- Откройте! Нам нужна аудиенция у Высокого Круга. Если вы нас не выпустите, Троица погибнет! - кричала Брид.
Ответа не было ни в тот день, ни наследующий. Нудные сутки тянулись одни за другими, и Каспару становилось все труднее не ругаться с Брид даже по самым незначительным поводам. Он был слишком расстроен, чтобы оставаться в рамках вежливости. Холодными ночами юноша сидел на другой стороне комнаты и слушал доносившиеся снизу, из леса, звериные вопли и вой. Кровь леденела, в обрывках снов копошились полупрозрачные чудовища, они раскалывали скорлупу Некронда и старались выползти из подземелья. Потом оказывалось, что темницы переполнены, и разросшиеся тела вдавливали Каспара в каменную стену, а после звери в неистовстве принимались метаться по Торра-Альте и с ненасытной яростью пожирать людей.
Теперь уже Каспар был уверен, что их здесь просто забыли и оставили гнить. Еды им не давали, голод мучил все сильнее. И когда он почувствовал, что сил бороться против безумства паники, свившей гнездо у самых корней его разума, уже почти не осталось, дверь, наконец, распахнулась. На пороге стоял Талоркан, облаченный поверх кожаной с золотом куртки в длинный зеленый плащ. Лесничий шагнул вперед и запел; его голос звучал прекраснее, чем звук переливающейся холодной воды. Песня была дикая и вольная, обещала вечное счастье. Каспар чувствовал это сам и видел, какое действие она производит на Брид. Та закусила дрожащую губу.
- Ты ее обманываешь! - зарычал юноша.
- Обманываю смертную? - рассмеялся Талоркан.
- Она тебя не любит. Не смей пользоваться магией.
- Любовь - тоже магия.
Каспар понял, что его подстрекают. Талоркан презрительно усмехался, видя их беспомощность. Кровь прилила Каспару к голове. Он убьет эту тварь!
Что-то заставило его помедлить. Если потеряешь власть над собой, будешь как животное. Каспар сделал несколько медленных глубоких вдохов, чтобы подавить гнев. Но стоило Талоркану протянуть руку к Брид, как все тут же пошло прахом. Юноша бросился на лесничего, однако несколько внезапных нот песни немедленно отшвырнули его назад к стене.
- Смертный, ты бессилен передо мной. - Талоркан стоял над Каспаром, прожигая его взглядом ярко-желтых глаз. - Мы источник всей магии, мы знаем все слова песни. Здесь, в Ри-Эрриш, ты не больше, чем насекомое.
- Вы должны нас отпустить, - запинаясь, проговорил Каспар.
- Вы нарушили законы богов. Те, кто принадлежит земле, должны пройти через Ри-Эрриш, а отсюда в Аннуин, после же вновь переродиться. Круг бесконечен. Вы же его прервали. Мы, бессмертные, живущие в Ри-Эрриш, создания солнца. Мы не привязаны к кругам времени. Поэтому наше дело судить вас.
- Как могут судить нас создания столь бездушные и безжалостные? выдохнул Каспар. - Вы должны нас отпустить.
- Нет, - покачал головой Талоркан. - Вы останетесь здесь, это решено. На пути через лес у вас будет время разобраться со своей прежней жизнью.
- Не хочу быть человеком, - всхлипнул Папоротник. - Хочу домой. А то кто за Петрушкой присмотрит?
- Лес позаботится о ней, - терпеливо ответил Талоркан.
- Так что ж она, помрет, что ли? Не надо! - разрыдался лёсик. Каспару стало, так жаль беднягу, что у него тоже потекли слезы. Папоротник выглядел почти совсем по-человечески, остались только мягкие рожки и черные раз двоенные копытца на ногах, да кожа была еще песочного цвета, как у лесного оленя, а движения порывисты. Лёсик мотал головой из стороны в сторону, сверкая большими круглыми глазами. Мне домой нужно, - повторил он, заглядывая Каспару в лицо. - Нужно. Каспар кивнул.
- Мне тоже.
Брид давно уже молчала и смотрела на Талоркана, спеленатая сетями магии. Вот она сделала несколько коротких шажков в его сторону... Лесничий довольно улыбнулся и шагнул ей навстречу.
Каспар ухватил Брид за рукав.
- Брид, ты его не любишь! Это же просто заклинание! Это не по правде!
Она не слышала. Ее взгляд слился со взором Талоркана. В песне лесничего зазвенели ноты страсти.
- Иди ко мне, Брид, леди Великой Матери, иди и живи со мною в прекрасном Ри-Эрриш, иди и вкуси блаженство вечного счастья. Живи со мною вечно! Вечно! - Слова Талоркана лились, словно мед, теплый и липкий, и Брид не имела сил освободиться. - Вместе мы сможем сотворить немало добра. В своем мире ты обладаешь великим могуществом. Объедини его с моим, и мы сделаем все, как надлежит. Сообща мы исцелим все страдания в обоих мирах!
- Не поддавайся, Брид, - умолял Каспар, чувствуя, что лесничий лжет. Ты нужна миру. Не поддавайся, не то Троица погибнет!
Брид обернулась к нему и вновь с тоской посмотрела на Талоркана.
- Вечно... - проговорила она, будто обдумывая это. - Мне мешают король Рэвик и дворяне Новой Веры, мне мешают даже Керидвэн и Морригвэн, и я мало, что могу исправить. А с тобой...
- Брид, мы должны вернуться! - Каспар услышал в своем голосе страх. У Брид менялись глаза: на смену зеленому цвету, травы приходило золотое сияние солнца, отражение взгляда Талоркана. - Вспомни о Керидвэн и Морригвэн. Что они без тебя будут делать?
- Да, - медленно обернулась Брид. - Да, мы должны вернуться. У меня в руках - Свирель Дуйра.
- Верно, - сказал Талоркан, протягивая руку, - и ты отдашь ее мне.
- Н-нет, - неуверенно ответила Брид. - Нет... Не сейчас.
Здесь, в этом проклятом краю, Брид казалась Каспару совсем чужой...
Его мысли прервал какой-то шум на лестнице. Талоркан сощурился и резко обернулся.
Одетая в бледно-зеленое, самая легкая и улыбчивая из всех членов Высокого Круга, Уйллеанд вплыла в комнату, а сопровождал ее Дуйр напротив, самый плотно сложенный из всех тринадцати. В его присутствии Каспар, как ни странно, почувствовал себя спокойнее, а Брид шепнула ему на ухо:
- Дуб и жимолость!
Никакой нужды в этом не было, Каспар и так их без труда узнал; но хорошо знакомый наставнический тон жрицы придал ему еще больше уверенности.
- Госпожа моя Уйллеанд, господин мой Дуйр, - поклонился Талоркан.
- Старший лесничий, - торжественно обратился к нему Дуйр, и его глубокий голос заполонил всю комнату. Каспар вспомнил о своем отце. - Что ты здесь делаешь? У тебя есть более важные задания. Мы постановили, что смертные будут содержаться здесь до тех пор, пока их судьба не будет решена. - Он милостиво улыбнулся Каспару, Брид и Папоротнику. - Что же, расскажите, удобно ли вам здесь было?
