Когда Матвей, постучавшись, вошел и поздоровался, она поспешно запахнула халат, еле сходившийся на ее могучей груди, и с любопытством уставила на Матвея свои заплывшие, маленькие глазки. Они торопливо ощупывали Матвея.

- Вы ко мне? - игриво спросила Гренадер.

- Вероятно, нет. Мне нужны Курбатовы.

- А-а, к постояльцам, - разочарованно пробасила хозяйка и рявкнула: Серафима Петровна!

Из боковой двери выглянула Сима:

- Матвей? Здравствуйте. Очень хорошо, что вы пришли. Проходите.

Она ввела Матвея в свою комнату:

- Вот знакомьтесь: это мои подруги и сокурсницы по институту.

Навстречу Матвею из-за стола поднялись две девушки. Одна - смуглая и высокая, белое платье еще больше подчеркивало ее смуглость. У нее было редкое имя - Ариадна. Вторую звали Люсей. Узкое лицо, маленький слегка вздернутый носик, короткая прическа делали ее похожей на озорного мальчишку; и только большие серые глаза из-под густых, сросшихся на переносице бровей смотрели пронзительно и строго - от их взгляда становилось не по себе, взгляд этот как бы говорил: "А ну-ка посмотрим, что ты за птица!"

- А где Алексей?

- В изгнании. Он нам мешал заниматься, и мы послали его в магазин, голос у Ариадны грудной и приятный.

- Так, может быть, я поищу его?

- Нет-нет, мы уже закончили. Да и Леша сейчас придет. - Сима начала поспешно собирать со стола конспекты и учебники. - Как вы устроились?

- Спасибо, хорошо.

Пока накрывали стол к чаю, Матвей оглядывал комнату. Отставшие по углам обои. Пожелтевшая фотография хозяйки в рамке под стеклом. Шаткая этажерка с книгами. Никелированная кровать, стол, три стула, горка чемоданов в углу, покрытая простыней... Все более чем скромно. И тем не менее - уютно. Вероятно, сказывается присутствие женщины. Оно - и в маленьком букетике цветов, поставленном в граненый стакан, и в свежих занавесках на окне, и в едва уловимом запахе духов, витающем в комнате.

Матвей вздохнул:

- Хорошо у вас.

- Правда? - обрадовалась Сима. Должно быть, создание уюта в этой полутемной комнатке стоило ей немалых усилий, и она сейчас была польщена тем, что они не остались незамеченными.

- Это им обходится в копеечку! - резко сказала Люся.

- А что поделаешь? Алеше вот уже второй год обещают комнату, но у других положение тяжелее - у них дети. Ничего, сейчас стали строить больше, скоро получим и мы.

Ввалился Алексей.

- Матвей, привет! Счастливец, ты не знаешь забот о пропитании семьи. Мне во сто крат быть легче под водой, чем постоять хоть час за колбасой, весело проговорил он, ставя на стол хозяйственную сумку. - Смотри, учись, и пусть наш бог морской надежно оградит тебя от лысины и брака.

- Ну, понесло, - безнадежно махнув рукой, сказала Сима. - Когда ты будешь серьезным, Алексей?

- Офелия, прими меня всерьез, - все еще дурачился Курбатов, пытаясь обнять Симу. Она ловко уклонялась, прикрываясь, как щитом, крышкой кастрюли. "Счастливые", - позавидовал Матвей.

За чаем обсуждали городские новости. В Синеморск приезжает концертная бригада Большого театра. При Доме офицеров открываются курсы иностранных языков, и Алексей думает серьезно заняться английским. Потом женщины заговорили о работе. Оказалось, что работают они на судоремонтном заводе: Сима сменным мастером, Люся бригадиром, а Ариадна секретарем директора. Сима сообщила, что из ее цеха Самарина переводят в заводоуправление. Люся возмутилась:

- Он же один из лучших инженеров, а его заставят бумажки переписывать! И вообще, у нас все наоборот: на других заводах специалисты идут в цехи, а у нас из цехов в канцелярию. Очень уж много канцеляристов расплодилось.

- Может, ты и меня имеешь в виду? - спросила Ариадна.

- И тебя тоже. Готовишься стать инженером, а в цех войти боишься.

- Это неправда, - обиделась Ариадна. - Я бываю в цехах.

- В качестве экскурсанта. А ты поработай, повозись со станком...

- Люсенька, может быть, хватит? - примирительно сказала Сима. Стараясь перевести разговор на другую тему, спросила у Матвея: - Вы любите вишневое варенье? Попробуйте, сама варила. А ты, Ариадна, почему ничего не ешь?

Ариадна сидела, опустив глаза и обиженно поджав губы. Матвей осторожно тронул ее за локоть и шепнул:

- Не надо.

Ариадна благодарно улыбнулась и кивнула. Люся заметила это и сказала:

- Ну и дипломаты же вы все! Даже противно! - но она сказала это так весело и нежно, что Матвей вздрогнул. Он даже не понял, что именно поразило его: то ли эта неожиданная перемена в ее настроении, то ли нежность, которая, как казалось, ей и вовсе не свойственна. Да, видимо, Люся требовательна и к себе и к другим, поэтому и показалась вначале такой сердитой. А может, напускает на себя? Он знал людей, у которых за внешней строгостью и суровостью скрывается нежная и добрая душа. Они вроде бы даже стесняются своей доброты и стараются скрыть ее. Похоже, что и Люся такая же.

Мир был восстановлен, и все заметно оживились. Решили пойти погулять по городу. Уже одевались, когда в дверь постучали. Вошел матрос. Поздоровавшись, обратился к Алексею:

- Товарищ старший лейтенант, приказано... - он покосился на Симу и замолчал.

Алексей вышел вслед за матросом. Через минуту он вернулся.

- К сожалению, я вынужден оставить вас. Вызывают в часть.

- А в чем дело? - встревоженно спросила Сима.

- Да так, пустяки. - Алексей наскоро попрощался со всеми и ушел.

Сима загрустила:

- Теперь и не знаю, когда вернется. Если уйдет в моро, значит, надолго. Я, пожалуй, не пойду с вами. Матвей, вы ведь проводите девушек?

- Я тоже останусь, - сказала Люся. - А вы уж, пожалуйста, проводите Ариадну, а то она у нас трусиха.

Матвей уловил в голосе Люси насмешку, но не понял, к кому она относится: то ли к нему, то ли к Ариадне.

* * *

- Беспокойная у них жизнь, - сказала Ариадна, когда они с Матвеем вышли. - Вечные тревоги, бесконечные ожидания. Сима, кажется, привыкла к этому. А я, наверное, не смогла бы.

- И вы привыкли бы.

- Нет, мне всегда было бы обидно. Почему одни живут спокойно, каждый день возвращаются домой, ходят в кино, навещают друзей, а другие месяцами не бывают дома, а если и придут, то их каждую минуту могут вызвать? Разве эта нормально?

- Да, человек заслуживает того, чтобы жить нормальной жизнью, ходить в кино, растить детей и вообще радоваться жизни.

- Ну а вам-то разве не обидно? Ведь вы тоже этого!, заслуживаете.

- Нет, не обидно. Кто-то должен стоять на границе, выходить в морской дозор, лазить под воду, охранять наше небо. И почему это должен делать кто-то, а не я? Обидно совсем не это, а другое: когда некоторые не понимают, что они потому и живут спокойно, что другие не знают покоя.

Ариадна долго молчала. Потом призналась:

- А я не могла бы так жить. Вот Люся упрекнула меня, что я не иду работать в цех. Она права. Но я не хочу в цех, я боюсь его. Там шумно, грязно, ругаются. Там тяжело, а я слабая. Я - женщина. Мне надо, чтобы было тепло, чисто, культурно.

- Тогда зачем же вы учитесь, хотите стать инженером?

- Не знаю. Сейчас модно учиться. И потом - диплом. Не век же мне сидеть в секретаршах?!

Матвей опять вспомнил о Соне. Она тоже хотела, чтобы все было тихо и чисто. Может быть, вообще все женщины такие? Но ведь едут же они на целину, на сибирские новостройки, работают в каракумских песках, в Заполярье.

- О чем вы задумались? - спросила Ариадна. - Вы, наверное, считаете меня обывательницей. Может быть, я и на самом деле такая. Но я не скрываю того, что думаю. А бывает, говорят одно, а думают другое. А в душе они такие же, как и я.

- И Люся тоже?

- Нет, Люся другая. Меня к ней потому и тянет, что она другая. Она прямая и колючая. Но вы не смотрите, что она такая резкая. На самом деле она ласковая. Вообще, она - особенная. А я обыкновенная. Вот так. А теперь прощайте. Вот мой дом.