-- Непредвиденное меню: волчатина вместо зайчатины. На всякий случай, -- бормочет он, перекладывая пистолет из кобуры в карман.
Отдохнув, летчик трогается дальше. Пушистые снежинки осыпаются с сосен, попадают на разгоряченное лицо и приятно охлаждают его. Кругом глубокая тишина. Хочется прилечь и хоть немного вздремнуть. Но это значит -замерзнуть, и летчик идет, упорно передвигая тяжелые, словно свинцовые, ноги.
Еще через два часа он достигает дороги. Ему повезло: вскоре из-за поворота показались сани. Он что-то объяснил старику-возчику, с явным подозрением и страхом разглядывавшему незнакомого и странно одетого человека. Потом земля закачалась, и летчик рухнул на солому, устилавшую сани.
Очнулся Кубышкин в совхозе, куда его доставил старик. Там уже знали, что пропал летчик. С аэродрома звонили во все концы, прося снарядить охотников из местных старожилов на поиски.
Когда вечером машина доставила Кубышкина домой, жена, отворившая ему дверь, невольно отшатнулась. Летчик бросился к зеркалу и... не узнал себя. Он увидел чье-то чужое, распухшее, квадратное лицо с узкими глазными щелками. А над правым ухом серебрилось большое треугольное пятно.
-- Не волнуйся! -- деланно-веселым тоном, успокаивая жену и себя, сказал Кубышкин. -- Через пять-шесть деньков я стану таким же красивым, каким был вчера. Что же касается моего лица, то им следовало бы гордиться: глядя на него, можно диссертацию написать о влиянии перегрузок на организм летчика. А пока что давай горячего чайку, и я прилягу...
Недели две спустя Кубышкин сделал несколько испытательных полетов на машине с улучшенными элеронами. Все шло как нельзя лучше, и, ужиная как-то вечерком вместе с инженерами, летчик мечтательно сказал:
-- Вот бы слетать еще разок на фронт! Хоть немножко повоевать на этом самолете!
-- Послушайте, Алексей Георгиевич, -- спросил вдруг Кубышкина один из инженеров, впервые видевший его без шлема, -- что это за седое пятно у вас над ухом?
-- Пустяки! Слабая конструкция... -- летчик сделал паузу и, подмигнув соседу, добавил: -- моих органов внутренней секреции, управляющих поседением волос.
Ответный визит
Американские авиаторы приехали к нам выяснить, управляются ли русские инженеры и летчики с боевой техникой, присылаемой из-за океана, и как эта техника ведет себя в разных климатических условиях обширного восточного фронта.
Побывав на фронте и в тылу, американцы выразили свое мнение коротким: "О, кей!" Русские, как оказалось, достаточно хорошо освоились с заморской техникой и сумели дать американцам ряд деловых советов, основанных на богатом боевом опыте. Уезжая, американцы просили нанести ответный визит и кое в чем помочь им.
Инженер-летчик Андрей Кочетков, оставив в первые дни войны испытательную работу, разъезжал вместе с товарищами по нашим северным портам. Туда из Америки и Англии приходили караваны судов с самолетными частями, из которых необходимо было спешно собирать готовые к бою самолеты. С помощью своих знаний и инженерного чутья Кочетков справлялся с этой задачей и приобрел такой опыт по иностранным самолетам, что с ответным визитом к американцам послали именно его. Вместе с ним отправился и другой инженер-летчик -- Федор Супрун, родной брат Степана.
На самолете они пересекли Сибирь, Тихий океан, американский материк и очутились в Нью-Йорке.
Они вскоре привыкли к чудесам огромного города, так как оба были инженерами и знали, какие возможности таит в себе техника. Но некоторые местные нравы ставили их иногда в тупик.
Как-то раз нужно было им приехать на 8-е авеню, и они наняли "кар" -такси. Водитель оказался опытным и общительным малым. Он вел машину на предельно дозволенной скорости и охотно отвечал на вопросы. Вдруг сбоку, злостно нарушая правила уличного движения, на полной скорости, наперерез такси, выскочила легковая машина. Столкновение казалось неминуемым, но профессиональный рефлекс шофера такси "сработал" вовремя и с такой силой воздействовал на тормоза, что пассажиры под визг колес подскочили вперед и вверх, стукнулись головами о потолок, затем ткнулись носом в спинку шоферского сиденья и наконец упали на свое.
Когда первые минуты испуга прошли, они принялись расхваливать шофера, так удачно избежавшего катастрофы.
Но последний, обернувшись, ошалело посмотрел на пассажиров и не допускающим возражения тоном воскликнул:
-- Какой же я дурак!
-- Как? -- не поняв, изумились летчики.
-- А так! -- грустно ответил шофер. -- Машина-то у меня старенькая и к тому же застрахованная. Она была бы разбита не по моей вине, и я мог бы получить хорошие денежки на новую.
-- Позвольте, -- возразил Кочетков, -- но ведь и нам от такого столкновения наверняка бы не поздоровилось.
-- Так ведь по закону нарушитель и вам заплатил бы за увечье, -ответил шофер, крайне удивленный юридической малограмотностью своих седоков.
Кочетков молча поглядел на Супруна, потом, повернувшись к шоферу, попросил:
-- Вы все-таки довезите поосторожней. Мы приезжие. Нам через несколько месяцев домой надо, в Россию! Ту Рашн!..
В Вашингтоне -- обилие зелени. Столица Соединенных Штатов утопает в садах и парках. Кроме того, их удивило, что в городе очень много белок. Маленьких веселых зверьков можно было видеть на деревьях, на крышах небольших домов, на улицах.
Однажды летчики совершали поездку в автомобиле. Неожиданно их машина резко затормозила. Остановились и другие машины, ехавшие рядом и навстречу, хотя светофора здесь не было.
-- В чем дело? -- спросили летчики шофера.
-- А вот! -- указал он. -- Белка переходит дорогу.
Когда они тронулись, шофер пояснил, что жизнь и здоровье белок охраняется в этом городе специальными законами, и горе тому, кто их нарушит -- убьет или покалечит белку. Виновнику грозит большой штраф или тюрьма и соответствующая публикация в печати.
На авиазаводе глава фирмы устроил прием в честь советских летчиков. Когда Кочетков и Супрун, отправляясь на банкет, прилаживали перед зеркалом в гостинице парадное обмундирование, один из сопровождающих их сотрудников нашего торгпредства спросил:
-- Вы случайно, не привезли с собой прозапас форменных пуговиц и фуражных звездочек?
-- Привезли, -- ответил Кочетков. -- А что?
-- На приеме вам придется дарить сувениры, а ваши форменные пуговицы и звезды сейчас здесь в наибольшей моде. Так что советую взять запасец с собой, чтобы не пришлось отрезать от кителя.
Вечер прошел очень оживленно, в дружеской обстановке. Американские летчики-испытатели, молодые энергичные люди, в возрасте от двадцати до тридцати лет, были очень рады познакомиться со своими русскими коллегами.
Мистеры Кочетков и Супрун почти весь вечер писали автографы, раздавали сувениры и записывали адреса новых знакомых, каждый из которых жаждал видеть русских у себя в гостях и на очередном матче в бейсбол.
Первое же посещение аэродрома произвело на наших летчиков хорошее впечатление. Правда, вначале они несколько удивились, что на старте не было выложено "Т", не было дежурного по полетам, финишеров и стартеров. Никто не махал флажками, не бегал, не кричал, не суетился. Меду тем самолеты весьма организованно взлетали и садились. Чья-то невидимая рука умело и твердо управляла ими.
Летчики обратились с вопросом к начальнику летной службы фирмы, и мистер Стенли, -- он же ее главный летчик-испытатель, -- кивнул в сторону возвышавшейся в углу аэродрома башни и сказал:
-- Все управление полетами производится по радио. Там, -- показал он на застекленную верхушку башни, -- находится диспетчер. Он хорошо видит, что делается на аэродроме и далеко над ним. Диспетчер передает экипажам самолетов необходимые команды, и те обязаны в точности исполнять их.
На обратном пути Стенли очень любезно показывал свое хозяйство. Наши летчики обратили внимание и на ежедневный информационный бюллетень фирмы. Наряду с результатами работы в нем подробно описывались последние встречи бейсбольных местных команд.
