Доминикас Пальсикас, выдававший себя за Мурзуриева, повернулся к своим четырем офицерам и приказал по-литовски:

— Начинаем.

И тут же снайперы, расположившиеся вдоль внешней ограды, разбили выстрелами телекамеры. В это же время была установлена взрывчатка на замки с дистанционным управлением ворот, и через несколько секунд путь был свободен, машины моментально начали въезжать на территорию Денерокина.

Открыв задвижку турникета, Пальсикас небольшой гранатой взорвал дверь караульной будки. Он ворвался внутрь, и как раз в этот момент зазвонил телефон прямой связи со зданием штаба службы безопасности, расположенном возле авиаконструкторского бюро. Закрыв шарфом нос, Пальсикас снял трубку и сказал:

— Восточные ворота, сержант Михеев.

— Михеев? — Говоривший удивился, не узнав голос Михеева, но был слишком возбужден, чтобы разбираться со своими сомнениями. — У нас пропал контакт с вашими пятью камерами наблюдения, а на индикаторах положения ваших ворот горят красные лампочки. Что случилось?

— Да у нас все нормально. Ложная тревога. У меня на мониторах все видно, все лампочки горят зеленым. Ворота закрыты, а в зоне контроля только одна машина. Наверное, у вас какое-то повреждение в цепи. Мне не пропускать отряд полковника Мурзуриева без вашей команды?

— Конечно. Как обычно. Жди разрешения.

— Восточные ворота, жду разрешения. — Пальсикас знал, что каждая смена охраны имеет свой пароль, обычно это было простое, легко запоминающееся слово. Михеев наверняка нигде не записал его, сержант был опытным охранником, а вот молодой солдат мог записать, но искать пароль уже не было времени. Пальсикас выскочил из будки, когда на территорию въезжала уже последняя машина. Он вытащил из кармана комбинезона рацию.

— Второй батальон, доложите обстановку.

— Главные ворота взяты, — последовал ответ. — Сопротивление минимальное.

— Третий батальон, докладывайте.

— Юго-западные ворота взяты. Никакого сопротивления. Депо тоже взято.

— Четвертый батальон, докладывайте.

— Западные ворота взяты. Входим внутрь. — Целью четвертого батальона было авиаконструкторское бюро «Физикоуса», потому что оно охранялось даже сильнее, чем Денерокин. В четвертом батальоне было свыше пятисот человек, что значительно замедляло его продвижение, но его солдаты были вооружены гораздо лучше других штурмовых групп и числом по крайней мере в три раза превосходили охрану, состоявшую из омоновцев.

— БТР! — крикнул кто-то. Пальсикас обернулся. Противник быстро среагировал на прорыв через ворота, по главной дороге мчался БТР-60ПБ, стреляя на ходу по входящим в ворота грузовикам.

Первый грузовик, в котором находились шестьдесят литовских солдат, был обстрелян из пушки калибра 12,7 миллиметра.

— Подгоняйте танк! Быстрее! — приказал Пальсикас. — Пусть идет прямо через ограду!

Танк Т-62 уже съехал с транспортировочной платформы. Это был устаревший вариант основного боевого советского танка, и в сражении против других танков он бы сильно проигрывал, но в условиях боя в городе и при наличии пространства для маневра это было очень эффективное оружие. Съехав с платформы, танк свернул влево и проломил сетчатую ограду высотой четыре метра, словно это был деревянный штакетник. БТР развернул пушку в сторону танка и сосредоточил огонь на нем, а литовские автоматчики успели в это время окружить БТР и открыть по нему прицельную стрельбу. Десять омоновцев в черных беретах выскочили из БТРа как раз в тот момент, когда Т-62 выпустил в него кумулятивный снаряд, от чего БТР завалился на бок и загорелся.

Охваченные жаждой мести солдаты Пальсикаса быстро расправились с пытавшимися укрыться омоновцами.

Пальсикас старался не смотреть, но взгляд его так и притягивало к грузовику, изрешеченному огнем БТР. Он увидел, что как минимум десять его солдат были убиты, а другие ранены, некоторые очень тяжело. Теперь задача, которую он поставил перед собой и перед своими людьми, не казалась ему такой уж простой. Они захватили десятки центров связи, бронетехнику, базы ВВС, склады — и все это за одну ночь. Но Пальсикаса все больше тревожил итог. Гибли литовцы — в большинстве своем слабо обученные, самоотверженные парни. Многие этой ночью стали калеками. И ради чего? Ради охватившей его жажды мести? Ради недостижимой мечты? Имел ли он право так поступить...

Но его солдаты сами ответили на этот вопрос. Несмотря на первые ужасающие минуты боя, несмотря на внезапные и ошеломляющие потери, солдаты разразились радостными криками, когда над будкой охраны появилось боевое знамя Великого Князя Литовского. И Пальсикас сказал себе, что именно ради этого они и сражаются. Литва никогда не будет свободной, пока сами люди не вышвырнут со своей земли тиранов и захватчиков, пока не станут достаточно сильными, чтобы бороться с врагами. Пальсикасом двигало чувство мести, желание отомстить Советам за то, что они держали его народ в качестве заложника, за убитых литовцев. Но делал он это ради будущего Литвы. И только ради этого.

— Сейчас будет объявлена тревога, — крикнул Пальсикас своим офицерам. — Четвертый батальон еще не вышел на свои позиции, но мы больше не можем его ждать... Готовьтесь к отражению противника. Я хочу...

В этот момент связист Пальсикаса доложил ему:

— Подлетают вертолеты. Их принадлежность пока не установлена, но они определенно направляются в «Физикоус». Это не разведка, будут здесь через пять минут.

— Понял. Первая рота продолжает на полной скорости двигаться к зданию штаба службы безопасности, — приказал Пальсикас. — Вторая рота разбивается на взводы и окружает электростанцию с севера, востока и запада. Третья рота немедленно закрепляется здесь. Сначала зенитные батареи, потом противотанковые средства. И побыстрее, время идет.

Прямо перед северо-восточными воротами «Физикоуса», на крыше склада железнодорожного депо, расположенного на улице Даряус, лежали двое мужчин, одетых в обычные синие рабочие комбинезоны.

Но эти люди не были рабочими.

— Черт побери, похоже, к воротам Денерокина направляется половина батальона, — заметил сержант Чарльз Бикер. Он наблюдал за северо-восточными воротами в прибор ночного видения, лихорадочно записывая в блокнот все, что замечал.

— Мне нужно количество и принадлежность, а не твои чертовы эмоции, Бик, — приструнил его старший сержант Эд Гладден. Оба сержанта были из команды "А" войск специального назначения, которая входила в состав группы армейского спецназа США, рассредоточенной на территории Литвы, Латвии, России и Беларуси для наблюдения за основными объектами. Почти сотня спецназовцев пряталась в различных укромных местах вроде этого склада и докладывала по спутниковой связи о своих наблюдениях в штаб-квартиру командования войск специального назначения в Германии.

В ходе подготовки штурма «Физикоуса» и операции по усилению охраны посольства спецназовцы команды "А", бегло говорившие по-русски и по-литовски, обеспечивали в Вильнюсе разведку объектов, связанных с операциями, и следили за нахождением и действиями советских войск. Гладден как раз готовил очередной доклад о появлении колонны перед воротами Денерокина.

— Ну что там у тебя?

— Тридцать четыре машины, сержант, — отозвался Бикер. — Командирский джип. Фургон — вероятно, радиостанция или штабная машина. Три гусеничные машины... Господи, да похоже, что это «Зевс-23».

— Не пори чушь, Бикер.

— По-моему это точно ЗСУ-23-4 сержант. А позади следует десятитонный грузовик, должно быть, с боеприпасами.

Гладдена все больше охватывала тревога. Возможно, Бикер и был несколько несдержан, но свое дело он знал хорошо. Установка ЗСУ-23-4, по прозвищу «Зевс», была оснащена зенитными пушками калибра 23 миллиметра. Управляемая РЛС или приборами инфракрасного наведения, она представляла собой смертельную угрозу для любого самолета, летящего ниже двенадцати тысяч футов. Установка «Зевс» являлась стандартным вооружением пехотных батальонов СНГ. Но откуда такое вооружение у МСБ, у службы безопасности, состоявшей главным образом из войск бывшего КГБ и МВД?