Вскоре случайные скитания привели его к полиоргану. С тех пор как Виктория у них поселилась, он ни разу внимательно его не рассматривал. Последней модели инструмент складывался – с сиденьем и всем прочим – до размера чемодана, к тому же был настолько легким, что Виктория могла поднять его двумя пальцами.

Дональд полюбовался глянцевым полихромно-переливчатым покрытием: в миллиметровом слое лака свет разлагался на спектральные компоненты, словно материал погрузили в радужные краски. Бездумно поднеся к уху наушник, он нажал наугад несколько клавиш.

Диссонансный рев грозил разорвать барабанную перепонку.

Он отдернул руку, будто инструмент его обжег, и поискал в череде переключателей тот, который уменьшил бы звук. За мгновение до того, как он повернул его, ему пришла в голову тревожная мысль.

При такой громкости Виктория играть не могла. Она бы оглохла. Зачем перед уходом на прогулку она выставила инструмент на максимум?

Без причины иной, нежели та, что подобные мелкие нестыковки всегда его привлекали (по той же причине, если уж на то пошло, он так громко роптал на убогость американского образования, что привлек внимание Управления дилетантов), он сел за консоль и начал разбираться, как устроен инструмент.

Не прошло и пяти минут, как он обнаружил пружинное реле, активируемое давлением чуть большим, чем обычно прикладывал музыкант, на расположенную на высоте его правого колена педаль контроля вибрато.

Размышляя, что ему теперь делать, он сидел почти неподвижно, пока из спальни не вышел Норман. Как обычно, несколько минут молитвы вернули афраму спокойствие и доброе расположение духа.

– Ты, часом, на этой штуке не играешь, а? – поинтересовался он, словно нисколько не удивился бы, узнав, что с самого появления в этой квартире Дональд скрывал свое музыкальное дарование.

Дональд принял решение. Что-то ведь крылось за небывалым для Нормана порывом довериться своему квартиранту. Еще один мелкий шок может стряхнуть внутренние барьеры и заставить его совершенно открыться.

– Иди сюда. Думаю, тебе лучше это послушать, – сказал он.

Норман недоуменно подчинился и взял протянутые Дональдом наушники.

– Мне их надеть?

– Нет, просто приложи один к уху. А теперь слушай.

Дональд нажал единственную клавишу, и раздался чистый музыкальный звук.

– Похоже на…

– Подожди-ка.

Дональд с силой нажал на контроль вибрато. Чистая нота бешено задрожала, пока реле не закоротило, и она не начала переходить то на полтона выше, то на полтона ниже своего основного звучания. Еще сильнее…

Музыкальный звук исчез.

Отдаленно, но отчетливо голос сказал: «… Именно об этом я сейчас и думал. Странно было бы, чтобы такой человек, как Мастерс, ушел…»

Дональд отпустил потайной переключатель, и вибрировавшая нота вернулась и звенела, пока он не убрал палец с клавиши.

Несколько долгих секунд Норман стоял как статуя. Потом, начиная с рук, все его тело задрожало. Дрожь била его все более крупная, он покачивался, едва держался на ногах. Наушники Дональд спас из его безвольной руки за минуту до того, Норман их отпустил, а потом сочувственно повел его к креслу.

– Прости, – сказал он, усаживая его. – Но я подумал, тебе следует узнать сразу. Принести тебе транк?

Уставившись в никуда расширенными глазами, Норман едва заметно кивнул.

Дональд принес таблетку и стакан воды, чтобы ее запить. Он постоял рядом, пока с прекращением дрожи не стало ясно, что препарат подействовал, потом сказал:

– Ну да ладно… уж конечно, в «Джи-Ти» тебя обвинять не станут. Там не могут не знать, что любой чувак в твоей должности сразу же становится объектом шпионажа, а на такой хитрый приборчик наткнуться можно только случайно, как я.

– Плевать мне на «Джи-Ти», – деревянным голосом сказал Норман. – «Джи-Ти» – крутая, сволочная корпорация и сама может за себя, сраную, постоять. Оставь меня в покое, ладно?

Сосредоточенно следя за малейшими движениями Нормана, Дональд осторожно отступил.

– Два таких потрясения за один день…

– Да не лезь ты! – взвился вдруг Норман и вскочил на ноги. Он успел сделать три длинных шага к двери, прежде чем к Дональду вернулся дар речи.

– Норман, господи помилуй, ты же не собираешься ловить Викторию! Какой смысл…

– Заткнись! – бросил через плечо Норман. – Разумеется, я не собираюсь ловить эту паршивую терку. Если она еще хоть раз осмелится тут показаться, я сдам ее за экономический шпионаж. И уж поверь, для меня это будет большим облегчением.

– Тогда куда ты идешь?

Уже на пороге Норман круто развернулся и уставился в лицо Дональду.

– Тебе-то какое дело? Ты бескровный, безликий зомби, у тебя все по полочкам разложено, ты холоднее сжиженного воздуха! Ты не купил право знать, что я делаю… своей дилетантской отстраненностью и бесконечной бледнозадой вежливостью! – Несмотря на действие только что проглоченного транквилизатора, он хватал ртом воздух, словно пробежал марафон. – Но я все равно тебе скажу… Я попытаюсь разыскать Мастерса, чтобы исправить вред, который сегодня причинил.

И ушел.

Со временем Дональд обнаружил, что причина боли, какую он чувствует в ладонях, в том, что он с силой вдавливает в кожу ногти. Медленно-медленно он распрямил пальцы.

Сволочь, гад… какое он имеет право?..

Гнев потух точно умирающий огонь и оставил по себе кислое отвращение. Следующую порцию виски Дональд опрокинул залпом, едва почувствовав его вкус.

Не мог же Норман так съехать с катушек от одного только предательства Виктории. Должен же он был понимать, что как ребенок подставляется из-за своей неизменной привычки каждый год приводить в квартиру по три-четыре новые терки, причем одного и того же типа. Идя на такое задание, корпоративная терка сильно рискует, но когда объект экономического шпионажа вице-президент «Дженерал Текникс», премию сулят такую, что ни одна не устоит.

Интересно, какая корпорация ее наняла?

Но все это пустое, ненужное. Все вдруг почему-то показалось ему ненужным, кроме одной совершенно несообразной детали: в первый раз Норман был на грани того, чтобы довериться своему соседу, а вместо этого впал в ярость и понесся на поиски соплеменника-афрама.

Дональд стоял посреди пустой комнаты и думал, что вокруг него тринадцать миллионов человек – все население Большого Нью-Йорка. От этой мысли ему стало страшно, нестерпимо одиноко.

Конфиденциально: в подразделениях морской пехоты и военно-морского флота, расквартированных на Изоле, были замечены случаи употребления выражений «маленький красный брат» и «коммуняки». Офицерам предписано напоминать своим солдатам и матросам, что официально утвержденные эпитеты «китаезы», «узкоглазые» и «желтопузые». Употребляющих в речи мягкотелые гражданские термины подвергать строгому взысканию.

«Что они не смогли удержать силой, они пытаются отвоевать с помощью своей иностранной валюты! Мы должны изгнать этих паразитов, этих аморальных кровопийц, которые растлевают наших женщин, насмехаются над нашими священными традициями и глумятся над бесценным наследием нашего народа!»

РУКИ ПРОЧЬ!

Всем кораблям: экстренное сообщение. Всем кораблям: экстренное сообщение. Прошедший в четверг ночью шторм разметал мины, которые сейчас дрейфуют на подходах к фарватеру Эг-Морта. Всем кораблям оставаться на местах. Прекращение боевых действий до сигнала от подразделений флота Единой Европы.

– Хотелось бы знать, сколько еще наше гребаное правительство собирается терпеть эту ложь?

ЧАСТНЫЕ ВЛАДЕНИЯ!

«Наши враги подбираются со всех сторон, выжидая, когда мы ослабим бдительность. Но мы не дадим им шанса, которого они так жаждут, шанса наброситься на нас и нас проглотить. Мы будем тверды, и наш народ будет очищен от шлаков в горниле самопожертвования».