Судя по состоянию комнаты, люди сражались по меньшей мере несколько часов, думал Томас, прислонясь к останкам дверной рамы и испытывая при этом ярость столь же колючую, как и снег снаружи. Он узнал кое-кого из убитых мужчин и одну из женщин. Это была леди Анна Фаолайн, одна из камеристок Равенны; в благородной нежной руке ее, не знавшей ничего более грубого, чем швейная игла, осталась кочерга. Придется сказать Равенне, что леди Анна умерла с отвагой, взяв в руки оружие. Еще придется убедить себя в том, что, если бы он находился тогда здесь, итог не переменился бы — разве что в холодной комнате осталось бы еще одно мертвое тело. Он повернулся к Каде, сотрясавшейся от бессильной ярости. Она негромко произнесла:

— За это отплатить нечем… даже если я буду гнать его до самого Ада.

Почему-то Томас не ожидал, что увиденное разгневает Каде в той же мере, что и его самого, и он поспешил успокоить ее:

— Ты принимаешь это чересчур близко к сердцу.

Каде встряхнулась, словно кошка, явившаяся домой с дождя, и ответила:

— Я все принимаю близко к сердцу.

Теперь свидетельства присутствия фейри обнаруживались куда чаще. Не столь уж далеко от скорбной маленькой комнатки они обнаружили серебристую паутину, затянувшую дверной проем. Внимательно обследовав тонкую сетку, Каде отделила ее от косяков двери. Тонким кружевным покрывалом паутинка соскользнула на пол. Пока ни одного ответа ни на один вопрос они не получили. День перевалил на вторую половину, и больная нога Томаса уже ныла от ходьбы, однако он понимал: много времени им не отпущено, и опасность скоро сделается предельной. Надо осмотреть галерейное крыло, а потом уходить из дворца.

Они добрались до фойе Большой Галереи, где стояла тяжелая вонь, словно бы здесь поселились хорьки.

Томас шепнул Каде:

— Они могут быть повсюду вокруг нас.

Она кивнула:

— Здесь спригганы. Надеюсь, они спят.

Каде скользнула мимо него в дверной проем и сразу же остановилась. Томас вмиг оказался рядом.

Свет, проникавший через спускавшуюся в лоджию лестницу и из коридоров, позволял просматривать всю Большую Галерею. Пол там словно взлетел вверх, а окна в задней стене вывалились наружу. Так вот где располагался центр событий в ночь нападения! Самый центр, подумал Томас и услышал возле себя голос Каде:

— Они здорово потрудились здесь.

Апельсиновые деревца между колоннами замерзли, но листва их еще осталась зеленой, словно бы холод застал их врасплох. Ощущая чье-то живое присутствие, Томас повел взглядом от разрушенного пола до мрачно притихших сводов. Но ничто не шевельнулось в этой тишине.

Посреди зала камни фундамента были вывернуты из земли могучей силой, между ними проглядывала истерзанная почва. Однако глыбы лежали далеко не случайным образом. Сделав несколько шагов вперед, Томас поднялся на возвышение, чтобы лучше видеть. Как он и предполагал, разрушения в полу образовывали круг со слишком идеальными очертаниями, вряд ли они могли оказаться случайными. Разбросанные камни легли концентрическими кругами. Это могло быть лишь кольцо фей.

Крестьяне, случалось, находили эти кольца в самых диких краях — круги вытоптанной травы, камней или странной растительности — и избегали их, как отметин злейшей заразы, каковыми они и в самом деле являлись.

Повествование о людях, случайно или преднамеренно вступивших туда, заканчивались малоприятным образом: обычно их тела — иссохшие и истощенные, словно бы сразу на век состарившиеся, — обнаруживались на краю колец. При любых попытках извлечь их останки рассыпались в прах.

Если все кольца были такими, Томас едва ли мог представить себе персону настолько глупую, чтобы случайно вступить внутрь. От колец разило несомненной опасностью, словно от отвесного обрыва.

Каде задумчиво осмотрела камни, а потом последовала за Томасом к подножию трона. Она обошла вокруг него и сказала:

— Подумать только! — В ее голосе звучало скорее довольство, словно бы увиденное каким-то образом подтверждало собственную гипотезу.

Томас ощутил новый приступ подозрительности. Он вздохнул:

— Так значит, они каким-то образом явились сюда с помощью этой штуковины?

— Они прошли через нее. Раз ограждения разобщены и отодвинуты, так было сделать проще всего. Ну конечно, это не слишком легко даже для воинства, однако совместными усилиями они вполне могли это сделать.

— Через это кольцо?

— Да. — И она пояснила: — Это дверь.

— Куда?

— Возможно, и в Фейр. Кольца уводят ко многим местам.

Томас поглядел на кольцо. Безмолвные перевернутые камни являли вполне материальный объект в мрачном зале. Каде ухватила его за локоть, приложив палец к губам:

— Тс-с. Послушай.

Миновала буквально секунда, и он тоже услышал голоса, раздающиеся в холодном молчании одной из длинных галерей. Томас вернулся к выходу, пытаясь определить направление. Однако от источника звуков их отделяли камень и протяженность коридоров. Люди могли находиться в любом из длинных залов, сходившихся к Большой Галерее. Они с Каде переговаривались шепотом, поэтому можно было надеяться, что идущие не слышали их.

Они пересекли фойе, в котором попрятались спригганы, и Томас направился в небольшой зал для дипломатических церемоний, где голоса, казалось, слышались громче. Каде передвигалась осторожно от колонны к колонне, пытаясь не высовываться. Голоса смолкли.

— По-моему, не туда, — шепнула девушка.

— Нет, это, должно быть, другой…

Шаги они услышали одновременно. Каде лихорадочно огляделась:

— Мне не хватает здесь блеска для чар.

Поспешно пробежав глазами по стене, Томас обнаружил скрытую дверь для слуг, которая, по замыслу декоратора, должна была сливаться со стеной. Он подошел к ней, провел рукой по щели и, нащупав защелку, отвел ее; за дверью оказалась узкая лестница, уходящая вверх в толще стены. Поднявшись на площадку, они обнаружили завешенную дамаскином дверь и еще более широкую лестницу, уводящую вниз — подальше от зала. Отодвинув занавес, Томас заметил, что дверь ведет на балкончик для музыкантов, один из многих, разбросанных вокруг всего зала.

Сняв шляпу, он пополз вперед, чтобы между столбиками балюстрады оглядеть помещение. Каде последовала его примеру.

Внизу, чуть в стороне от них, из-под арки появились Дензиль и Донтан. Жив ублюдок, отметил Томас, увидев его позади Дензиля. Донтан находился под стражей в казарме цистериан, и Томас предполагал, что во время нападения он был убит вместе со всеми. Они были заняты оживленным спором, следом шли трое людей с вооружением простых наемников. Альбонских рыцарей, сопровождавших Дензиля в доме Авилера, скорее всего уже убили; они не предали бы Роланда, и сейчас было уже ясно, что молодой герцог затеял игру более серьезную, чем дурацкие старания скомпрометировать гвардию королевы.

Дензиль был в боевом облачении, а на Донтане оставалось черное придворное одеяние. Разговор он сопровождал нервными жестами, вызванными раздражением и пылом спора.

Оба спорщика уже разговаривали спокойно, не кричали, не повышали голоса, и Томас не мог разобрать, о чем шла речь. Дензиль как будто бы упомянул Бель-Гарде, еще капитан вроде бы услышал имя Роланда, но остальное понять было нельзя.

Откинувшись, он поднялся на локте, извлекая пистолет, взвел курок. Голоса укроют легкий щелчок.

Увидев, что он делает, Каде вопросительно подняла брови и оглянулась.

Томас показал ей в сторону двери, и она отползла назад.

Расстояние было неподходящим: пистолет — оружие ближнего боя. Цепко взяв его в руку, Томас спустил курок. Звук выстрела застал стоящих врасплох, Дензиль пошатнулся. Томас убрал оружие и откатился к двери: место, откуда стреляли, найти несложно — белое облачко дыма, уже окутывавшее балкон, не хуже, чем флаг, выдавало их присутствие.

Каде уже была на площадке, и Томас последовал за ней по широкой лестнице, что вела в фойе мимо другого черного хода; оттуда доносились топот, крики и низкое жужжание.