Тем временем Бикер продолжал докладывать:

— Четыре десятитонных грузовика, возможно, с электрогенераторами или боеприпасами, девятнадцать пятитонных машин для перевозки личного состава, пара водовозок, заправщик, платформа с бульдозерным отвалом и платформа с танком Т-62. На всех — опознавательные знаки МСБ.

Гладден старался как можно быстрее зашифровать информацию; Бикер не помогал ему в этом, поглощенный наблюдениями. Недавно созданная МСБ являлась организацией СНГ, заменившей советские МВД, КГБ и военную разведку — ГРУ. Отвечала МСБ главным образом за внутреннюю безопасность, но, в силу традиций, МСБ сохраняла на территории Литвы активность и агрессивность, противоречащие статусу республики. Теперь вот у подразделений МСБ появилось и тяжелое пехотное вооружение. Откуда? Для чего?..

— Танк, зенитные самоходки? Похоже на штурмовую группу, — пробормотал Гладден.

— Нет, это же мы — штурмовая группа. Наверное, в СНГ пронюхали о нас. И эта колонна послана для борьбы с морскими пехотинцами.

Бикер был прав, и все же Гладдена одолевали сомнения.

— Но другие группы наблюдали, как эта колонна выходила из южных казарм, а не из центральных. — Гладден вспомнил шифрованные донесения, полученные ранее от других разведгрупп спецназа. — Если объявлена тревога, то почему нет сообщения от групп, наблюдающих за войсками, расположенными в центре Вильнюса?

— Послушай, может быть, они решили оставить войска в центральных казармах для чего-нибудь более важного?

— Нет ничего важнее «Физикоуса» и Денерокина, — возразил Гладден. — СНГ приказало МСБ защищать «Физикоус» любой ценой. Так в чем же дело?

— Маленькая неразбериха, вот и все, — предположил Бикер. — Они ведь все-таки начали действовать, подтянули тяжелую технику и, надо сказать, действуют чертовски быстро. Да, похоже, тут будет... О, Господи!

— Что такое?

— Автоматчики выпрыгивают из машин... Попробую сосчитать... десять, может быть, двенадцать... но они взяли на прицел помещение охраны!

Гладден подавил в себе сильное желание отодвинуть в сторону Бикера и посмотреть самому в прибор ночного видения... Бикер специально тренировался вести наблюдение, так что отнимать у него прибор — только зря терять время.

— Морская пехота уже появилась?

— Нет, пока никаких признаков, — ответил Бикер. — Они... черт побери, они стреляют! Они стреляют по телекамерам охраны!

Гладден моментально добавил к уже зашифрованной информации: «Пауза, ждите дальнейших сообщений», — и передал все это в посольство. Посольство получит сообщение, и компьютеры автоматически передадут его другим подразделениям и в штаб-квартиру Европейского командования армии США в Германии. Фраза «ждите дальнейших сообщений» даст понять, что здесь происходит что-то особое, о чем будет доложено позже.

— Что там у тебя, Бик?

— Что-то происходит возле будки охраны... Плохо видно, но... Вспышки возле ворот. Возможно, стрельба или небольшие заряды взрывчатки... Ворота открываются... Внешние ворота открыты... Внутренние тоже открыты. Машины въезжают внутрь...

— Но это же грубое нарушение мер безопасности, — удивился Гладден. — Мы никогда не видели, чтобы ворота открывались одновременно.

— Солдаты бегут в направлении электростанции. Грузовики быстро въезжают, никакой проверки документов... Просто идут вперед на полной скорости. Они... Господи, по въехавшим ведет огонь БТР, появившийся из глубины территории! Черт побери, да что тут происходит?

— Что еще...

— Ого, танк Т-62 съехал с платформы — Гладден услышал громкий выстрел, затем лязг стали и оглушительный взрыв. — Боже мой, танк только что разнес БТР! Вот это да... новенькие уничтожают экипаж БТРа. Да кто они такие?

Гладден задумался, не выбраться ли им из укрытия и не пойти ли поближе к воротам, — глупая мысль, но в данных обстоятельствах, возможно, и надо было это сделать... И в этот момент заработала его командирская рация PRC-118. Впервые оба сержанта услышали в этой сети сообщение, передаваемое открытым текстом.

— Всем подразделениям, я — «Желтый», как минимум батальон входит в западные ворота возле ангаров. Два танка Т-62, несколько инженерных машин и, похоже, зенитные самоходные установки. Стрельба на территории. Нападающие подняли что-то вроде литовского флага, они атакуют охрану и позиции сил МСБ.

Ни одна из разведгрупп не решилась бы первой нарушить режим секретности радиосвязи, но раз уж это было сделано, то следовало как можно быстрее сообщить свою информацию и перейти на прежний режим. Гладден поднес к губам микрофон.

— Всем подразделениям, я — «Синий». Как минимум батальон входит в ворота Денерокина. Тридцать четыре машины, примерно тысяча солдат. Идет ожесточенный бой между охраной и неустановленными нападающими. На территорию проследовали танк Т-62 и четыре ЗСУ-23-4. Повторяю, ЗСУ находятся на территории...

— Эй, а они и правда подняли флаг! — в возбуждении воскликнул Бикер. — Это не литовский флаг, а другой... Как же они его называют? Красный, с рыцарем на коне?

— Боевое знамя Великого Князя, — подсказал Гладден. — Черт, похоже, началась гражданская война. — Он снова заговорил в микрофон: — Согласен с наблюдателями: похоже, это литовские партизаны ведут бой с войсками МСБ. Да поможет нам Бог.

Штаб-квартира охраны авиаконструкторского бюро

«Физикоус», Зулусский район,

13 апреля, 03.20 по вильнюсскому времени.

Лампочки замигали, ярко вспыхнули, затем потускнели и через несколько секунд погасли. Тут же вспыхнули лампочки аварийного освещения — от аккумуляторов. Из динамиков громкоговорящей связи прозвучало:

— Всему личному составу прибыть в зал для совещаний. Всему личному составу немедленно прибыть в зал для совещаний.

Услышав это объявление, охранник, сидевший возле двери камеры Люгера, вскочил со стула. Черт побери, что происходит? В Зулусском районе сообщения никогда не передавались по громкоговорящей связи. Наверняка случилось что-то поистине серьезное. Взяв автомат, охранник подошел к двери камеры и посмотрел в глазок, чтобы проверить своего пленника. Ему невольно становилось не по себе от того, что он видел внутри этой камеры.

Это была даже не камера, а бетонный мешок три на три метра, без окон. Ни отопления, ни света, ни воды — ничего, только четыре гладкие стены, низкий потолок и стальная дверь, открывавшаяся наружу. Заключенный — а охранник не знал, кто он такой, только слышал, что один из ученых, работавших в «Физикоусе», — лежал на резиновом матраце, наполненном водой, его грудь и руки были прикреплены к матрацу ремнями на «липучках». Глаза и ноздри плотно заклеены лентой, лентой же к голове прикреплены наушники, из широко открытого рта торчала длинная пластиковая трубка. Какое-то странное приспособление перекачивало в вену заключенного жидкость из пластикового мешка. Наверное, амфетамины или какие-нибудь другие психотропные средства, полагал охранник, потому что, как ему представлялось, этому заключенному вообще не разрешали спать. Автоматика управляла и кассетным магнитофоном, и охранник решил, что электроника была запрограммирована на введение наркотиков, создание специальных звуковых эффектов и прочую психологическую обработку заключенного. Иногда омоновец мог даже слышать странные звуки из наушников заключенного: какая-то скрежещущая музыка, голоса, крики боли и смертельные вопли.

От наркотиков и музыки тело заключенного билось в настоящей агонии, но у него не было сил освободиться от ремней. Голова дергалась от боли, иногда по телу пробегали конвульсии, которые, казалось, могут разорвать его пополам, и все же тело не скатывалось с матраца. Заключенный выглядел изможденным, костлявым, глаза страшно ввалились, губы потрескались и опухли. Его все время трясло. Кормили заключенного исключительно жидкой пищей, и охранник не припоминал, чтобы его проведывали врачи КГБ.

— Внимание, всему личному составу немедленно прибыть в дежурное помещение первого этажа! — снова раздалось из динамиков. — Всем, находящимся на специальных постах, прибыть в кабинет командира на третьем этаже. — Теперь охранник уже не сомневался, что произошло что-то действительно серьезное, ему следовало явиться в кабинет Габовича. Он покачал головой, закрыл глазок и молча помолился, чтобы генерал Габович никогда не подверг его таким пыткам.