- Да.
- Как ты смеешь? Халя даже нет в этом мире. Мы в Иномирье! Это как смерть, разве ты не понимаешь? Думаешь, я обязана любить Халя и в следующей жизни?
Каспар не знал, что ответить. Мертвым он себя не чувствовал, даже наоборот. И едва мог справиться с волнением.
- Как ты могла влюбиться в Талоркана?! Как ты посмела поддаться его песне? Это же просто магия! Как ты можешь его любить, когда я здесь!
Вот оно. Он произнес эти слова, сказал то, что хотел сказать вот уже несколько лет. Наконец Каспар признался себе, что любит Брид больше всех на свете. А Май? Что - Май? Ни о ком больше он не мог думать, только Брид ранила его сердце. Каспару сделалось одновременно стыд но, горько и тошно.
- Ты? - презрительно переспросила Брид. - Ты? Папоротник вскочил и сунулся между ними.
- Чего это вы? Не понимаю. Ну-ка прекратите! По чему ссоритесь? Вы же только что были друзьями.
Брид яростно взглянула на беднягу лёсика; Каспару даже показалось, что она сейчас и на него накричит. Однако девушка чуть улыбнулась, опустилась на колени возле маленького рогатого существа и прижала его к себе.
- Прости, пожалуйста. Не знаю, что на меня нашло. Пыталась сдержаться, но чувства так и захлестнули. И ты извини меня, Каспар.
Но Каспар извинять не хотел. Он был слишком оскорблен.
- Что с тобой случилось? - спросил его Папоротник. - Почему ты вдруг разозлился?
Каспар знал почему. Потому что он любит Брид, а она его - нет.
Внезапно тяжелая дубовая дверь распахнулась. На по роге стоял сияющий Талоркан.
- Вы теперь в краю духов и не в силах скрывать свои чувства. Для вас это земля честности. Он смеялся над их страданиями! Приятно наблюдать за человеческими душами, проходящими через Ри-Эрриш. Я знаю ваш мир, знаю, какие усилия прилагают люди, чтобы сдерживать себя, и каждый по-своему старается навести порядок в своей коротенькой жизни. А потом оказывается здесь и плачет, и стонет, и жалуется на других... Что за создания! Обманывают сами себя!
- Ни-че-го не понимаю, - честно признался Папоротник.
Брид, не сводя взгляда с Талоркана, сжала лёсику ручку.
- Конечно, не понимаешь. Тебе еще предстоит узнать, что люди извращенные и запутанные существа, разрывающиеся от противоречивых чувств. Мы часто бываем нечестны и с самими собой, и с другими, чтобы достигать того, чего желаем, и избегать ссор.
- Правда? - недоверчиво спросил Папоротник. - А почему?
- Потому что иначе жить было бы слишком больно. Так, как сейчас. - Она продолжала пристально смотреть Талоркану в глаза. Губы лесничего дрогнули, с них опять слетела песня: будто солнечный луч пронзил грозовые тучи; прекрасные и таинственные ноты сулили радость и освобождение от тягот и обязанностей. Каспар умоляюще взглянул на Брид... В ее зеленых, как драконья чешуя, глазах отражались золотые очи Талоркана. Брид дрожала. Наконец ей удалось отвести взгляд.
Талоркан поджал губы.
- Ты будешь моей, госпожа. Ты слишком красива для грязной земли. Твое место - здесь.
Он шагнул вперед и страстно поцеловал девушку в губы, потом грациозно повернулся и вышел. Брид сплюнула с отвращением, но долго еще смотрела ему вслед.
Каспар вновь стал глядеть в окно. Лес тянулся на много миль повсюду, куда хватало глаз, буйно зеленели деревья. Какое страшное одиночество! В Иномирье нет Халя, нет отца с матерью, может, даже самой Торра-Альты нет. Юноше отчаянно хотелось домой. Чего бы он ни сделал, чтобы вернуться в реальный мир!.. Талоркан прав. Глядя на бескрайний лес, Каспар все больше падал духом.
- Нам нужно назад, - выпалил он, обернувшись к Брид. - Почему ты не можешь ничего придумать?
Та опустилась на пол и еще крепче обняла Папоротника.
- Не получается. Я не знаю, что делать. На Свирели я играть не могу, и...
- И домой вовсе не хочешь, - докончил Каспар.
- Хочу, с чего ты взял? - Брид протянула ему руку. - Мы должны вернуться - не только для блага Троицы, но и просто ради наших душ. Если нам не удастся убедить в этом членов Круга, мы останемся тут навечно.
Она решительно встала и забарабанила в дверь.
- Требую встречи с Высоким Кругом! Они обязаны меня выслушать!
Несколько минут девушка колотила в дубовые доски, не получила никакого ответа и, наконец, пнула дверь ногой.
Совсем как Халь, подумал Каспар. Такой он Брид никогда прежде не видел. Обычно она была так спокойна, и вдруг настоящая буря незамутненных чувств! Оказывается, они с Халем похожи, одинаково вспыльчивы.
Каспар невольно засмеялся, и Брид, обернувшись, спросила:
- Что смешного?
- Да подумал: вот Халя все время ругают за несдержанность, а окажись он тут - он бы справился лучше, чем мы. Вовсе бы не изменился.
Брид тоже улыбнулась.
- Вот это мне в Хале и нравится. Он такой честный! Никогда ничего из себя не строит.
- Ха! Это он-то из себя ничего не строит? А кто Тайне на уздечку повесил три цепочки, чтобы все ее считали бешеной? На свете нет лошади лучше вышколенной.
- А ты откуда знаешь? - рассмеялась Брид. - Он ведь тебе покататься ни разу не позволил.
- Да знаю вот, - ответил Каспар, сам не понимая, что его так развеселило. - Всякому ясно, что цепочки Тайне вовсе не нужны, хоть Халь ее и выучил по команде кусаться и лягаться. В том-то и дело: она кусается, когда он прикажет, а не когда сама захочет.
- И я о том же. Халь все эти глупости не просто так делает. Перед самим собой-то ему не надо притворяться. Он хорошо знает, что чувствует, а мы, все остальные, пытаемся убедить себя в каких-то высших мотивах. С ним нелегко, потому что он не понимает уступок, зато если он говорит, что любит, значит, в самом деле, любит.
- А я - нет?
- А ты - нет.
- Но я люблю тебя, Брид. - Слова непрошеными сорвались с губ.
- Ох. Знаю, что любишь. По-своему, - ответила она, будто Каспар всего лишь сделал ей комплимент по поводу удачного платья. - Я о том, что ты столько лет говоришь Май, что любишь ее, а на самом деле это не правда.
Она опять стала стучать в запертую дверь.
Каспар залился краской стыда. Брид сказала правду. Чтобы скрыть чувство вины, он вскочил на ноги и тоже принялся барабанить в дверь. Надо вернуться домой, там он хотя бы сможет делать вид, будто больше ее не любит. Здесь становится слишком больно.
