Видя, что "як" остался в стороне, "юнкерс" вышел из виража и устремился к юго-западу. Тогда Серегин понял, что немец вовсе не намерен капитулировать, снова приблизился к нему и дал заградительную очередь. "Юнкерс" сделал резкий разворот, перешел на бреющий полет. На фоне леса низко летящий самолет сверху плохо виден. На это, вероятно, и рассчитывал немец. Судя по всему, машиной управлял опытный летчик. Серегину надоело с ним возиться. Он догнал "юнкерс" и поджег его мотор. Немец стал тянуть к полю, собираясь произвести вынужденную посадку, однако не дотянул и упал на опушке леса. При ударе взорвался.
Впоследствии, когда наши войска заняли город Виттенберг, мы обнаружили несколько "юнкерсов" с белой окраской коков. Оказалось, что эти машины принадлежали кенигсбергской летной школе. Немцы использовали для разведки последнее...
В результате наступательных действий наших фронтов единый фронт противника как таковой в Восточной Пруссии перестал существовать. Оборонялись три изолированные друг от друга, прижатые к морю группировки. Северная-на Земландском полуострове с крупным укрепленным центром портом Пиллау. Южная хейльсбергская. И в центре- кенигсбергская.
К концу марта южная группировка была разбита. Наши войска вышли к Балтийскому морю в районе залива Фриш-Гаф. Тысячи немецких солдат и офицеров уходили по льду через залив на длинную косу Фрише-Нерунг, которая тянулась вдоль побережья на много километров к юго-западу. Немцы намеревались пройти по косе раньше, чем наши войска, наступавшие на Восточную Пруссию с юга, успеют взять Эльбинг и отрезать им пути отхода.
Эльбинг был взят раньше, чем остатки Хейльсбергской группировки успели уйти с косы. На Земландском полуострове группировка была надежно заблокирована. В начале апреля войска 3-го Белорусского фронта начали готовиться к штурму Кенигсберга.
303-я авиадивизия занимала ряд аэродромов, расположенных к югу от Кенигсберга. Перед началом штурма столицы Восточной Пруссии дивизия получила задачу обеспечить полную безопасность и свободу действий бомбардировочной и штурмовой авиация. При этом на моей памяти впервые за всю войну в течение нескольких суток днем беспрерывно использовались бомбардировщики дальнего действия. Это, конечно, было возможно благодаря полному нашему контролю в воздухе, хотя в те дни на аэродроме Нойтиф еще сидело полсотни "мессершмиттов" 51-й эскадры "Мельдерс".
Последние боевые вылеты
Мой наблюдательный пункт был расположен в четырех-пяти километрах от южных окраин Кенигсберга. На холме стояла старая церковь, откуда просматривалась панорама всего города. Что творилось в Кенигсберге накануне штурма, трудно себе вообразить!
С утра до вечера бомбардировщики и штурмовики шли на город беспрерывным потоком. Здесь были самолеты всех типов: Ту-2, Пе-2, Ил-2, "Бостоны"... Город заволокло дымом. А самолеты непрекращающейся чередой шли на город, сбрасывали бомбы и с левым разворотом уходили к югу. Летчики утверждали, что на высоте двух тысяч метров чувствовался запах гари.
Истребители 303-й дивизии постоянно находились в воздухе, сменяя друг друга. Часть истребителей блокировала аэродромы, но основные силы были распределены по зонам - район боевых действий охраняли усиленные воздушные патрули. Я, повторяю, впервые столкнулся с необходимостью обеспечить надежное прикрытие авиации дальнего действия, которая столь интенсивно работала днем. Бомбардировщики всех типов беспрерывно тянулись и большими группами, и поодиночке. Прикрыть каждую группу или каждый одиночный самолет не было возможности даже теми немалыми силами, которыми располагала наша истребительная дивизия, имея в своем составе пять полков. Поэтому я представил в штаб воздушной армии план, согласно которому наглухо должны были быть закрыты для противника вся зона действий авиации дальнего действия и коридор, по которому шли к Кенигсбергу тяжелые бомбардировщики. Район Кенигсберга оказался как бы очерчен замкнутой линией, некоей стеной. И такая условная стена - не на земле, а в воздухе - была создана истребителями 303-й дивизии.
Командующий армией генерал-полковник авиации Т. Т. Хрюкин утвердил наш план, а сам этот метод, который позволил нам обезопасить воздушную зону над Кенигсбергом, мы тогда условно назвали "методом окаймления". В сложившейся ситуации этот план себя полностью оправдал. А четкая постановка задач, боевой опыт летчиков и строжайшая дисциплина в воздухе - все это позволило нам в самом прямом смысле создать непреодолимый для противника воздушный барьер. Немцы изредка пытались прорываться к бомбардировщикам парами, четверками, но я держал связь с каждой группой, находящейся в воздухе, и в любой момент мог усилить каждую зону. Преодолеть наши истребительные заслоны немцы не могли.
После нескольких дней бомбардировки и сильнейшей артиллерийской подготовки войска 3-го Белорусского фронта начали штурм города. В течение четырех дней Кенигсберг был взят. Здесь, в столице Восточной Пруссии, враг потерял 134 тысячи солдат и офицеров. Пленный комендант крепости генерал Лаш потом признавался: "Солдаты были изумлены, прижаты к земле, загнаны в блиндажи. Проводная связь нарушена, частично нарушена и радиосвязь. Потери от авиации были большие, но точного количества назвать не могу, ибо от частей и соединений донесений не получал из-за отсутствия связи. Я считаю, что взаимодействие вашей авиации с наземными войсками улучшалось из года в год. Получило широкое распространение корректирование артогня с воздуха. Ваша артиллерия быстро пристреливалась к нашим батареям благодаря тому, что корректировщики находились все время в воздухе. Регулярно с самого утра нас начинали фотографировать ваши разведчики..."
К исходу боев за Кенигсберг я поехал в город.
Еще постреливали. Трудно было дышать от гари и пыли. Невозможно было ехать по улицам из-за страшных завалов. Наши бойцы энергично расчищали город. Из подвалов выходили призраки: полузадохшиеся, черные, с сумасшедшими взорами.
Я остановил "виллис" у одного из домов. Смотрел на этих полулюдей, которые в течение нескольких дней были погребены под обломками здания, и невольно думал о том, сколько же бед и несчастий надо было принести миру, чтобы вызвать на себя ответный удар такой силы... Разговаривать с ними было не о чем - они были оглушены, раздавлены, тупо покорны. Бойцы, очистившие вход в подвал, предложили мне пройти туда, посмотреть. Я спустился в подвал.
Смрадный, гнилостный запах ударил из глубины. Если вообще можно иметь представление о том свете, то подвал, в котором я очутился, полностью соответствовал этому представлению. Когда я немного освоился в темноте, то увидел возле себя черного человека с раскосыми глазами. Какое-то мгновение я был готов поверить в то, что в этом подвале у меня начались галлюцинации: в центре Кенигсберга под развалинами большого каменного дома - в окружении японцев?!
На свету улицы после путаного объяснения я понял, что со зрением у меня все в порядке, что ничего мне не привиделось и что в подвале действительно были японцы. Они оказались дипломатами. На мой вопрос, как они попали в Кенигсберг, дипломаты отвечали, что их сюда пригласили гитлеровские генералы, которые уверяли, что Кенигсберг взять невозможно и что здесь они покажут русским "свой Сталинград"...
Я спросил дипломатов, каковы же их окончательные впечатления, но дипломаты не могли связать двух слов. Они втягивали в себя пыльный уличный воздух, кланялись, благодарили. При слове "авиация" взгляд у японцев становился безумным; их завалило перед началом штурма и они просидели закупоренными в каменном мешке несколько дней.
11 апреля маршал А, М. Василевский, сменивший на посту командующего фронтом погибшего И. Д. Черняховского, предъявил немцам, окруженным на Земландском полуострове, ультиматум о сдаче. Немцы ультиматум не приняли. Войска 3-го Белорусского фронта приступили к ликвидации последней вражеской группировки в Восточной Пруссии.
12 апреля летчики 303-й истребительной авиационной дивизии провели последние воздушные бои. В этот день мы сбили 13 самолетов противника.
