– Скажи турку, что мы все равно вырвем у него эти сведения, так что пусть лучше говорит добровольно. Тем более что мы никому не собираемся делать ничего плохого. Просто надо иметь побольше сведений о том крае, где мы находимся. Переведи это, Гардан.

После длительных переговоров турок указал на молодого матроса, который стоял тут же, но выделялся своим внешним видом.

Он был молод, хотя у малайцев возраст определить обычно очень трудно. Простая одежда матроса не скрыла красивого, гордого и немного надменного лица. Его руки были совсем не матросскими, на ладонях отсутствовали мозоли и ссадины. Так что его можно было легко определить. Рядом находились такие же ухоженные малайцы. Эжен поглядел внимательно на молодого малайца, потом спросил по-португальски:

– Ты говоришь по-нашему? Отвечай без страха. Мы тебе ничего плохого не сделаем.

Малаец выступил слегка вперед и ответил на ломаном, но вполне понятном португальском:

– Все вы плохо кончите, захватив наше судно. Я сын шахбандара Паданга, и ему не понравится такое пиратство у него под носом.

– Очень хорошо, молодой вельможа. Это я и хотел узнать. А теперь, может быть, ты соизволишь ответить, по какой причине ты оказался так далеко от родного дома?

– Это касается только меня, португалец. Я не обязан тебе давать отчет в своих действиях.

– Ну что ж. В твоих словах сквозит смелость и гордость. Это хорошо. Однако сила на моей стороне, и тебе придется подчиниться этой силе.

– Только силе, португалец! Другое мне не подходит.

– Ты очень самоуверен, юноша. Люди давно и хорошо научились развязывать пленникам языки и узнавать тайны, и для этого есть масса способов. А они очень болезненные и мучительные. Так что не раздражай меня, а договоримся лучше, что мы с тобой должны найти общий язык. Тогда я гарантирую тебе и трем твоим товарищам свободу и хорошее обращение на корабле.

– Я так понял, что ты, португалец, требуешь за нас выкуп?

– Ты смышленый юноша. Правильно. Мне нужен выкуп за тебя и всех остальных. Об этом мы поговорим позже, а вам придется побыть в тесноте, пока мы тут не разберемся. Добыча весьма знатная, а солнце уже у горизонта. Гардан, отведи их всех в одну каюту и поставь стражу. И глядите в оба.

Тут же команду «Волка» разделили на два судна, мертвецов сбросили в море, где уже гуляли редкие акулы. Их число тут же увеличилось, и мерзкий пир разгорелся полной мерой.

– Братья, курс на запад! Пак, оставим острова Бату южнее, а к Падангу подойдем через три-четыре дня с юга. Так будет сподручней. Распоряжайся, помощник.

Оба судна, очищенные и прибранные, сменили курс и в ночной темноте, с парусами на гитовах, медленно поплыли к проливу, ведущему в океан.

Недостаток людей не позволял маленькой флотилии из двух судов достаточно быстро продвигаться к цели, даже привлечение малайцев к работе на снастях мало что дало. Однако это не беспокоило капитана. Он даже был доволен задержками, которые давали возможность раненым более-менее спокойно поправиться, прийти в себя.

Гардан тоже бродил, покачивая свою правую руку, распоротую пониже локтя малайским крисом. Рана хоть и не опасная, но во влажном жарком климате все заживало медленно.

Зато команда предвкушала момент дележа добычи. А она оказалась намного богаче, чем ожидалось. Часть ее перегрузили на «Волк», чтобы немного облегчить захваченное судно.

Трюм был набит дорогим товаром, который специально предназначался для двора султана и его богатых чиновников.

И чтобы отвлечься от боли в руке, Гардан частенько досаждал Пьеру своими подсчетами их долей добычи. Фернан достаточно равнодушно слушал излияния нового друга. Ему досталось по ноге обломком обшивки, и теперь он хромал, ковыляя с палкой в руках.

– Ты представляешь, Петька, – говорил Гардан с загоревшимися от возбуждения глазами. – Сорок ящиков с китайской посудой! Самой дорогой, наверное! Фарфор! Ты ведь и не знаешь, что это такое!

– Уже знаю, – с некоторым неудовольствием отвечал Пьер.

– А батик! Почти сто кусков! Это же целое богатство! А сколько разной мелочи из слоновой кости! А драгоценности?! Видать, вельможи хорошую цену пообещали, раз везли столько. Это же надо, больше двадцати красивых шкатулок из красного и палисандрового дерева! Интересно, сколько нам отвалится? Думаю, что намного больше, чем последний приз у берегов Индии. Помнишь, мы тогда португальское судно захватили?

– Чего там! Конечно, помню. Еще бы не помнить! Но тогда у нас ни убитых, ни даже пары раненых не было. Жаль ребят, что вчера умерли. Мучились сильно. Пусть души их наслаждаются в раю, под присмотром Господа!

– Ну, Петька, ты опять перебиваешь! Разве в драке бывает без синяков? А у нас тут постоянно не просто драка, почти война, а на войне и убивают, случается.

– Так все одно к этому привыкнуть трудно. А может, и вовсе невозможно! А ты все о добыче. Придет время – и добычу разделим.

– Оно конечно, так, да уж очень радостно на душе от мыслей таких. И от раны отвлекает. Знаешь, как рука болит! Тебе хорошо, ты под самый конец в свалку влез, когда и драка-то уже закончилась. Однако ваша картечь здорово нам помогла, Петька! Считай, половина воинов уже валялась на палубе после ваших залпов!

Они говорили по-русски, и Фернан никак не мог уловить хоть малую толику смысла слов друзей. Ему это надоело, и он сказал:

– Друзья, я пошел отдохнуть, а то скоро на вахту, а у меня нога разболелась. Я все равно ничего не могу понять из ваших разговоров. Одна тарабарщина!

– Ну ты уж прости наши дурные головы и еще более дурные языки, – ответил Гардан, поглаживая руку. – Мы часто забываемся и болтаем по-своему. Пьер ведь еще не так хорошо говорит по-французски, хотя понимает уже все.

– Да, я понимаю. И вот еще что! Ты, Гардан, не заметил, как Луис шепчется с некоторыми матросами? Особенно с Ивом, нашим боцманом?

– Как же, заметил, – ответил Гардан. – Этот хмурый тип никак не может успокоиться. А капитан все ничего не предпринимает, ждет худшего. Я уже предупреждал его. Однако и нам не стоит руки опускать. Лучше нам присматривать за ним.

– А ты, Гарданка, вотрись к нему в доверие. Тогда и выведаешь все, что надо. Он примет тебя. Лучше разыграй жадность, это у тебя получится.

– Да разве я жадный?! Мне просто нравится захватывать добычу, пускать ее на увеселение, а копить – это не для меня. Так что ты зря упрекаешь меня в жадности. Я могу и обидеться.

– Да успокойся, Гарданка. Просто я подсказал тебе, как можно подлезть к Луису и Иву. Они клюнут на это. Им позарез нужны сторонники.

– Пьер дело говорит, Гардан, – вмешался Фернан. – Мне там делать нечего. Они знают, что я не их поля ягода, а вот ты вполне можешь им подойти. Как ты на это смотришь, Гардан?

– Хитро задумано, но что-то мне претит такое дело. Хотя, с другой стороны, попробовать не мешает. Вот только капитана надо предупредить, а то еще подумает, что я предатель и переметнулся к врагам.

– Предупреди, конечно, – согласился Пьер.

Тут склянки пробили очередные полчаса, и Фернан заторопился на вахту, потянув за собой Петьку.

Гардан остался один, и его голову заполнили разные мысли о предстоящем проникновении в стан врага. Это волновало и возбуждало его. В конце концов он решил, что обязательно надо это сделать, так будет лучше. Нельзя было допустить возникновения мятежа на борту. Это опасно не только для жизни людей, бунтовщики ведь наверняка попытаются заграбастать сокровища, которые копятся для безбедной будущей жизни каждого члена экипажа.

Флотилия продолжала идти на юг, пробираясь почти против ветра. Уже началась вторая неделя после абордажа туземного судна, а до цели было еще далеко.

Разнеслась весть, что капитан распорядился сделать остановку на одном из пустынных островков для раздела добычи и выработки дальнейшего плана действий.

Такой островок нашелся. Маленький, скалистый, с глубокими узкими бухточками, окруженный коралловыми рифами. В свежий ветер туда никак не пробраться, но в хорошую погоду по высокой воде суда, тщательно промеряя глубины, вошли в тихие воды и бросили якоря в полумиле от берега.