Четверо лесничих, стоявших вокруг Каспара и не сводивших с юноши горящих глаз, отступили на шаг назад. Он почувствовал себя, как бившаяся на берегу рыба, которую вдруг выпустили в воду.

Колл скользнула к нему и ткнула его жезлом.

- Ты не больно-то велик, так? - спросила она, хотя Каспар был на добрую голову выше любого из старей шин. - Что ты тут делаешь? - продолжила Колл, не дожидаясь ответа. - Ты не должен здесь быть, не пройдя очищения смертью, при котором душа освобождается от разума. Боль расставания обмануть нельзя. Она коротка, но необходима. Без боли нет пути дальше. Ты попытался нарушить закон.

- Ничего я не пытался, - ответил Каспар. - Мне домой надо, только и всего.

Страйф стукнул шипастым посохом об пол.

- Тебе надо!.. Ты лишь смертный, и боги вольны с тобой делать, что придет им на ум.

Фагос, раскрыв книгу и задумчиво выковыривая из бороды буковый орешек, произнес:

- Ты часть круга, колеса жизни, нарушать его ход запрещено. Закон гласит, что ты должен понести кару.

- Я бы сперва выслушал, - перебил Дуйр, - что он сам скажет. Он интересен. Ведь только что ему удалось, хоть и всего на миг, перебороть волю лесничих.

- Их следует наказать. Закон говорит об этом без всякой двусмысленности, - бесстрастно произнес Фагос.

- Вопрос требует обсуждения, - вмешался звонкий голосок. В воздухе разлился сладкий, манящий аромат меда, и Каспар узнал Уйллеанд, или жимолость, растение сокрытых тайн. - Закон беспределен, а наш долг изъяснять неписаные истины, которые он содержит.

- Вечно тебе надо вмешаться, Уйллеанд, - проворчал Страйф. - Каждой бочке затычка!

Тут же ему пришлось отскочить: с конца жезла Уйллеанд, тонкого и гибкого, словно хлыст, слетели пурпурные брызги пламени.

- Как я говорила, прежде чем меня столь грубо прервали... - продолжила она.

- Сегодня председательствую я. - Колл ударила жезлом о мраморные плиты. - И решать, кому говорить, буду тоже я.

Словно дети малые, подумал Каспар. До скончания века будут спорить, а он стой тут и жди... Юноша с горечью вспомнил о родном доме, о Торра-Альте, о Морригвэн, которая все стареет, и о гибели волчицы-матери. Волчат они так и не нашли, а Пип, Брок и Трог пропали. Надо скорее возвращаться.

- Ни за что не признаю твоего права указывать, говорить мне или молчать! - воскликнула Уйллеанд. - Зачем нам вообще нужен председатель?

- У нас всегда есть председатель, - терпеливо произнес Дуйр, - иначе все будут перебивать друг друга.

- А тебя, Уйллеанд, никто не будет слушать, - добавил Страйф, поднимаясь со своего трона. - Так что порядок нужен, точно.

- Да кто тебя спрашивает? - вскочила Хуатэ. - Сейчас моя очередь.

- Заткнитесь же вы все! - вдруг крикнула Брид. Ну вот, наконец-то, облегченно вздохнул Каспар. Не могла же воля лесничих связать жрицу крепче, чем его самого.

Члены Круга опять пораженно замолчали.

- Вы и представить себе не можете, насколько это важно, - тихо сказала им Брид. - Вы должны отпустить нас обратно. Я - Дева.

Однако эти слова не произвели на старейшин желаемого действия. Тинне, дух падуба, раздраженно засмеялся, указывая на девушку длинным пальцем.

- Она нам выдвигает требования! На мой взгляд, надо ее проучить, чтобы в следующий раз обращалась к нам более уважительно.

- Точно, точно, - тут же согласились еще несколько членов Круга, всех их надо проучить!

- Их следует наказать и заставить вернуть Свирель Дуйра, - произнес Фагос, склонив умудренную голову.

- Ни за что, - ответила Брид. - Скорее я ее уничтожу.

- Не сможешь, - прошипел Страйф.

- Да нет, смогу, - улыбнулась она. - Конечно, Свирель - предмет неземной, но к миру магии она все же принадлежит.

Девушка подняла свирель так, чтобы все ее видели, и Каспар разглядел выцарапанную на дереве надпись. Так вот чем занималась Брид все это время!

- Это руны сокрытия и уничтожения, и начертаны они так, что освободиться от их действия можно лишь способом, известным одной мне. Они искажают звучание Свирели, играть на ней невозможно. Я сниму заклятие, только если вы нас отпустите.

В комнате повисла тишина, раскаленная тишина таким бывает небо, когда ждет бури.

- В темницу! - воскликнула Нуйн, давно уже не говорившая ни слова. Талоркан, в темницу их!

- Прошу вас, измените свое решение, - произнес старший лесничий с почтением, но настоятельно. - Позвольте мне для начала поместить их в своей охотничьей башне в замке Абалон. Оттуда они смогут смотреть на красоту леса и, видя ее, печалиться о том, что никогда не сумеют пересечь его и достигнуть блаженства Аннуина, если только не вернут Свирель и не признают, что жизнь их кончена. Похоже, они хорошо умеют терпеть боль; заклинания моей охотничьей башни принесут больше пользы.

После этих слов он обернулся к Брид и негромко шепнул ей:

- К тому же там я смогу навещать тебя. И вскоре ты научишься ценить мое общество.

Глава 12

В тот год зима в Кеолотии выдалась особенно влажная и угрюмая. А еще угрюмее был король Дагонет, не желавший расставаться с дочерью.

- Не могу позволить, чтобы Кимбелин отправлялась в путь сразу после дождей. В этом году паводок сильнее, чем в прошлом. Как пересечь равнины?.. Необходимо подождать.

Однако короля никто не слушал: эти слова были лишь очередным поводом отложить отъезд принцессы.

В данный момент Его Величество осматривал крытые повозки, подготовленные для Кимбелин, ее фрейлин и огромного приданого. Халь едва не терял дар речи, видя, какие груды драгоценных камней доставляют ежедневно с северных копей. Длилось это все уже три недели.

Повозок было шестнадцать. В одних офидийское золото, в других лонисианские шелка, в-третьих, раскрашенная ориаксианская керамика. Халь не знал, как этот хрупкий груз перенесет путь по разбитым за зиму дорогам до побережья. Остальные повозки были за валены ожерельями и амулетами, сработанными лучшими мастерами Кеолотии, и, конечно же, солнечными рубинами, как еще не ограненными, одетыми грубой породой, так и вправленными в венцы, цепи, щиты и рукояти мечей. Неудивительно, подумал Халь, что король Рэвик решил на старости лет жениться.

Дагонет и бельбидийские дворяне стояли посреди четырехугольного двора, окруженного конюшнями, а вокруг кипела работа. Люди в последний раз проверяли, как лежит груз, смазывали оси шестиколесных повозок и подтягивали упряжь. Халь поднял взгляд к затянутому серыми тучами небу. Обещался дождь, вряд ли повозки хорошо пойдут по размокшей грязи.