– Винчестер, вы наверняка уже разработали гениальный план, как обойти меня с тыла, – сказал Реджи. – И пока ты заговариваешь мне зубы, кто-то собирается пристрелить меня из-за угла. Не советую.

– Почему так?

– Просто поверь мне на слово.

– Знаешь, в чем твоя проблема, Ремингтон?

– Я слишком много разговариваю, да?

– Точно.

– У всех свои недостатки.

Стрелки любят ночь. Они специально одеваются во все черное, чтобы раствориться в темноте ночи. Но дуло револьвера Макарова предательски отразило лунный свет, и этого оказалось достаточно, чтобы внимательно наблюдавший за подходами Реджи всадил коллеге пулю в грудь.

– Кто из вас умер? – поинтересовался Джереми.

– Угадай, – сказал Реджи.

– Совесть не мучает?

– Как говорил Рембо, это вы пролили первую кровь.

– Ты разве ранен?

– Я имел в виду, что вы первыми начали в меня стрелять.

– Беседовать с тобой – одно удовольствие, – сказал Винчестер. – Но мы произнесли слишком много слов и выпустили слишком мало пуль.

– Так сделайте что-нибудь по этому поводу, – сказал Реджи.

Массивная фигура вылетела в окно, но Реджи не стал стрелять в трактирщика.

Поскольку тот никогда не был человеком действия, он не успел сгруппироваться при падении и здорово ушиб спину и правый локоть.

– Если можешь ползать – уползай, – посоветовал ему Реджи. – А то они тебя не только в окно выкинут.

– Один полез на крышу, – предупредил трактирщик.

Реджи махнул револьвером, приказывая трактирщику убираться. Попутный ущерб при междоусобных перестрелках служителей револьвера неписаными правилами ордена не приветствовался. Винчестер и компания поступили неэтично, втянув парня в эту разборку, и Реджи не хотел им уподобляться.

Вальтер снял черную рубашку и надел грязный фартук. Предполагалось, что введенный в заблуждение словами трактирщика Реджи будет смотреть вверх, когда Вальтер совершит свой перелет через подоконник, и он очень удивился, еще в полете получив две пули в живот и одну в голову.

– Никакой фантазии, – пробормотал Реджи.

Поскольку позиция у окна себя исчерпала, Реджи начал смещаться в сторону двери. Вряд ли оставшиеся внутри трактира стрелки ожидают от своего коллеги столь нестандартного решения. Стоило ли выпрыгивать в окно для того, чтобы возвращаться в зал через дверь? Гораздо разумнее было бы притаиться на улице и отстреливать противников по одному, тем более что начало положено…

Но его все-таки ждали.

– Ты вытащил Джека из трактира, избавил его от перестрелки, – сказал Мэнни. – Почему же не хочешь помочь Реджинальду?

– Потому что ему не нужна моя помощь, – сказал Горлогориус. – Я видел его глаза. У его врагов нет шансов.

– А что тебе сказали глаза Джека, если ты бросился его выручать?

– Я просто не хотел, чтобы Гарри зацепила шальная пуля. Это называется корпоративной солидарностью.

– Это называется «лепить горбатого», – сказал Мэнни. – Смит-Вессон не стал бы стрелять в своих. Тем более в женщину. Он для этого чересчур положительный.

– Допустим.

– Но что ты будешь делать, если Реджинальда сейчас убьют?

– Его не убьют.

– Фил сказал, что он не доживет до конца истории.

– Это еще не конец.

– Иногда твой оптимизм граничит с тупостью.

– Ставлю десятку, что Реджинальд там всех положит.

– Я не собираюсь ставить против него, – сказал Мэнни. – Это нелепо.

– Просто в тебе отсутствует спортивный дух.

Распахнув дверь ударом сапога, Реджи кувыркнулся в проем, несколько раз выстрелил перед собой и откатился в сторону. Джейн Беретта занимала позицию прямо напротив двери и начала стрелять одновременно с ним. Оба успели выпустить по две пули из каждого ствола, и оба упали на пол и замерли без движения.

Джереми Винчестер стоял у окна, и с этого места ему были видны только джинсы и сапоги Реджи. Все остальное скрывал перевернувшийся стол.

Джереми всадил пулю в правую ногу Реджи, чуть выше колена. Когда свинец вошел в плоть, нога дернулась, но в том была виновата только ударная сила пули. Реакции организма не последовало – ни стонов, ни криков, ни рефлекторных подергиваний.

– Я глазам своим не верю, – пробормотал Джереми. – Он все-таки заткнулся.

Ориентируясь на голос, Реджи четырежды выстрелил через столешницу. Одна пуля прошла мимо, одна отхватила кусок уха, а две попали в лоб и переносицу Винчестера, еще раз подтверждая правоту тезиса, гласящего, что контрольный выстрел следует производить в голову, а не в ногу.

Реджи сел. Его организм испытывал пресыщение тяжелыми металлами – пули засели в голени, бедре и предплечье.

Но о ранах можно было позаботиться позже. Первым делом Реджи решил проверить, как дела у единственной женщины.

Пуля угодила ей в грудь, но прошла мимо сердца, и Беретта была еще жива. На ее губах надувались и лопались кровавые пузырьки, свидетельствуя о повреждении легкого. Вылечить такую рану в полевых условиях не смог бы ни один стрелок. Реджи не собирался и пробовать.

– Нас было четверо… – прохрипела Джейн. Ее пальцы скребли половицы в поисках выпавшего из руки револьвера. – Как тебе удалось?

– Я умею уворачиваться от пуль, – сказал Реджи. – Нет, вру. Не умею. Спишем мой успех на тупое везение.

Осторожно перенеся вес на больную ногу, здоровой ногой Реджи подпихнул револьвер в зону досягаемости Беретты. Даже в такой ситуации он старался вести себя как истинный джентльмен.

– Не можешь выстрелить в безоружную?

– Могу. Ты поднимешь револьвер?

– Нет. Не собираюсь облегчать тебе задачу…

– Стерва, – сказал Реджи и выстрелил.

Он перезарядил оба револьвера, засунул их в кобуры, поднял с пола свой саквояж и только потом занялся пулями, застрявшими в его теле. Найденное за стойкой трактира виски облегчило ему эту задачу. Вытащив кусочки свинца при помощи прокаленного на огне пинцета, Реджи промыл раны большим количеством спирта и наложил повязки.

Потом он нашел в одном из отделений саквояжа трость с набалдашником в виде змеиной головы и для пробы прошелся по залу. Ходить было больно, скорость оставляла желать лучшего, но передвигаться он мог.

Когда Реджи закончил с медицинскими процедурами, в трактир вернулся его хозяин.

– Я с самого начала болел за вас, – сказал он.

– Я в этом с самого начала не сомневался, – ответил Реджи. – Ты один?

– Остальные посетители разбежались еще до вашего появления, – сказал трактирщик. – Я не могу их за это винить.

– Я тоже.

– Как вы себя чувствуете? Помощь не нужна?

Реджи швырнул на стойку несколько золотых монет.

– Выкопаешь четыре могилы и похоронишь их по-человечески, – сказал он. – На обратном пути я проверю. Если мне что-то не понравится, ляжешь рядом.

– На эти деньги я устрою им королевские похороны. – Трактирщик чуть не облизывался от жадности.

– Королевских не надо. Четыре нормальных гроба, четыре глубокие ямы. Я напишу тебе их имена, поставишь таблички над могилами.

– Все будет в лучшем виде, поверьте…

Перед уходом Реджи собрал саквояжи и оружие поверженных коллег и спрятал их в свой саквояж. Правило номер один: боеприпасы стрелков ни при каких обстоятельствах не должны доставаться посторонним.

Бозел устал. Бозел нервничал. Бозел находился на грани отчаяния.

Драконы – животные тяжелые, и даже с учетом заключенной в их телах магии на долгие перелеты они не способны. Пять-шесть часов на крейсерской скорости, и у них от усталости начинает сводить крылья. А падения с большой высоты не переживет даже дракон.

Бозелу следовало приземлиться еще два часа назад. Но каждый раз, когда он смотрел вниз, пытаясь выбрать место для посадки, он видел маленькое желтое пятнышко, следовавшее за ним, как отбрасываемая на землю тень. Даже по пересеченной местности мастер Лю выдавал феноменальную для человека скорость.