- Ты обязательно должна вернуться, Китти. Китти улыбнулась.
- Время покажет. А как твой Дов? Я слышала он уже кончил институт.
Карен не стала говорить Китти, что Дова собираются направить в Америку, потому что она знала, что Китти примет сторону Дова.
- Ему дали направление в долину Хулы. Они там строят большой проект, прокладывают каналы, дренажи, чтобы всю воду спустить в Тивериадское озеро, а землю освоить для сельского хозяйства.
- Дов стал теперь очень важной шишкой. Мне о нем рассказали удивительные вещи. Он сможет ли приехать сюда на Пасху?
- Боюсь, что нет.
Китти щелкнула пальцами.
- Послушай, у меня идея! Иордана пригласила меня на Пасху в Яд-Эль, и я обещала, что приеду. Дов работает там рядом. Почему бы тебе тоже не приехать в Яд-Эль?
- Я должна провести Пасху в своем кибуце.
- Проведешь в своем кибуце еще не одну Пасху. А какой это был бы подарок мне на прощание! Карен улыбнулась:
- Я приеду.
- Чудно! Ну, теперь расскажи - как он, твой кавалер?
- Он хороший, ... мне кажется, - глухо пробормотала Карен.
- Вы что же - никак поссорились?
- Да нет, разве он станет со мной ссориться! Ох, Китти, он другой раз такой благовоспитанный, что хоть на стенку лезь!
- Я понимаю, - сказала Китти, подняв брови. - А ты уже взрослая женщина, не так ли. Тебе уже целых восемнадцать лет.
- Я прямо не знаю, что и делать, Китти... Я прямо с ума схожу, когда только думаю о нем. А потом он приезжает, и каждый раз - снова эта его благовоспитанность. Ведь... его могут отправить куда-нибудь. Может быть, мы и не сможем пожениться раньше, чем через два года. Я прямо не могу больше.
- Ты его очень, очень любишь?
- Да я прямо умираю по нему. Ты не сердишься, что я так прямо говорю об этом?
- Нет. Нет больше счастья в мире, чем любить так кого-нибудь.
- Китти, ... мне ужасно хочется быть с ним. Это плохо? Это плохо? Китти вспомнила, как она тогда стояла у кровати и намекала Ари, что Иордана была непорядочной девушкой из-за тех счастливых мгновений, которые она тайком провела с Давидом Бен Ами.
Разве это в самом деле было плохо? Как часто она сожалела с тех пор об этих словах. Теперь Давид уже три года, как умер, а Иордана все еще не справилась со своим горем.
Какая она ни дерзкая сабра, а, пожалуй, до самой смерти не справится. Плохо? Сколько дней остались Дову и Карен? Этот свирепый народ по ту сторону колючей проволоки - разве он даст пожить?
Карен... ее дорогое дитя...
- Люби его, Карен, - сказала Китти. - Люби его всеми силами своей души.
- О, ... Китти!
- Да, дорогая, отдайся ему.
- Но ведь он боится.
- А ты сделай так, чтобы он не боялся. Ты - его жена, и так это должно быть.
Китти почувствовала какую-то странную пустоту в душе. Она отдала Карен на веки вечные. Она почувствовала на своем плече руку Карен.
- А ты, Китти, почему ты не поможешь Ари?
У Китти что-то екнуло в сердце, когда она услышала его имя.
- Это, Карен, не любовь, когда один любит, а другой нет.
Они обе долго молчали. Китти подошла к входу палатки и выглянула на улицу. Ее тут же окружил рой мух. Она рывком обернулась к Карен:
- Я не могу уехать отсюда и не сказать тебе, что я прямо больна от того, что ты подалась в это гиблое место.
- Кому-нибудь же надо защищать границы. Неужели я должна была сказать: пускай защищают другие?
- Этому твоему Нахал Мидбару пока еще только три месяца. А вы уже успели похоронить одного мальчика н одну девочку после стычки с "федаюнами".
- Видишь ли, Китти, мы смотрим на все это не совсем так. Правильно, двух убили, но зато к нам приехало еще пятьдесят человек, а еще пятьдесят строят новый поселок в пяти километрах отсюда. И все это только потому, что мы сюда приехали. Пройдет год, и у нас тут будет уже дом для детей и тысяча дунамов под различными культурами.
- А ты через год начнешь увядать. Будешь работать по восемнадцать часов в сутки, а ночи - проводить в окопах. И вообще вам с Довом никогда не иметь здесь больше, чем маленькую комнату размером максимум в девять квадратных метров. Даже носильные вещи будут принадлежать не вам.
- Ты неправа, Китти. У нас с Довом будет решительно все.
- Включая и четверть миллиона кровожадных арабов, готовых перегрызть вам глотку.
- Мы не питаем враждебных чувств к этим несчастным, - ответила Карен.
- Они сидят взаперти, как звери в клетке, день за днем и год за годом, видя как наши поля зеленеют.
Китти опустилась на койку и прикрыла лицо руками.
- Китти... ну, послушай...
- Я не могу этого слушать.
- Пожалуйста... ну, пожалуйста, выслушай меня. Ты знаешь, что даже когда я была еще маленькой девочкой в Дании, я задавала себе вопрос - зачем я родилась еврейкой? Господь избрал нас не потому, что мы слабы или убегали от опасности. Мы терпели убийство, и горе, и унижения на протяжение шести тысяч лет, и все равно мы сохранили свою веру. Мы пережили всех, кто пытался уничтожить нас. Разве ты этого не принимаешь, Китти? ... Эта маленькая страна была избрана для нас, потому что это главный перекресток мира, где кончается цивилизация, и начинается дикость. Именно здесь поставил Господь народ свой... на границе, чтобы нести охрану и блюсти Его законы, являющиеся основой всякого нравственного человеческого существования. Разве есть на свете более подходящее место для нас?
- Израиль стоит припертый спиной к стене! - заплакала Китти. - Он всегда так стоял и вечно будет так стоять... а дикари вечно будут пытаться уничтожить вас.
- О нет, Китти, нет! Израиль - это мост между светом и тьмой.
Внезапно Китти все поняла... поняла с предельной ясностью. Вот он - ответ на мучающий ее вопрос! Израиль - это мост, ведущий от тьмы к свету.
Глава 5
У евреев одна ночь в году важнее всех других ночей. Речь идет о пасхальной ночи. Евреи празднуют Пасху в ознаменование освобождения из египетского рабства. Египтяне, первоначальные угнетатели евреев, стали символом всех угнетателей евреев, которых столько было на протяжение веков.
Своей высшей точки канун Пасхи достигает во время Седера - пира в честь освобождения, - когда произносятся слова благодарения за обретенную свободу и выражается надежда, что ее обретут также те, кто ее лишены. В странах рассеяния, до того как государство Израиль было создано вновь, Седер всегда заканчивался словами:
"...на будущий год в Иерусалиме".
Аггада, небольшая книжечка, содержащая пасхальные молитвы, рассказы и песнопения, часть которых написаны три тысячи лет тому назад, читается во время Седера всеми. Глава семейства читает вслух рассказ об Исходе из Египта.
Седер - важнейшее событие года. Хозяйки готовятся к нему за целый месяц. Необходимо убрать всякую грязь. Необходимо приготовить специальную пищу, а также соответствующее убранство. По всему Израилю шли лихорадочные приготовления к Седеру. В кибуцах и мошавах на Седерах сидели сотни людей. В частных домах Седеры были поменьше и попроще. Чем ближе подходила Пасха, тем больше росло возбуждение, предшествующее этому великому празднику.
В этом году в доме Бен Канаана в Яд-Эле собирались устроить довольно скромный Седер. Несмотря на это, Сара должна была выполнить все предписываемые обряды с нисколько не меньшей тщательностью. Она любила эту работу, и ни за что не перепоручила бы ее другому. Домик был до блеска вычищен как изнутри, так и снаружи. В канун Пасхи все комнаты были украшены огромными галилейскими розами. Менора - ритуальный подсвечник - прямо сияла. Были приготовлены сотни всевозможных пасхальных лакомств. Были приготовлены также все специальные пасхальные блюда, а Сара нарядилась в свое лучшее платье.
Днем Китти и Сатерлэнд поехали на машине от его виллы в Яд-Эль.
- Ваша идея уехать из Израиля - в высшей степени глупая, - пробурчал Сатерлэнд. - Мне прямо даже не верится.
