Сержант включил портативный персональный компьютер, выждал, когда на экране появилась надпись "готово", и двумя пальцами стал набирать мое имя и фамилию, а потом все остальное, что я успел ему сообщить. Проделав эту несложную процедуру, он откинулся на спинку и облегченно, словно закончил адову работу, вздохнул.
- Что теперь с вами делать, ума не приложу, - сказал он расстроенно. - Я передам новость в центр, да там ребятам сейчас не до... словом, им недосуг заниматься такими пустяками...
- Дайте, пожалуйста, телефон советского посольства, я позвоню туда, сообщу...
Пока сержант раздумывал, над его головой включился громкоговоритель и чей-то звонкий, как у пионера, голос задорно, с вызовом спросил:
- Вы никак спите, сержант? Впрочем, тысяча извинений, разве может спать славная лондонская полиция в столь напряженный час, когда на улицы нашего города, скорее напоминающего каменные джунгли, выходят... Кто там выходит, Гарри? Есть какой-нибудь улов?
- Привет, Дейв. Спасибо хоть ты обозвался, а то скукота смертная! включился в разговор сержант.
- Что неужели снова в твое дежурство покой и тишина? Где перестрелки, где погони, где, наконец, леди и джентльмены, имеющие привычку именно в такие мрачные часы лишать жизни своих мужей, любовников, богатых тетушек или дядюшек! Послушай, Гарри, придумай что-нибудь, ты умница! Я не могу являться к шефу без какой-нибудь грязи, он и так зол, что его второй раз за неделю сунули на ночное дежурство, а тут еще я, бездельник. Неужто таки ничего?
- Чтоб мне провалиться на этом месте, Дейв! - Сержант был мягок и робок, как ягненок. - Разве я виноват?
- Это твои заботы, Гарри, - с железом в голосе оповестил несчастного стража порядка невидимый журналист (я уже догадался, что голос принадлежал не всевышнему, а ночному репортеру, вылавливавшему сенсацию, способную увидеть свет завтра утром). - У нас с тобой договор о сотрудничестве, а не полис на безбедное существование за мой счет, усеки это, сержант!
- Послушай, Дейв, не знаю, тут скорее какая-то липа, но явился с час назад один тип. - Сержант огорченно, как мне почудилось, вздохнул, еще раз окидывая меня взглядом. - Похож на одного их тех, что балдеют по ночам на скамейках в Гайд-парке... морда небритая, несет от него как от помойки...
- Ты мне мозги не пудрь, мама еще в пеленках стряхнула пыль с моих ушей и сказала, что нечего в этом мире прикидываться дурачком! Сам нюхай своего алика! Бывай!
- Погоди, Дейв, я ведь про самое смешное не успел, ты слышишь?
- Ну, быстрее, чем это он тебя рассмешил?
- Этот тип утверждает, что он - русский журналист, и его якобы выкрали полтора месяца тому назад (так, значит, они продержали меня полтора месяца? Полтора месяца? А как же Натали, как она прожила это время?!).
- Чего-чего? Ты не рехнулся, Гарри? Как его зовут, он сказал?
- Будто бы... сейчас гляну. - Сержант нажал кнопку компьютера и по слогам прочел - Олех Ро-ман-ко... Романко... А что?
- Он у тебя?
- Сидит передо мной и глядит на меня волком.
- Мистер Романко, мистер Олех Романко, вы слышите? Меня зовут Дейв Дональдсон, я из "Дейли таймс", скажите, что вы слышите меня и вы действительно советский журналист, исчезнувший из гостиницы "Вандербилд" полтора месяца назад?
Сержант обалдело уставился на меня.
- Вы слышите меня, мистер Олех Романко? - В голосе репортера слышалась знакомая мне дрожь, возникающая в тебе, когда ты нападаешь на что-то из ряда вон выходящее и начинаешь чувствовать себя гончаком, учуявшим дичь. Это профессиональное качество, оно или есть, или его не дал человеку бог, и тогда ему лучше бросать журналистику или... или переходить на составление передовых статей.
Сержант жестом пригласил меня к себе за дубовую стойку, к микрофону.
- Я слышу вас, мистер Дональдсон. Я действительно советский журналист.
- Как вы здесь оказались? - Дейв уже начал добывать информацию, но мне было не до его волнений, тем паче свидание с местной прессой меня пока совершенно не устраивало, и я жаждал лишь одного - созвониться с советским посольством и оказаться под его спасительной крышей. Я отнюдь не был уверен, что не откроются двери, не ворвутся Келли с Питером или еще с кем из их команды. Кэт, наверняка, выложила все, как оно было, и они могли вычислить ближайший участок, куда я забрел.
- Ушел, вернее, сбежал...
- Мистер Олех Романко, я вас прошу, нет, я вас умоляю, как коллегу, как товарища по профессии, просто как человека! - Он нес какую-то чепуху, но по звукам, доносившимся из динамика, можно было догадаться, что парень рассовывает по карманам диктофон, блокнот, ручку, словом, собирается на ходу. Тут же я усек, как он крикнул кому-то: "Мне триста, да, да, триста строк! Можешь задерживать номер, я отвечаю! Это пойдет на весь мир! Нет, не рехнулся, если говорю, значит, знаю, что делаю! Да пошел ты к... со своими сентенциями!"
Он влетел в участок - без шляпы и плаща, хотя на улице было далеко не жарко, если не сказать, что дождь скорее напоминал растаявший снег, - в кожаной распахнутой куртке, в потертых вельветовых джинсах, с мокрыми вьющимися черными волосами. Ему было лет 26-28, а то и меньше, но коренаст, длиннорук. Мне показалось, что ему не чужд спортзал, и это расположило меня к репортеру. Я признаю первое впечатление, оно редко когда обманывало.
Дейв Дональдсон менее всего смахивал на дешевку, прохиндея, готового мать родную продать ради сенсации, ради собственного имени под материалом в газете. Это был журналист, это был фанат, для которого нет дела в жизни важнее, чем быть на финише первым, - не ради славы, не из-за денег, а ради того, чтоб сказать самому себе: "А ты кое-что можешь, парень!"
- Дейв Дональдсон! Мистер Олех Романко? - И не удержался, рассмеялся, но не обидно, а скорее сочувственно, поддерживающе:
- Ну и видик у вас, мистер Олех Романко! Ну, да видик это дело наживное, главное - вы живы. Поздравляю вас! - Этой фразой он окончательно покорил меня.
- Олег Романько. - Я крепко пожал протянутую мне руку. - Хорошо, я расскажу вам, но прежде...
- Если речь об авторских правах, вы можете на меня положиться. Каждое ваше слово - ваше, даже если оно будет напечатано в "Дейли тайм".
