдди был достоин всей той любви, которую Элен копила в себе на протяжении многих лет и которую ей не терпелось разделить с кем-нибудь подходящим.

Кроме всего прочего, ее знакомый оказался потрясающим любовником.

Она поняла это даже с ее весьма ограниченным любовным опытом, включавшим французский поцелуй с троюродным братом, два неловких совокупления на заднем сиденье автомобиля с приятелем из колледжа и головокружительный, но безрезультатный флирт с коллегой-учителем, который вскоре перевелся в другую школу. Эдди был совершенно особенным. Он проделывал с ней все те вещи, о которых раньше она только читала в женских романах (их у Элен было семь больших картонных коробок, стоявших в подвале ее дома), и в конце концов довел ее своей страстью до состояния, близкого к умопомешательству.

Но теперь окружавший его ореол романтики померк, вытесненный страхом перед опасностями, которыми были чреваты случайные связи. Во-первых, беременность (ведь даже с сорокалетними женщинами иногда случаются подобные неприятности!). Во-вторых – СПИД и другие ужасы.

Страх Элен был тем более сильным, что случись с ней одна из перечисленных вещей, и с мечтой когда-нибудь выйти замуж ей пришлось бы распрощаться. И без того с каждым прошедшим годом ее надежды завести семью становились все более призрачными, а после того, что с ней произошло, они и вовсе сошли на нет. Какой нормальный мужчина захочет жениться на ней? Ведь теперь она – «женщина с прошлым», и ни один приличный человек на нее не польстится.

Ситуация казалась Элен невозможной. Как говорится, хуже не бывает…

Оказалось, что бывает. Ее еще и ограбили.

Элен обнаружила это, когда отправилась в ванную комнату, чтобы оценить понесенный ущерб. Проходя мимо кресла, она вдруг встала как вкопанная, обнаружив, что на нем нет ее сумочки. А ведь она точно помнила, что бросила ее сюда вчера вечером. Элен просто не могла забыть этого, потому что впервые в ее жизни мужчина, подошел к ней сзади, обнял и стал тереться об нее своим… Это было так приятно, что она выпустила сумочку из рук, и она упала вот сюда, на сиденье. А теперь ее здесь не было.