- Не от том речь, я попрошу сказать сержанту, чтоб связался с советским посольством...

- Ты все слышал, Гарри?

- Слышал? Конечно, он это уже сто раз повторял!

- Так чего же ты, болван, до сих пор не позвонил? Ты все еще не хватаешься за телефон?

- Звоню, ты тоже не очень-то... раскомандовался...

...Утром, когда я поднялся из кресла посольского парикмахера, более часа колдовавшего над моей забубенной головушкой, меня разыскал консул.

- Вы стали самым известным человеком во всей Британии, - сказал он, протягивая раскрытую "Дейли тайм", где на первой странице аршинными буквами было выведено: "Советский журналист вырывается из рук мафиози. Кто стоит за этим похищением?" Дейв расстарался, это точно. Но чем дальше я читал репортаж, тем быстрее таял ледок опасения, с которым я взял в руки газету. Парень действительно оказался стоящим - никакой тебе отсебятины, никакой таинственности и патетики. Он действительно написал так, как я его п_р_о_с_и_л_.

Я представил на минутку, как себя чувствуют сейчас Питер Скарлборо, и мой лучший друг Келли, и, конечно, Кэт. Успели уже смыться из Лондона или еще здесь, в глубоком подполье?

Так закончилась моя английская одиссея. Так на берегах туманного Альбиона у меня появился новый друг, Дейв Дональдсон, журналист от бога и отличный, честный парень. Он потом выжал еще несколько материалов расследований, но докопаться до корней этой истории, а тем паче лицезреть Келли, Питера Скарлборо или Кэт ему так и не удалось. "Это дело такое, писал он мне потом в Киев, - когда следы стираются начисто. На собственном опыте убедился: если не взять на горячем, лучше навсегда забыть об этой истории. Мафия умеет прятать концы в воду, на то она и мафия, потому-то ее и не удается выкорчевать..."

3

В аэропорту Швехат, куда мы прибыли на самолете австрийской авиакомпании, в салоне которого нас, единственных советских пассажиров, приветливая стюардесса, проникшаяся особой симпатией к Сане, буквально завалила сверх всяких норм напитками в виде отличного белого вина и пива в золотистых банках, ждал Серж Казанкини.

Он накинулся на меня с таким радостным ревом, что пассажиры, прилетевшие вместе с нами, шарахнулись в стороны, как от прокаженных.

- Олег, Олег, неужто это ты?! - восклицал экспансивный француз.

- Я собственной персоной.

- Нет, по этому случаю нужно выпить! И не говори мне нет! Не принимаю, и все тут!

- Познакомься, это мой товарищ, Саша. Он бывший регбист и вполне может взять на себя роль телохранителя.

- О, рад познакомиться, Серж Казанкини, Франс Пресс!

- Не вдавайся в подробности, Серж, - умерил я пыл словоохотливого француза. - Твою умопомрачительную биографию мы проштудировали вдоль и поперек.

- Ну, вот, вечно ты меня дискредитируешь! - Скорчил недовольную мину на круглом, как яблоко, лице Серж Казанкини.

- Нет, нет, мистер Серж, - покраснел Саня Лапченко. - Олег рассказывал о вас столько хорошего, что я искренне рад пожать вам руку. Вы можете всегда рассчитывать на меня! - Ого, да Саня оказался на редкость талантливым учеником, с ходу подхвативший тон, присущий нашим с Сержем разговорам.

- Тогда мы просто обязаны заглянуть в бар. В конце концов, что я рыжий - почти два часа проторчал в этой духовке?

В Вене действительно было по-летнему жарко, разноцветными кострами полыхали огромные клумбы, источая головокружительные ароматы, было чисто, ухожено, ни суеты тебе, ни очумелых от суточных ожиданий пассажиров.

Мы поднялись в бар, Серж заказал два пива - мне и Сане и коньяк себе, объяснив свое воздержание предельно допустимыми нормами алкоголя в крови, принятыми австрийской дорожной полицией.

Было прохладно, мягко качал на волнах спокойствия симфо-джаз, опять входящий в моду и оттесняющий разламывающий голову хэви-металл.

- Что творится в Вене, ты себе представить не можешь! - вводил нас в курс дела Серж Казанкини. - Съехались все "звезды", ну, разве за исключением двух-трех африканцев. О Джоне Бенсоне тут уши прожужжали, поговаривают, что он готов грохнуть такой мировой рекорд! Но, - Серж вдруг уставился на меня, как будто впервые увидел, - тут напропалую раскручивают боевик с вашим Нестеренко: мол, это сегодня единственный конкурент Джо. Кто это, я не слышал о нем никогда?

- Парень - что надо! Я его чуть не с пеленок знаю, его первый тренер - мой старый товарищ, еще по университету.

- Слушай, Олег, ведь мы с тобой не конкуренты, правда? Выдай фактаж, что можешь, об этом парне, а?

- Лады, Серж, понеслись в отель, устроимся и за обедом - ты ведь не дашь нам с Саней умереть с голоду! - поговорим подробнее. Учти, у нас строгий спортивный режим!

- Снова режим, - огорченно простонал Серж. Этому жизнерадостному французу можно было преподнести любую новость, но только не дай бог обмолвиться о запрете. - Послушай, - с надеждой спросил Серж, - ведь в вашем законе, запрещающем употреблять спиртное, ничего не сказано о загранице?

- Во-первых, у нас нет сухого закона, это тебе наболтали. Во-вторых, эту проблему мы обсудим позже. В-третьих, мне вообще непонятно, почему ты так беззастенчиво убиваешь время на праздные разговоры? Ведь тебе еще сегодня передавать материал о Нестеренко, о Федоре Нестеренко: 25, выпускник института физкультуры, холост, увлекается модной одеждой и авто - из Японии привез вполне приличный, хотя и подержанный "Холден" с правосторонним управлением, из-за чего и умудрился столкнуться с троллейбусом, правда, обошлось без жертв и особых повреждений - фара и подфарник, но их-то в Киеве днем с огнем не сыщешь, - скороговоркой выпалил я, чем поверг Сержа в состояние прострации: он растерялся хвататься ли ему за блокнот, или заткнуть мой фонтан информации.

- Умоляю тебя, как друга, остановись! - взмолился Серж. - Я же должен записать.

- Только за обеденным столом.

- Франс Пресс платит! - широким жестом завершил нашу первую встречу Серж.

А у меня не шел из головы Федя Нестеренко. Нет, не сам Федя - его тренер и наставник, второй отец, даже нет - единственный родной человек, потому что настоящий отец, холодный сапожник с Прорезной, давным-давно спился и потерял всякий интерес к судьбе сына. Иван Кравец - вот кто вылепил спортсмена, чье имя, оказывается, уже ставят рядышком с Джоном Бенсоном, "черной молнией", дважды победившего чемпиона лос-анджелесских Игр Карла Льюиса, суперспринтера, чья слава могла посоперничать лишь со славой Джесси Оуэнса, легендарного бегуна из далекого прошлого.