За телегой сразу же собралась толпа зевак.

Один человек, увидев в окно, как едет бочка, решил, что это везут продавать молодое вино, и выскочил на улицу со шлангом в одной руке и стаканом в другой.

- Дяденька, там Гугуцэ! - показал пальцем на бочку чей-то малыш.

Мама нет-нет да и опустит в бочку крошку хлеба, чтобы Гугуцэ живым доехал до бондаря.

Двор бондаря заполнился народом.

- Что стряслось, люди добрые? - вышел из дому перепуганный бондарь.

- Тоже мне бондарь! - набросилась на него мама. - Вот теперь вынимай ребёнка из бочки! Что ты на меня глаза-то вылупил?

Когда бондарь наконец сообразил, что в бочке кто-то есть, он обернул тряпкой молоток, посвистел, сбросил три обруча, опять посвистел и вышиб у бочки дно. Гугуцэ высунул голову оттуда, целый и невредимый.

- Ах ты, такой-сякой! Как же это получилось? - спросил бондарь и повернулся к маме. - Да пойми ты, я ж нынче шагу не ступил со двора. Завтра собрался зайти ставить дно.

- Не иначе как парикмахер его в бочку запихал, - сказал сосед Гугуцэ. - С тех самых пор, как Гугуцэ ухитрился его самого остричь под машинку, чуял я, затевается что-то. И как раз сегодня перед обедом, видел, крутился он возле дома Гугуцэ.

КАК ГУГУЦЭ НАУЧИЛ МАМУ

ЕЗДИТЬ НА ВЕЛОСИПЕДЕ

- Мама, - ни с того ни с сего спрашивает Гугуцэ, - я твой сын или не твой?

- Не заболел ли ты, сынок? - бледнеет мать и прикладывает ладонь ко лбу Гугуцэ.

- Ну, раз я твой сын, то давай я научу тебя ездить на велосипеде!

У матери отлегло от сердца. Но тут она вспомнила, что у велосипеда только два колеса, а не четыре, как у грузовика, который водит отец. И она перевела разговор на другое:

- Только велосипеда мне сейчас не хватает! Забыл, что ли? Вот-вот вернётся наша ласточка из тёплых стран, а я ещё не все стены в сарае починила. Вдруг ласточке не захочется больше лепить в нём своё гнездо?..

Если ты и вправду хозяйкин сын, то встал бы пораньше, походил бы с ведром, сам знаешь где, и принёс бы мне конских яблок, а то глину не с чем замешивать, чтобы стены чинить.

Гугуцэ притащил не одно, а целых три ведра. Напрасно хозяйки, тоже вставшие чуть свет, ходили по всем дорогам вдоль и поперёк. Этот плут, вы подумайте, с вечера привязал к лошадиным хвостам пустые торбы, а утром отнёс домой полные: "Вот, мама, как я с делом управился!"

Мать Гугуцэ тоже хороша! Женщины к ней по-соседски, с мешками, пусть поделится, лошади-то общественные. А она и говорит:

- Хотите, я вам осенью дам яблок с деревьев? А этих не трогайте! Из тёплых стран ласточка прилетит, а сарай ещё не в порядке!

Гугуцэ месил глину ногами, таскал её в сарай, мать нахвалиться им не могла. А он нет-нет да и намекнёт насчёт подарка.

"Гугуцэ своего не упустит", - вздыхает мать. Но что делать, хорош ли, плох ли, это её сын.

Кончив работу, мать моет руки и спрашивает:

- Ну, глазастый, теперь говори, чего тебе купить?

У Гугуцэ нос в глине:

- Можно, я сам тебе что-то подарю?

Мать так прижала сына к груди, что стёрла всю глину с его носа:

- Можно! Можно!

- Давай я научу тебя знаешь чему? Ездить на велосипеде! Пусть это будет моим подарком.

- А люди что скажут, сынок? - отговаривается мать.

- Я и тётю Женю научу. Будете вместе ездить.

Идея понравилась. Мама почти согласна. И вдруг она снова вспоминает, что у велосипеда только два колеса:

- Выставишь и её и меня на посмешище! Моё ли дело - велосипед? Сам подумай и не раздражай меня больше!

"Не иначе как мама струсила", - приуныл Гугуцэ.

С тех пор сердце у него было не на своём месте - ведь он плохо подумал про маму. И когда стало совсем невыносимо, Гугуцэ подошёл к ней:

- Побей меня, мама! Я самый плохой из сыновей!

Мать глядит на Гугуцэ, не знает, что и подумать.

- Отлупи меня, мама! - упрашивал он её. Но мать и пальцем его не тронула.

Гугуцэ заревел, пулей вылетел из дома, заперся в сарае, где уже хозяйничала ласточка, и плакал так, что рубашка плавала в слезах. Ласточка смотрела на него круглыми глазами.

- Моя мама - тру-си-ха! - жаловался ласточке Гугуцэ.

С того дня он перестал улыбаться. Видит мать, с мальчиком что-то неладное творится, но ведь из него клещами слова не вытянешь.

И тут произошло вот что. Была в Трёх Козлятах ужасно бодливая корова. Она столько дел натворила, что хозяин надевал ей на рога рукава от старой телогрейки и завязывал их. Эта самая корова шла вечером с поля, увидела женщину и бросилась на неё. Прижала к забору, голову наклонила, рог из рукава выскочил, сейчас проткнёт насквозь. У бедняжки язык отнялся, побелела вся как полотно. Здоровенный мужик в соседнем дворе так и застыл, разинув рот. И только мама Гугуцэ примчалась как была, с распущенными волосами, и размахивая - чем бы вы думали? - кукурузным стеблем, прогнала корову.

У мальчика с души камень свалился. Хоть лезь на крышу и кричи оттуда во всё горло:

"А ну, кто посмеет сказать, что у меня мама - трусиха? Иляна-Косынзяна тоже не ездила на велосипеде, а за неё Фэт-Фрумос в сказке с тремя драконами дрался. Ох и лупил же он их своей богатырской палицей!"

Гугуцэ не из тех, что пускает свой корабль по воле волн.

"Стоп! - сообразил он. - Теперь, если маму увидят на велосипеде, никто в селе не станет смеяться. Ну, Гугуцэ, пришло твоё времечко, не будь вороной!"

Пока мамы не было дома, Гугуцэ хорошенько накачал колёса у велосипеда, поднял сиденье, вытащил из дома подушки, одеяла, половики, пальто, шапки, мешок с шерстью и раскидал всё это по обе стороны дорожки.

Мать пришла и за голову схватилась:

- Что тут приключилось? Или у меня что-то с глазами? Кто же это так надругался над нашим домом?

- Я всё вытащил, мама. Упадёшь с велосипеда - руку не сломаешь.

- Ну что мне с тобой делать? Да к тому же все соседи дома.

- Сейчас, мамочка, никого кругом не останется, одни мы с тобой, пустился в пляс Гугуцэ и бегом со двора. - Надевай пока папины штаны! Тётя Олика-а-а! - кричит Гугуцэ у ворот.

Выходит женщина, руки у неё в тесте.

- У вас багор дедушки Антона? Очень просил мигом его вернуть. А то он ещё утром ведро в колодец уронил, достать нечем.

- Говорила же я своим: взяли вещь у человека - верните её. С какими глазами в другой раз переступишь его порог? Спасибо, Гугуцэ, испеку тебе колобок с маком.

- Бабка Касуня-а-а! - перепрыгивает Гугуцэ через забор.

- Чего тебе, Гугуцэ? - выглядывает соседка из погреба.

- Ваш телёнок что-то размычался на лугу!

- Ой, горе мне! - Женщина хватается за голову. - До сих пор его не напоила! Нарочно ведро поставила среди двора, чтобы не забыть. Расти большой, умница!

- Тётя Кристина-а-а! - Гугуцэ уже в третьем дворе. - Дядя Захария сказал, что обедать не придёт: дышло сломалось! Отнесите ему обед в поле. Хлеб просил завернуть в полотенце, на каком вы вчера бабочку вышили.

Две соседки убежали, одной вообще дома не было, но тётя Кристина, не зря у неё нос с аршин, что-то учуяла. Сделала вид, что вышла за калитку, а сама пригнулась ниже забора, вернулась на цыпочках и спряталась за курятником. Если кто и заметит, то ничего особенного: щупает женщина кур, не собираются ли нестись.

Гугуцэ вертелся около велосипеда, объяснял маме всё до мелочей с таким видом, точно был по меньшей мере авиаконструктором. Мама слушать-то слушала, а сама всё поглядывала в сторону сарая. Дождалась, пока ласточка улетела, и только тогда села на велосипед.

Но как ни старалась мама, а всё падала на голую землю. Гугуцэ перетаскивал туда какой-нибудь половик, бежал за велосипедом с подушкой в руках. А мама уже падала то на грядку с луком, то в корытце, но даже не охала. Встанет - и опять на велосипед.

Отец, вернувшись, не мог въехать во двор. Грузовик пришлось оставить у ворот. Отцу понравилась новая проделка Гугуцэ - плохо ли, если ещё один человек в семье научится водить машину, для начала хотя бы двухколёсную.