© Зенин И., 1999

© ООО «СУПЕР Издательство», 2017

За прошедшие более десяти лет изменилось многое. Прежде всего – в моём сознании. Работы Фоменко и Носовского и других выдающихся русских учёных прояснили картину истории, которую я не мог понять с детства (я не вру, тогда уже мне была не понятна странная нелогичность истории, которую преподносили в школе).

Как известно, математика – царица всех наук. И с помощью этой всемогущей царицы нашим русским учёным удалось обнаружить многое враньё, которое вписали всевозможные умники в летописи прежних веков. Очень многое было придумано. Мы знаем официальную науку по фантазиям всевозможных прохиндеев. Но что было на самом деле?

Знакомым и друзьям я говорю: странно, почему не прижилась в мировой истории как реальность история о государстве Утопия? Фантазия о самом справедливом государстве. Ведь прижились фантазии о древнем Риме, древней Греции… Я пытался найти автора придуманной истории об Олимпийских играх. Официальная история приписывает это придуманному Гераклу, чья биография, как показывают корреляционные исследования (не самые замудренные в современной математике – по сути – это методы сравнения), списана с русского князя Андрея Боголюбского… Другими словами, Олимпийские игры – национальные многовековые русские игры.

Хочу сказать несколько слов о самой теории новой хронологии. Против логики возражать трудно. А новая хронология основана на «железной» логике. Логика – основа преобразований булевой алгебры, фундамент опять-таки математики. Правда, это касается честных адекватных людей. А любая наука – это прекрасный бизнес. И новая хронология, по своей сути, отправляет в мусорную корзину тысячи лжеучёных современной доктрины по всему миру, которые написали мириады кандидатских и докторских диссертаций на основе биографий и цитат придуманных персонажей прошлого. Многие придуманные персонажи, как выяснилось с помощью треклятой математики, присутствуют у меня. Но человеческая мысль на протяжении веков так олицетворила эти мифы, что они стали реальными в нашем сознании. Я прекрасно понимаю, что на третьем-четвёртом десятке, когда мозг уже начинает костенеть, отказаться от знаний, которые получены в детстве, практически невозможно. Ну просто мозг не хочет понимать и осознавать, что не было Чингисхана, Александра Македонского, Римской империи и Древней Греции!!! И многого другого!!! Была громадная единая империя…

Кроме этого, я очень много времени потратил на изучение и осмысление такого явления (о которой не ведает современная психология), как планетарная психотроника, планетарное колдовство. Эта сущность обладает невероятной силой и мощью. Я не затрагиваю вопросы жидомассонства, я говорю о том, чего не видят многие «продвинутые» экстрасенсы. Поэтому пришлось опять взяться за перо, которое я виртуально переломал и сжёг в виртуальном камине…… Я не хочу врать, именно это желание требует корректировать свои мысли, которые, как показывает статистика, вызывают интерес у читателей.

Осмелюсь сделать научную гипотезу, которая, по сути, не имеет отношения к этому роману, но имеет прямое отношение к подоплёке сюжета и к основным героям. Пассионарная теория Гумилёва гласит, что выдающиеся события в истории происходили векторно, словно сквозь века пролетела божественная стрела. Теория Фоменко это полностью отвергает. Но ничего не пропадает никуда! Как же быть с невероятным объёмом знаний великого Льва Николаевича Гумилёва? Он изучил невообразимое количество исторических документов, систематизировал их и объединил по признакам одинаковых деталей. Невероятно громадный труд, заслуживающий уважения. Моя гипотеза заключается в следующем.

События, которые похожи по описанным в рукописях событиях – это не реальные события, а результат перевода с временным переносом. Другими словами, пассионарный след – это путь движения одной рукописи в пространстве и времени с искажениями перевода. Пути движения знаний по планете. Таких траекторий Лев Гумилёв обнаружил семнадцать в истории планеты.

В итоге, редакция романа оказалась небольшая… Но в них – десятилетие переосмысления.

Эту повесть я начал писать в феврале 1986 года, за четыре месяца до Чернобыля. А про Учителя Иванова я узнал примерно через полгода. Поэтому прошу не винить меня в историческом плагиате – его не было.

Выражаю признательность тем, кто, сам того не подозревая, участвовал в создании этой повести:

Горелкин Алексей,

Цветков Юрий,

Чуб Сергей,

Печерский Александр.

Я преклоняюсь перед их интеллектом.

Услышав сигнал первой категории, Робин на мгновение замер, не веря своим ушам. Резкий и пронзительный вой, исходящий из наушников скафандра, спутать нельзя было ни с чем. Сигнал действовал на человека парализующе, пропадало желание двигаться, нервная система возбуждалась до состояния взведённой боевой пружины. Звук просачивался в самый центр мозга. Робина охватил ужас, сердце похолодело, стало биться реже и слабее, с трудом качая загустевшую кровь. Это длилось считанные мгновения. Сигнал вдруг затих, оглушив тишиной. Вернулось спокойствие. Робин, быстро перебирая ногами в неуклюжем скафандре, рванулся в сторону стоянки. Теперь мысли работали чётко. Он пытался предположить, что могло произойти.

В течение шести лет, с того времени, как Робин работал в компании «Космические путешествия», он ни разу не слышал, что бы кто-нибудь пользовался этим сигналом.

Стоянка была недалеко от места работы. Уже виднелся чёрный блестящий шпиль с пластиковым флагом Амирии, который переходил в капитанскую рубку.

Плотную пелену остывшей тишины прорезал голос капитана:

– Робин, ты остаёшься за капитана на спускаемом корабле, срочно собирай всё, что можно, остальное – бросай. Через тридцать минут взлетайте. Я жду вас на головной части. Как понял? Приём.

Услышав приказ, Робин потерял дар речи, ведь даже ребёнок понимает, что взлететь через тридцать минут после получения приказа – такого не бывает даже в кинофильмах! Ведь нужно ещё успеть собраться самим! Но, тем не менее, Робин ответил:

– Вас понял. Всё собрать и через полчаса взлететь.

Когда Робин подходил к кораблю, на горизонте был виден прыгающий «Краб» Дэнила Лонга. Вслед за ним прыгал вездеход Джона Лифта. Но не было видно Джейн. Находясь в шлюзовой камере, пока не установится нормальное давление, Робин вышел в эфир и запросил её. Ответа не последовало. В данной ситуации это меньше всего устраивало Робина. В раздевалку из второй шлюзовой камеры вошли Дэнил и Джон. Выскакивая из шлюза, Робин на бегу спросил, говорила ли Джейн сегодня утром что-нибудь насчёт своих планов? Они не знали. Зайдя в капитанскую рубку, Робин оторопел, но, взглянув на монитор компьютера, облегченно вздохнул: ему стало понятно, почему капитан дал всего тридцать минут до взлёта. Бортовая аппаратура работала, проверяя все системы, Электронный Помощник Капитана, или просто Эпокап, производил анализ работы термоядерного реактора двигателя. Зелёное и синее перемигивание индикаторов, ровное свечение трёх основных терминальных пультов успокоило Робина. Положив палец на сенсор связи, он вышел в эфир:

– Джейн! Джейн! Почему не отзываешься? Что случилось? Любыми способами попробуй связаться с кораблем! Через двадцать пять минут экстренный взлёт, стоянку покидаем на неизвестное время. Слышишь ли ты меня? Выйди в эфир, Джейн!! Приём!

Динамик лишь изредка издавал щелчки помех, но голоса повара и врача экспедиции не было слышно в эфире дикой планеты.

– Джон! Приём!

– Слушаю, – заговорил динамик голосом Джона.

– Приказ: бери всех роботов, что можно забрать – бери, что можно законсервировать – пусть роботы сделают. Рассчитывай на десять-двенадцать минут.