Но и этого было довольно. Это значило, что мы долго загостились в долине Збруча. Еще два дня назад дальнейший маршрут определился в пользу западного варианта. Разработку маршрута на первую ночь командир и комиссар поручили Васе Вайцеховичу.
На берегу Збруча в штабной палатке Вася быстро орудовал курвиметром. Поглядывая на циферблат, он заносил в приказ названия сел и хуторов, отмечал перекрестки дорог, где ставить маяки, переезды, где нужны заслоны, и рассчитывал время.
Через час командование подпишет приказ.
Еще полчаса - и его прочитают все, кому положено. Сверенный с картой комбатов и начальников частей колонны (маяки, авангард, заслоны, арьергард) приказ станет реальной силой. Как пружина вертит шестеренки часов, так и эта бумажка двинет вперед полторы с лишним тысячи вооруженного народа, повозки, груженные снарядами, патронами, толом. Наступит вечер, и снова затарахтят тачанки, зафыркают кони и потянется по равнине длинная, извивающаяся пока на карте, вот по этим лощинам и буеракам, змейка отважных партизан...
Голова колонны вытягивалась на опушку леса, когда вдруг из-за копен ударил по ней скорострельный пулемет. Расстреляв несколько сот патронов, он замолк. В сумерках мы увидели бронемашину. Она бездорожно, по стерне мелькнула серой тенью между копен и скрылась. Как будто ее слизнула своим черным шершавым языком южная ночь.
Потерь от обстрела не было.
Колонна вытянулась из леса. Опять степь. Километрах в четырех квадратик, обозначенный на карте буквой "ф". Это фольварк - небольшое панское имение. Здесь нас ожидали разведчики. Их сведения были мало утешительны. Находящееся впереди село Рожковцы час назад было занято немцами. Точного количества грузов и машин разведчики сообщить не могли. Они обнаружили немца, когда наступила ночь. Противник двигался без фар. Но не менее сотни моторов прошло за полчаса мимо лежавших в хлебах разведчиков. Задержавшись немного в селе, часть машин двинулась на север и на юг.
- Дело запохаживает на окружение, - смущенно бормотал Базыма. - А ну, Михаил Кузьмич, сбегай за командиром и комиссаром.
Противник занял центральное село и разбросал вправо и влево сильные заслоны. Имея в своих руках шоссейную дорогу, проходившую через Рожковцы, и выигрыш в быстроходном автомобильном транспорте, он в этот момент уже охватывал нас своими крыльями. Долго думать не приходилось - был один только наиболее легкий вариант. Колонна обойдет Рожковцы с севера. Тут мы можем встретить лишь отдельные машины на шоссе. Перерезать шоссейку, уйти дальше в степь - дело привычное. Но надо обеспечить себя от удара основных сил противника, расположенных в этом селе.
Кроме сильного левого заслона, защищающего проходящую колонну от нападения врага, решили на Рожковцы ударить в лоб одним батальоном. Задача его - разгромить неожиданным налетом противника. Если же это не удастся, то отвлечь врага боем от основных сил отряда с его громоздким обозом, боеприпасами. Выполнив эту задачу, батальон либо пробьется через село, либо, обогнув его, двинется вслед за нами.
Выбор пал на четвертый батальон. Фольварк мигом превратился в штаб. Сюда явились Кучерявский, Валя Подоляко и Платон Воронько. Задачу им ставил сам Ковпак. Она ясна и понятна, как часто ясна и понятна бывает молниеносно движущаяся прямо на тебя смерть. Против нас действует тринадцатый эсэсовский охранный полк. В Рожковцах по меньшей мере находится один, а может быть, и два его батальона. На них мы бросаем наш небольшой четвертый батальончик, насчитывающий не более двухсот человек. Расчет - на внезапность и смелость партизан. Может быть, поэтому Ковпак сказал Кучерявскому:
- Батальон поведешь сам.
- Есть! - не дрогнув ни одним мускулом лица, ответил тот.
Взглянув озабоченно на Платона Воронько, комиссар переспросил:
- А вам задача ясна?
- Так точно, товарищ комиссар.
Комиссар перевел взгляд на Валю Подоляко, сидевшего в углу. Всегда смелый, веселый перед боем, Подоляко сидел сгорбившись и молча вглядывался в маленькую черную надпись "Рожковцы", видневшуюся на карте. Комиссар подошел к Вале и участливо коснулся плеча.
- Что, Валя, нездоров?
- Нет, ничего, товарищ комиссар! - поднял Валентин свои большие глаза на комиссара.
- Может быть, не пойдешь сегодня в бой? Тут надо обоз прикрывать. Сегодня сам командир поведет батальон. А ты останься.
Подоляко вскочил, вытянул руки по швам, умоляюще взглянул на комиссара.
- Нет, что вы, товарищ комиссар?! Я пойду. Не обижайте меня.
- Ну, как хочешь, - и Руднев повернулся к дежурному и связным.
- Готовиться к движению.
Войцехович поднял лампу. Базыма уже складывал карту гармошкой, так, чтобы на лицевой стороне планшета был маленький черный значок с надписью "Рожковцы".
От еще не просохшей земли в небо тянулись легкие туманы. Тишина. Только в колонне слышно было звяканье оружия и тихие, сквозь зубы кинутые слова команды. Вот влево отделилась черная масса. Мерно отбивал шаг четвертый батальон. Ночь ласкала его своими теплыми губами, и шаги быстро таяли в ночной тишине. Лишь в стерне, где-то возле самого уха, стрекотали цикады и что-то шуршало и возилось в траве.
Но вот по всей колонне пробежала судорога. Движение приведет нас сейчас в долину, а в долине узкая полоска дороги, занятой немцами. Там, на шоссе, распустил свои широкие черные крылья хищник.
Колонна шагала вправо, огибая село. Считанные минуты - и она рубанет по этим крыльям так, что перышки посыплются. А левее наш четвертый батальон, во главе с Кучерявским, Подоляко и Воронько, тихо подкравшись, всадит фашистской птице в горло свой острый партизанский нож.
Колонна набирала ход. Уже не было звезд на небе и кузнечиков в стерне: был лишь враг и война.
Сейчас грянет бой. Во всем тысячном теле колонны чувствовалась и удаль, и отвага, и тревога, и ожидание: когда же и где грянет он первый выстрел?
Колонна, как опытный боевой конь, набирала ход. Затянул удила и прижал его шенкелями старый Ковпак.
Резким треском залпа и пулеметных очередей слева была разрублена тишина. Это четвертый батальон напрямик, раньше нас подошел к селу, всадил нож между лопаток тринадцатому эсэсовскому охранному полку. А может быть... и сам напоролся на нож.
