– Это было так давно, – проговорила она тихо.

– Таким было начало карьеры Деллы Огэст, и так была создана ее репутация, – сказал я. – Репутация девушки, которая сделала свою карьеру, избрав не самый легкий, а самый трудный путь. Девушки, которая, мечтая получить роль, которую она так хотела бы исполнить, даже не села бы на кушетку кинорежиссера, занимающегося подбором актеров!

– Да, это была я, – сказала она, стараясь перевести разговор в шутку, – девушка из Небраски, которая всегда так увлекалась сексом, что не хотела, чтобы работа мешала ей им заниматься.

– И вот теперь все эти ваши слова о том, что “они” делают с вами, дорогая, – сказал я спокойно, – как “они” убивают вас, не давая вам больше сниматься в кино… Я спрашивал себя: что было на самом деле, а что – плод вашего богатого воображения, насколько плохо на самом деле обстоят дела? Но если вы готовы заплатить даже телом Деллы Огэст, а также выплатить мне гонорар, чтобы я выяснил все это, то положение, должно быть, действительно очень серьезное.

Она резким движением повернула ко мне голову. Ее голубые с поволокой глаза были широко раскрыты.

– Значит, вы блефовали, когда говорили о неделе в Палм-Спрингс? Хотели посмотреть, какова будет моя реакция?

– Конечно, – ответил я, пожимая плечами. – Мне хватит одного гонорара, дорогая Делла. Мои услуги стоят дорого.

– Вы чуть было не одурачили меня, – сказала она дрогнувшим голосом. – Я меньше всего ожидала, что такой человек, как Рик Холман, способен сделать мне грязное предложение.

– Я бы провел неделю в любом месте с девушкой, которая сказала бы мне, что она хочет того же, что и я, – сказал я вполне искренне. – Теперь вернемся к вашей проблеме. Кто эти “они”? Кто решил отлучить вас от всех киностудий Голливуда?

– Я не знаю. – В ее глазах снова появилась тревога. – Я очень хотела бы это знать, Рик! Но никто мне об этом не скажет. Получилось так, будто я вдруг оказалась в звуконепроницаемой стеклянной клетке; и сколько бы я ни кричала, никто меня не услышит!

– Кто ваш агент-посредник? – спросил я.

– Барни Райэн.

– А кто был агентом-посредником у Рода Елейна?

– Барни Райэн. – Губы Деллы неприязненно скривились. – Именно у него в конторе я впервые встретила Рода Блейна.

– Я поговорю с ним, – сказал я. – Была ли у Блейна жена? Брат? Другая девушка? В общем, кто-нибудь, кто бы мог винить вас в его смерти и ненавидеть так, чтобы мстить вам?

Делла медленно покачала головой:

– Нет, таких людей не было!

– А что вы можете сказать о похоронах? – настаивал я. – Может быть, вы видели там кого-нибудь незнакомого, кто особенно горько рыдал по нему?

– Похороны Рода проходили по классическому голливудскому сценарию, – ответила она с иронией. – Это была очень большая процессия, Рик. Три тысячи человек собрались на кладбище, и каждый старался пробраться как можно ближе к гробу, чтобы получше разглядеть Блейна, хотя это было нелегко, потому что вокруг были могилы и надгробные плиты. Из трех тысяч человек примерно две тысячи девятьсот были девушки от тринадцати до девятнадцати лет, и все они рыдали!

– Хорошо, а что вы можете сказать мне о тех, кто находился в часовне?

– Об этом я ничего не знаю! – Она снова отвела взгляд. – Я не была там.

– Почему?

– Мой добрый друг и агент, Барни Райэн, настойчиво советовал мне не заходить в часовню. Он сказал, что это может привести к огласке, повлиять на мою репутацию, а также затруднит мою работу. – Она грустно улыбнулась. – Я думаю, единственное, в чем Барни ошибся, – он недооценил самого себя! Она встала с кушетки и подошла к окну, и я снова увидел очертания ее изумительного тела. Через несколько секунд я начал сомневаться, что был прав, добровольно отказавшись от ее обещания провести со мной целую неделю в Палм-Спрингс, которое мне с таким трудом удалось вырвать у нее.

Раздался телефонный звонок. Делла направилась к телефону через всю комнату, и я перестал видеть очертания ее тела.

Она положила руку на телефонную трубку, но не стала поднимать ее. Чувствовалось, что она чего-то боится. Телефон продолжал непрерывно звонить. Мои нервы напряглись, и я ждал, когда она поднимет трубку.

– С вами что-нибудь случилось, Делла? – спросил я наконец.

– Нет. – Она судорожно сглотнула. – Нет, ничего! – Затем она сняла трубку и напряженно, полушепотом произнесла:

– Алло? – Но ее тихий голос звучал как крик.

Она держала трубку и слушала примерно десять секунд, затем ее стало трясти.

– Рик! – Она протянула трубку мне, другой рукой зажимая микрофон.

В ее голосе прозвучала настоятельная просьба. Я соскочил с кушетки и быстро подошел к ней. Она сунула мне в руку трубку и мгновенно отпрянула от телефона, как от какой-то гадины. Сначала я ничего не понял и смотрел на нее с удивлением, затем поднес трубку к уху.

– ..В его смерти виновата ты, – говорил кто-то внушающим страх, гневным голосом. – Потаскуха! Мерзавка! Ты совратила его сладкой вонью своих плотских желаний. Ты погубила его, заманив в свою грязную паутину плоти и разврата! Шлюха! Дрянь! Теперь ты погибнешь сама – но не мгновенно, как он, а медленно и мучительно! Проститутка! Падаль! Из могилы он просит отомстить за него, и его просьба услышана! Жизнь медленно уходит из тебя и скоро уйдет навсегда! Сука! Мразь! Скоро тебе ничего не останется, как покончить с собой, и порок, который разъел твое грязное тело и разложил твою грязную душу, будет…

– Это гастрономический магазин Флинча. Большой выбор закусок и импортных лакомств, – сказал я отрывисто и учтиво. – Я сожалею, но мы уже получили все орехи, которые можем реализовать!

Шепот в трубке внезапно прекратился, и в течение одной или двух секунд я слышал неровное дыхание звонившего, а затем раздался слабый щелчок – звонивший положил трубку. Я тоже положил трубку на аппарат и посмотрел на Деллу.

– Я не смог точно определить, кто это был – мужчина или женщина, – сказал я. – А вы?

Она молча покачала головой. Глаза ее потускнели, и она прижала руку к горлу.

– Скажите, сколько времени это продолжается? – спросил я.

– Это началось дня через два после похорон, – ответила она медленно, запинаясь на каждом слове. – Мне звонят по два-три раза в неделю! Раньше эти звонки раздавались примерно в три часа ночи. Потом я перестала отвечать на них ночью, и теперь мне звонят днем. – На мгновение она зажмурилась. – Дело в том, Рик, что они знают: я не могу не снимать трубку днем: вдруг позвонит мой агент по рекламе или кто-нибудь из киностудии.

– А вы не знаете, кто бы мог это делать?

– Я уже сказала вам, что не знаю! – ответила она напряженным голосом. – Вы сами только что поняли: невозможно даже с уверенностью сказать, мужчина это или женщина. Номер моего телефона, конечно, не значится в телефонных справочниках, и я меняла его в течение последних шести месяцев уже шесть или семь раз. Но я продолжаю слышать этот ужасный голос как по расписанию, не менее двух раз в неделю.

– Вы могли бы обратиться в полицию, и она подключилась бы к вашей линии, – сказал я. – Тот ненормальный, который вас достает, может звонить вам по своему служебному или домашнему телефону.

– Вы с ума сошли! – воскликнула Делла, глядя на меня с ужасом. – Попросить полицию, чтобы она слушала все эти ужасные обвинения? А если в полиции им поверят? Или кто-нибудь из полицейских сообщит об этом прессе? В каком положении я тогда окажусь?

– Что ж, – пожал я плечами. – Это была только идея.

– Тот, кто организовал заговор молчания вокруг Деллы Огэст, стоит и за этими телефонными звонками, – сказала она уверенно. – Я надеюсь только на вас, Рик. Вы узнаете, кто это сделал, и остановите их!

Контора Барни Райэна располагалась на первом этаже красивого здания на бульваре Уилшир. Развязная секретарша-блондинка, взмахнув искусственными ресницами, окинула меня быстрым взглядом и снова принялась за комиксы, которые она прятала за своей пишущей машинкой. Эта девушка была точной копией сотен других девушек, которые ежегодно приезжают в Голливуд в отчаянной надежде прославиться и разбогатеть на этой “фабрике грез”. Однако миф о Голливуде сильно отличается от действительности и существует лишь в богатом воображении тех, кто делает рекламу.