Вагон притих. Никому не хотелось связываться с этим громилой. Конечно, им всем было жалко молодого человека, такого юного и симпатичного, но, как говорится у нас на Руси, – своя рубаха ближе к телу…
– Тебе в школе задали или ты сам в эту галиматью верить пытаешься?!
– Верую! – громко и четко ответил вдруг Давид. Больше всего на свете он не мог выносить, когда кто-то насмехается над его Богом и Библией. Этого он натерпелся от своих братьев, так что ему было не впервой.
– Э! Хэ-хэ-хэ! – пьяненько засмеялся его оппонент, – Ну, надо же! Верует! Он – верует! Слышите?! Не просто верит, а… верует!
Великан театрально поднял указательный палец вверх, и потряс им почти у самого потолка вагона.
– Ты видел его что ли? Бога-то своего?!
– Нет! – твердо ответил юноша.
– Не видел, а веруешь? – ехидно помотал головой великан.
Давид выждал паузу и громко, четко, чтобы все слышали, ответил:
– Если бы Его видно было, то и вера не нужна была бы. Это был бы просто факт.
Вагон заулыбался. Ответ смелого мальчика им понравился. Но это обстоятельство только еще больше раззадорило Голиафа.
– Правильно! Бога нет, вот тебе и приходится в него веровать!
И тут Давид увидел такое, что позволило ему перейти в наступление.
– Уважаемый, – громко начал он, – А Вы ведь тоже в Него верите!
– Я-то? – удивился верзила, – Да с чего ты взял, салага?
– Да вот же! У Вас на шее крестик, и на руках вот кресты наколоты!
Вагон хмыкнул. Голиаф тупо воззрился на свои кулаки, будто видел их впервые в жизни. Потом нахмурился, подумал, да вдруг схватил крест с шеи, да и сдернул его!
– Нету Бога твоего! Нету! – заорал он не своим голосом, – В Чечне я воевал, две войны прошел, нигде я там его не видел!!!
С этими словами он, вдруг, плюнул на крестик в своей руке, бросил на пол и стал с остервенением его топтать. Вагон ахнул.
– Зря Вы это, – раздался голос Давида в тишине, когда вояка немного успокоился, – Бог Вам жизнь до сих пор сохранил, через две войны между пуль провел, Он ведь любит Вас по-настоящему…
– Что?! Любит?! Ты же видишь – я Его сейчас растоптал, и живой! И ничего мне за это не будет! Потому что нет никакого Бога твоего! Хе-хе-хе!
– «Не обманывайтесь! Бог поругаем не бывает! – громко процитировал Давид, – Что посеет человек, то и пожнет!»
– Да плевал я на твоего Бога и твою Библию! Плевал, плюю и буду пле… пле… пле..
Громила, вдруг, поперхнулся своей собственной слюной, схватился за горло и всей своей тушей громыхнулся замертво на вонючий пол электрички.
– Не будешь, – с грустью сказал Давид.
Глава 5
Офис «Царской Короны» показался Давиду очень презентабельным. Он сразу почувствовал, что со своей гитарой и рюкзаком выглядит совсем провинциально. Так оно, конечно, и было на самом деле.
Помещение было не очень большим, но дорогая мебель, картины в тяжелых позолоченных рамах и прочие детали интерьера делали свое дело профессионально – всякому становилось ясно: фирма солидная и место свое под солнцем пылит не зря.
– Добрый день! – обратился к Давиду подошедший от ресепшена молодой человек, лет двадцати трех, – Вы – Давид Деев?
– Да, – смущенно ответил наш герой, – Это так заметно?
– Если честно, то – да!
Молодые люди заулыбались.
– Меня зовут Иван, – протянув руку для рукопожатия, сказал встречающий, – Хотя, раз уж мы с честности начали, на самом деле, в паспорте у меня записано Ионафан. Знаете, теперь мода на чудные имена… Но для простоты, для всех, особенно для друзей, я – Иван.
– А я – Давид. И, если честно, – по паспорту, увы, – тоже Давид.
Ребята снова засмеялись. Им со всех сторон показалось, что они смогут подружиться. Так оно и произошло.
– Что ж, нам сообщили, что Вы родственник самого Самуила Храмова…
– Вроде того.
– Нам велено Вас принять, поселить в общежитие и всему обучить…
– Ну, велено, значит велено, – широко улыбнулся Давид.
– Давайте мы…
– Слушай, Вань, – перебил его, вдруг, Деев, – Давай уже на «ты»…
– Ну… как скажете… То есть – как скажешь!
– Пойми правильно, ты первый, кто ко мне так обращается, мне это очень непривычно!
– Рано или поздно тебе придется к этому привыкать, если, конечно, я правильно оцениваю происходящее…
Молодые люди посмотрели в глаза друг другу и одновременно улыбнулись.
– Ладно, тогда начнем, – сказал Иван и подвел Давида к ресепшену, – Познакомься – это Маша, моя сестра.
– Привет! – поздоровался Давид и протянул руку девушке, которая, прямо скажем, уже давно с него глаз не сводила. Симпатичный юноша ей сразу понравился.
– Привет! На самом деле меня тоже не Машей зовут, по паспорту я – Мелхола, но это имя тоже сложное…
– Мне Машу легче запомнить, – улыбнувшись, признался Давид.
– Еще у нас несколько менеджеров, люди в логистике, и, конечно, управляющий – наш с Машей отец.
– Ух, ты!
– Ага! – улыбнулся Иван, – Семейный бизнес!
– Кстати, он тебя ждет, – вспомнила девушка.
– Пойдем, Давид, его кабинет здесь.
– Рюкзак можешь оставить мне, – сказала Маша, – А гитару лучше возьми с собой, когда у папы плохое настроение, он музыку слушает и так успокаивается. Может, ты ему сыграешь что-нибудь?
– Ну, если он захочет…
– Идем, Давид, пора знакомиться с шефом!
К двери босса была прикреплена табличка: «Саул Кисович Царев – генеральный директор ЗАО „Царская Корона“».
Иван постучался.
– Войдите! – послышался резкий, недовольный голос.
– Саул Кисович, приехал Давид Деев, – сказал Иван, просунув голову в приоткрытую дверь.
– А! Впускай!
Давид немного удивился тому, что сын так к отцу родному обращается и глянул на Ивана.
– У нас тут всё строго! – шепнул тот ему в ответ и улыбнулся, высоко подняв брови вверх, – Заходи, будь как дома!
Глава 6
В отличие от холла, кабинет Саула Кисовича был, неожиданно, гораздо большего размера и обставлен еще шикарнее. Директор сидел за огромным письменным столом красного дерева, всюду, где только можно было – инкрустированным золотом. Восседал он на величественном кресле, которое иначе, как царским троном и назвать было нельзя! Вокруг все те же картины и, почему-то, – живой павлин, гуляющий просто так по кабинету. Последний так занял внимание юноши, что тот совсем забыл, зачем вошел.
Саул Кисович громко прочистил горло, но Давид не обратил на это внимания. Ивану пришлось даже дергать молодого человека за рукав. Тот повернулся к нему и, широко улыбаясь, произнес:
– Павлин!
Иван улыбнулся ему только глазами, бровями же указал на директора. Давид очнулся и быстро произнес, повернувшись к директору:
– Саул Кисович, простите, увлекся, тут… павлин, – сказал он и широко улыбнулся на последнем слове.
– Нравится? – вдруг тоже улыбнулся гендиректор, – Тебе павлины нравятся?
– Я раньше не видел ни одного, но теперь знаю – нравятся!
– Так кем ты, говоришь, работал раньше?
– Пастухом… – немного смутился Давид.
– Овцы, павлины, – вдруг, резко произнес Царев, – Может тебе в зоопарк лучше устроиться, или в цирк?
В наступившей тишине слышен был только шелест павлиньих перьев и тихое урчание кондиционера.
– Ба! Так ты еще и музыкант! – добавил неожиданно Саул Кисович, – И что же нынче пастухи поют? Что-нибудь народное? Крестьянское?
– Я… – замялся Давид, – Сам немного сочиняю… Вот. И это… пою.
– Ух ты! Да ты у нас бард получается? Ну-ну! А давай мы тебя послушаем! Должности барда у нас, правда, в фирме не имеется, но своих работников директор должен знать хорошо… кадров своих…
Давид глянул на Ивана, пытаясь понять, – шутит Царев или нет. Но его новый друг утвердительно кивнул головой, и ободряюще улыбнулся.
Юноша пожал плечами, сел на стул и заиграл сначала тихую мелодию, как бы настраиваясь на нужный лад.
