– Конечно, милорд.

Бил поднялся на ноги, подошел к походному сундуку, откинул крышку и вынул оттуда пергаментный свиток.

– У вас есть имение, сэр Эйбел? Где оно находится?

– Нет, милорд.

– Вообще никакого?

– Никакого, милорд, – сказал я.

Он сел на место, по-прежнему держа свиток в руке.

– Ваш сеньор послал вас в Мышиные горы. На полгода.

– Я никогда не слышал, чтобы их называли Мышиными. Но да, все верно.

– Такое название используют ангриды. Обычно мы называем горы Северными или употребляем название какой-нибудь отдельной горной гряды. Как по-вашему, почему ангриды называют горы Мышиными?

Я положил на стол кусок хлеба, от которого собирался откусить.

– Понятия не имею, милорд. Разве только там много мышей.

– Там не больше мышей, чем в любом другом месте, и меньше, чем во многих. Они называют горы так по названию племени, с представителями которого вы сражались прошлой ночью. Они дети ангридов. Дети ангридов, произведенные на свет нашими женщинами. Вижу, вы удивлены.

Я откусил кусок хлеба, прожевал и проглотил.

– Я не знал, что такое возможно, милорд.

– Возможно. – Бил помолчал, барабаня пальцами по столу. – Вероятно, женщины испытывают крайне болезненные ощущения – поначалу, по крайней мере.

Я кивнул.

– Во время набегов на наши земли ангриды захватывают не только богатства, но и женщин. Мне поручено положить конец набегам, коли удастся. Или хотя бы добиться того, чтобы они совершались реже и носили не столь разрушительный характер. Воля короля Гиллинга не всегда выполняется, и чем дальше от Утгарда проживают его подданные, тем более свободными и безнаказанными они себя чувствуют. Но если станет известно, что король не одобряет набегов, на наших границах станет поспокойнее.

– Я желаю вам удачи, – сказал я. – Правда.

– Король Гиллинг обещал, по крайней мере, принять меня как посла его величества. Но сейчас я говорю о мышах – так называют их ангриды, – об огромных людях, напавших на нас. Они рождаются в домах ангридов и являются детьми своих господ от рабынь. Часто после смерти своих отцов они стараются задержаться в Йотунленде.

Например, остаются в услужении у законнорожденных сыновей, своих единокровных братьев.

Я понимающе кивнул.

– Иногда у них все хорошо складывается поначалу. Тогда они становятся рабами, подобно своим матерям, свинопасами или пахарями. Насколько я понимаю, свиньи и рогатый скот у ангридов не превосходят размерами наших.

– Вы сказали «поначалу».

– В конце концов их прогоняют. Или убивают. С сыном господина, сыном свободной женщины, никогда не обошлись бы так, но с ними обходятся. Оставшиеся в живых скитаются по стране, всеми травимые и гонимые, точно крысы или мыши, имя которых они носят, и наконец достигают этих гор, где сами ангриды не живут. Здесь много пещер – мышиных нор, по выражению ангридов. Мыши живут в них, словно дикие звери, и они еще хуже диких зверей. Что вы намерены делать сегодня, сэр Эйбел?

Вопрос застал меня врасплох.

– Полагаю, продолжать путь на север с вами, милорд.

Бил потряс головой.

– Сегодня мы не тронемся дальше. Мы все устали, и нам надо избавиться от части поклажи, чтобы не перегружать мулов. Обязанности погибших нужно распределить между живыми, и нам необходимо придумать способ везти раненых таким образом, чтобы они поменьше страдали от боли.

– Тогда я сейчас посплю, а после полудня отправлюсь искать истоки Гриффина.

– Вероятно, вы мало спали прошлой ночью. Все мы не выспались.

Я спал, но до этого не смыкал глаз больше суток. Меня все еще шатало от усталости, о чем я и сказал.

– Понимаю. Вы выполните мою просьбу, сэр Эйбел?

– Конечно, милорд. Любую.

– Тогда ложитесь спать сейчас, как вы собирались, но отложите поиски истоков Гриффина хотя бы на день. В любом случае это рискованное предприятие. Вы хорошо подумали об опасностях, с которыми можете столкнуться, блуждая в одиночестве по горам?

– Да, милорд. – Я улыбнулся. – А также учел тот факт, что и они столкнутся со мной.

– Отлично сказано. Тем не менее я прошу вас отложить поиски. Вы сделаете это для меня?

– Конечно, милорд. С удовольствием.

– Вы хорошо стреляете из лука?

– Да, милорд.

– Без ложной скромности. Мне это нравится. – Впервые за все утро слабая улыбка тронула уголки его губ. – На днях мастер Папаунс обратился ко мне с просьбой устроить состязание между вами и сэром Гарваоном. Гарваон великолепно владеет луком.

– Все говорят так, милорд.

– После него идет Идн. Для женщины она хорошо стреляет. – Еле заметная улыбка приобрела оттенок горечи. – Я отказал Папаунсу, поскольку счел такую трату времени нецелесообразной. Но мы не двинемся в путь до завтра, а подобное состязание поднимет нам настроение. Напавшие на нас люди – великаны вправе называть их мышами, но мне уж никак не пристало – находились на горе над нами. Они швыряли в нас огромные камни, а мы пускали в них стрелу за стрелой, чаще всего видя в темноте лишь движущиеся тени. Необходимость умело стрелять из лука редко когда становится столь очевидной.

Я осушил свою кружку и налил в нее еще из кувшина.

– Вы примете участие в состязании?

– Конечно, милорд. Я же сказал.

– Если сэр Гарваон одержит победу с небольшим преимуществом, ничего страшного. Но если вы сильно уступите своему противнику, вас поднимут на смех. Вам следует приготовиться к насмешкам.

– А людям, которые собираются поднимать меня на смех, милорд, следует приготовиться иметь дело со мной.

– Нам нельзя терять ни одного человека, сэр Эйбел. Прошу вас не забывать об этом.

– Я не забуду, милорд, при условии, что они тоже не забудут.

– Понятно. Я обещал Папаунсу и Гарваону предупредить вас, поэтому предупреждаю: держите себя в руках.

– Обещаю, милорд.

Бил кусал губы, пока я доедал кусок копченой осетрины. Когда я вытер губы, он сказал:

– Вы можете идти, коли наелись, сэр Эйбел.

Я потряс головой:

– Вы же отослали леди Идн не потому, что хотели поговорить со мной о стрельбе по мишени, милорд. Так почему же?

Бил на мгновение замялся.

– Я уже затрагивал эту тему при первой нашей встрече. Когда Крол привел вас ко мне. Уверен, вы помните тот день.

– Разумеется.

Бил вздохнул.

– Тогда я говорил о Своне. Он мой дальний родственник, как я сказал.

Я кивнул, недоумевая, что последует дальше.

– Он хочет стать рыцарем. На более высокое звание ему не приходится рассчитывать.

Бил встал с места, подошел к выходу из шатра и задумчиво уставился на скалы и заснеженные горные вершины. Он по-прежнему держал в руке пергаментный свиток.

Когда он повернулся ко мне, я сказал:

– Я никогда не стоял у него на пути, милорд.

– Он поссорился с вашим слугой. Ваш слуга одержал над ним верх в драке и прогнал прочь. Я говорил вам?

– Я знал это, ваша светлость. Но мне кажется, я узнал это не от вас.

– Наверное, от самого Свона?

Я помотал головой.

– Значит, от какого-то путника?

– Да, милорд.

– Мне неловко спрашивать, и я ни в коей мере не уверен, что мне следует делать это. Вы видели мою дочь Идн.

– Да, ваша светлость. Прекрасная юная леди.

– Вот именно. Она очень молода и обладает не только тонкими чертами лица, но и хрупкой фигурой. Ваш слуга возьмет над ней верх в схватке? Если захочет?

Я задумался – не над ответом, а пытаясь понять, к чему он клонит. Наконец я сказал:

– Надеюсь, он никогда не пойдет на такое, милорд. Я хорошо знаю Поука, у него есть свои недостатки, но он не жесток и не груб.

– Но сможет ли он, если захочет?

– Конечно, милорд, если я не помешаю ему. Поук – молодой мужчина лет двадцати, сильный и ловкий.

– Вот именно. Предположим, такое случилось. Моей дочери следовало бы глубоко стыдиться своего поражения в схватке с простолюдином. Но она не испытывала бы никакого стыда. Ибо ни один здравомыслящий человек не станет ожидать, что хрупкая девушка вроде Идн может бросить вызов сильному двадцатилетнему мужчине.