– Хорошо, – буркнул в ответ Джон.

Тем временем Дэнил осматривал и готовил двигатель к старту. Эпокап работал на всю катушку, но Дэнил, мало обращая на него внимания, сам контролировал важные блоки. Робин уже слышал лёгкий гул первой затравки, что означало пятнадцатиминутный отчёт до старта. Он думал только о Джейн. Вдруг его осенило. Он нажал с силой на сенсор технической связи, надеясь связаться с «Крабом». Переливный сигнал вездехода раздался в ответ. Обрадованный Робин чуть было не заговорил с ним обычным языком, но вовремя вспомнив, что вездеход лишен интеллекта, быстро вцепился в манипулятор управления. Включив телесвязь, и, увидев саморский пейзаж, нажал круговой осмотр. На дисплее медленно плыла картина, на которой кроме песка, камней и рытвин ничего не было видно. Заметив что-то, он остановил движение камеры, увеличил изображение. Это были следы, уходящие вдаль.

– Этого ещё не хватало, – Робин попробовал думать логически, как его учил Джон, но ничего не получалось. Хоть как думай, но следы ясно говорили, что Джейн ушла от своего Краба в неизвестном направлении. В полном оцепенении Робин поднёс палец к сенсору связи.

– Джон, у тебя ещё много работы?

– Почти закончил, осталось осмотреть корабль.

– Чёрт с ним, беги быстрей в рубку.

Через две минуты Джон был рядом, не сняв аваркостюм.

– Смотри, следы уходят от «Краба» за горизонт, а обратных нет.

– Да… Неприятная картина… Ушла в никуда. Ты оглядел весь горизонт, больше нет ничего интересного?

– Нет. Зачем оглядывать весь горизонт, не могла же она уйти неизвестно куда, а вернуться с другой стороны!

Но Джон уже положил свой палец на сенсор управления камерой и саморский пейзаж медленно плыл вбок. Опять рытвины и камни, но не было ничего, что могло заинтересовать астронавтов. Тёмно-коричневая граница горизонта планеты переходила в черноту космоса с бесчисленными узорами переливающихся ярких звёзд. И вдруг, увидев в противоположной стороне совершенно необъяснимую картину, оба друга вскрикнули от полной неожиданности. К «Крабу» шли следы… босого человека.

Джон смотрел, не мигая на дисплей, открыв от удивления рот. Выражение лица было такое, словно ему только что сказали, что через час у него свадьба. Глядя на Робина можно было сказать, что он получил кирпичом по голове. Джон размышлял вслух:

– Вот что: до старта десять минут, «Крабу» Джейн прыгать до стоянки примерно пять минут. У нас есть пять минут на размышление. Вопрос: чьи следы идут к «Крабу» и находится ли кто-нибудь в нём? Если да, то кто этот человек и жив ли он? Давай опустим камеру вниз до отказа и ещё раз посмотрим, иногда видно часть кабины, и осмотрим всё вокруг.

Снова две пары глаз внимательно смотрели на экран, где проплывали ходули «Краба» и следы, одни от вездехода, оставленные от подошв ботинок скафандра, а другие, с противоположной стороны – маленьких босых ног. В кадр попало изображение угла кабины. Джон остановил движение камеры.

– Смотри: это напоминает локон волос, словно Джейн находится в кабине. У нас одна минута, и надо решить, есть ли смысл звать «Краба», или оставить его там, предполагая, что им сможет воспользоваться Джейн, когда вернётся.

Робин тупо смотрел на дисплей, подсознательно чувствуя, что Джон уже знал ответ на этот вопрос.

– Твои соображения? – тихо спросил он.

– А мои соображения вот какие: сигнал первой категории звучит впервые на нашем веку, и никто не знает, на какое время мы покидаем планету. Это первое. Могу сказать по секрету, что наши ребята в замаскированных костюмах в условиях полной секретности монтировали какую-то штуку за Горным Хребтом. Второе.

– А ты откуда знаешь?!

– Не перебивай. И, наконец, третье: если ты помнишь, год назад к нам прилетали космические геологи, и один из них, йог, на спор простоял пятнадцать минут без скафандра на стоянке.

– Но то – йог, а тут девчонка молодая.

– Что произошло с Джейн – скажет только она, или свидетель происходящего там. Так что решай, Робин.

– Решай, решай, – недовольно произнёс Робин, на мгновение замер, а после дал команду возвращения в лагерь «Крабу» на максимальной скорости. Когда несущийся вездеход появился на горизонте, направив в ту сторону все телекамеры, Джон и Робин в стеклянной кабине вездехода разглядели Джейн. Она лежала в кресле без движений, слегка качая головой в такт содроганиям кабины. Джон, выскакивая из рубки, крикнул: «– Я приму Джейн!». Робин убрал изображение с терминала, а сам, кашлянув, вступил в диалог с Кибернетическим помощником старта корабля, чётко произнося фразы.

– Как работают системы корабля?

– В заданном режиме.

– Все ли готово к пуску?

– Нет.

– Что не готово?

– Не закончены проверки систем корабля.

– Как долго будут идти проверки?

– Две минуты тридцать пять секунд,

– Какое давление в резервных кислородных баллонах?

– Пять процентов больше нормы.

Тем самым временем Джон уже стоял около входа в шлюз в ожидании «Краба». Только успели закрыться шлюзовые двери за вездеходом, как корабль, выпустив тучу белого дыма, переходящий в огненный смерч, стал медленно покидать планету, набирая высоту. Самора оставалась внизу, постепенно превращаясь в шар: сначала весь лагерь уменьшился в размерах, через полминуты он был размером с монету, ещё через полминуты долина Сухое озеро была размером с ноготь, и ещё через какое-то время уже можно было увидеть всю планету, глядя в два разных иллюминатора корабля.

Робину было жалко улетать с этой планеты, на которой было прожито полтора года по Саморскому календарю, что по Тенным меркам составляло чуть меньше года. Здесь было всё: печали и радости, праздники и будни, слаженные рабочие дни и дни, когда всё сыпалось из рук, работа не клеилась, все кричали друг на друга, ломались роботы и «Крабы».

За это время экспедиция в пять человек успела многое: было построено четыре здания, возведена первая очередь солнечной электростанции, с помощью направленного взрыва «вырыт» котлован для первого реакторного блока термоядерной электростанции, возведен огромный стеклянный колпак-здание тепличного сада.

Этим составом экспедиция под кодовым названием «Отряд НХВ-520» бороздила космос более пяти лет. Предыдущие задания требовали от астронавтов в основном получение разведданных, научных или спецназначения. Большая часть времени проходила в открытом космосе, вдали от планет и от самой Матушки-Тенли. Либо «Отряд НХВ-520» мчался к какой-нибудь из планет в течение нескольких месяцев, собирал нужную информацию за две-три недели, и ложился на обратный курс, либо он более года вращался по одной и той же орбите вокруг Тенли, делая научные и технические эксперименты. После этого их продукция попадала в руки военных концернов. Экспедиция на Самору – это единственный случай, когда все члены корабля находились все вместе, без корабля, и без космоса. Всё это время вокруг Саморы одиноко кружил по орбите основной корабль, доставивший их сюда. С помощью двух спускаемых аппаратов, основного и командирского, там побывали все члены экспедиции по разным причинам. Но основное время члены экспедиции были вместе, работали вместе, на Саморе. Потому-то и покидать её было грустно, что здесь оставалось что-то дорогое, близкое для всех участников экспедиции.

…Робин сидел за капитанским пультом командирского спускаемого аппарата, уныло глядя в иллюминатор на уходящий вниз пейзаж, с тоской вспоминая прошедшие дни саморской жизни. Особенно запомнился Международный женский день, который праздновали в честь единственной женщины экспедиции – Джейн Лайт – врача и повара, а заодно метролога, геолога и картографа.

В составе экспедиции Джейн была самая молодая, ей было двадцать пять лет. Природа хорошо над ней поработала: густые тёмно-русые волосы прекрасно подчеркивали синие пронзительные глаза, а чувственные губы всегда были украшены улыбкой. Её нельзя было назвать задирой, наоборот, несмотря на свою весёлость, она была скромной, и первое время почти не разговаривала с участниками экспедиции, сторонилась всех. В своё время Робин и Джон лезли из кожи вон, всячески находя различные способы, чтобы разговорить её. Они не стыдились всевозможных фантастических эпизодов, происшедших с ними. Обсуждая очередной разговор с Джейн, они не заметили, как к ним подплыл Дэнил. Он вынырнул из нижнего люка, ведущего к двигательному отсеку, и пуская густые клубы синего дыма своей сигарой, сказал: