Все же протест Никодима приостановил заседание этого совета. Старейшины не могли достичь своей цели и осудить Иисуса, не выслушав Его. Потерпев временное поражение, «разошлись все по домам. Иисус же пошел на гору Елеонскую».

Оставив сутолоку и суматоху городских улиц, оставив толпы радующегося народа и вероломных раввинов, Иисус отправился в тишину оливковых рощ, где Он мог побыть наедине с Богом. Но рано утром Он вернулся в храм. И когда вокруг Него собрался народ. Он сел и учил их.

Вскоре Его прервали. Группа фарисеев и книжников пришла к Нему, притащив с собой перепуганную женщину, которую они в резких и грубых выражениях обвиняли в нарушении седьмой заповеди. Подтолкнув ее к Иисусу, они сказали, лицемерно выказывая Ему уважение: «Моисей в законе заповедал нам побивать таких камнями: Ты что скажешь?»

Это внешнее почтение скрывало их замысел погубить Его. Раввины ухватились за эту возможность осудить Иисуса, считая, что какое бы решение Он ни принял, им удастся обвинить Его. Если бы Он сказал, что следует простить женщину, тогда Его можно было бы обвинить в пренебрежении к законам Моисея. Если бы Иисус сказал, что ее нужно предать смерти, то Его можно было бы обвинить перед римским судом в [461] присвоении власти, принадлежащей только римлянам.

Несколько мгновений Иисус смотрел на это зрелище: трепещущая от стыда жертва и стоявшие с каменными лицами знатные люди, у которых не было ни капли человеческой жалости. Его чистый непорочный дух возмутился при виде происходившего. Он прекрасно знал, с какой целью все это делалось. Он читал в сердце каждого, знал характер и историю жизни каждого пришедшего к Нему. Эти так называемые защитники справедливости сами толкнули свою жертву ко греху, чтобы таким путем уловить Его в свои сети. Не подавая вида, что Он слышал их вопрос, Иисус наклонился и, глядя перед собой, принялся писать что-то на песке.

Обвинители начали испытывать нетерпение; видя Его молчание и безразличие, они подошли ближе, пытаясь обратить Его внимание на происходящее. Но когда они посмотрели на землю у ног Иисуса, выражение их лиц изменилось. Здесь, на земле, были написаны все их тайные грехи. Любопытствующие, заметив внезапно изменившиеся выражения их лиц, начали пробираться вперед, интересуясь, что же привело раввинов в такое изумление и стыд.

Беспрестанно заявляя о своем уважении к закону, раввины, обвинявшие женщину, в то же время сами нарушали его. Возбудить против нее дело являлось обязанностью мужа, и наказанию подлежали оба согрешивших. Таким образом, действия обвинителей были абсолютно неправомочными. Иисус тем не менее снизошел до их уровня. Закон предписывал: если жертву следует побить камнями, то свидетели преступления обязаны первыми бросить камень. И вот, выпрямившись и устремив Свой взор на обвинителей, Иисус сказал: «Кто из вас без греха, первый брось на нее камень». И опять, наклонившись, Он продолжал писать на земле.

Он не устранил закона, данного через Моисея, и не посягнул на авторитет Рима. Обвинители потерпели поражение. И теперь, когда с них были сорваны одежды показного благочестия, они стояли виновные и осужденные перед Бесконечной Чистотой. Они трепетали от мысли, что их тайные прегрешения могут стать известны всему народу. И один за одним, с опущенными глазами и поникшей головой, они начали незаметно удаляться прочь, оставляя свою жертву и Спасителя, полного жалости.

Иисус поднялся и, взглянув на женщину, спросил: «Женщина! где твои обвинители? никто не осудил тебя?» Она ответила: «Никто, Господи». Иисус сказал ей: «И я не осуждаю тебя; иди и впредь не греши».

Женщина стояла перед Иисусом, съежившись от страха. Его слова «кто из вас без греха, первый брось на нее камень» прозвучали для нее как смертный приговор. Она не осмеливалась поднять глаз на Спасителя, молча ожидая решения своей участи. С изумлением она заметила, как обвинители, пристыженные и молчаливые, удаляются. И тогда она услышала слова надежды: «И Я не осуждаю тебя; иди и впредь не греши». Ее сердце растаяло, и она упала к ногам Иисуса и, рыдая, исполненная любви и признательности, с горькими слезами исповедала свои грехи.

Для нее это было началом новой жизни – жизни чистоты, мира и посвященного служения Богу. Спасая это падшее существо, Иисус совершил гораздо большее чудо, нежели исцеление самой тяжелой физической болезни. Он исцелил духовную болезнь, ведущую к вечной смерти. Эта покаявшаяся женщина стала одной из самых преданных учениц Иисуса. Жертвенной любовью и подчинением Его воле она ответила на Его милость.

Прощая эту женщину и вдохновляя ее на новую жизнь, Иисус во всей полноте проявил Свою совершенную праведность. Не оправдывая греха и не умаляя ее вины. Он стремился спасти, а не осудить. В миру на долю этой заблуждающейся женщины доставались лишь презрение и насмешки. Но Иисус сказал ей слова утешения и надежды. Он, Безгрешный, сострадает слабости грешника и протягивает ему руку помощи. В то время, как лицемерные фарисеи обвиняли ее, Иисус повелевает ей идти и не грешить впредь.

Тот, кто отворачивается от согрешающих, оставляя их на пути, ведущем к гибели, не может считаться последователем Христа. Те, кто всегда готовы осуждать других и вершить над ними суд, часто оказываются виновнее, нежели сами обвиняемые. Люди ненавидят грешника, но любят грех. Христос ненавидит грех, но любит грешника. И этим духом будут наполнены все Его последователи. Христианская любовь не спешит осуждать, но торопится различить истинное покаяние, всегда готова прощать, вдохновлять, направлять странника на путь святости и утверждать его на этом пути.

"Опять говорил Иисус к народу и сказал им: Я свет миру; кто последует за Мною, тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни".

Эти слова Иисус произнес во дворе храма, специально предназначенном для служения во время праздника кущей. Посреди двора возвышались два высоких столба, поддерживающих огромные светильники. После вечернего жертвоприношения все светильники зажигались, озаряя светом Иерусалим. Этот обряд совершался в память о столпе огненном, который направлял Израиль в пустыне, а также считался указанием на пришествие Мессии. Вечером, когда все светильники были зажжены, двор храма становился местом великой радости. Седовласые старики, священники храма и правители – все вместе исполняли праздничные танцы под музыку и пение левитов.

Торжественным освещением Иерусалима народ выражал свою надежду на явление Мессии, Который изольет Свой свет на Израиль. Но для Иисуса это событие имело и более широкое значение. Подобно тому как сияющие светильники храма изливали свет на всех собравшихся, так и Христос – источник духовного света – рассеивает тьму этого мира. Но этот символ был несовершенным. Великое светило, которое Господь Своей рукой поместил на небесах, гораздо точнее изображало славу Его миссии.

Было утро. Солнце только что взошло над Елеонской горой, и его ослепительные лучи падали на мраморные дворцы, освещали золото стен храма. Тогда Иисус, указав на это, сказал: "Я свет миру".

Эти слова позднее отозвались в следующем возвышенном стихе: "В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков; и свет во тьме светит, и тьма не объяла его… Был Свет истинный. Который просвещает всякого человека, приходящего в мир" (Ин. 1:4, 5, 9). Много лет спустя после вознесения Христа Петр, писавший по вдохновению Божественного Духа, вспомнил Образ, который употребил Христос: "И притом мы имеем вернейшее пророческое слово; и вы хорошо делаете, что обращаетесь к нему, как к светильнику, сияющему в темном месте, доколе не начнет рассветать день и не взойдет утренняя звезда в сердцах ваших" (2 Петр. 1:19).

Свет всегда являлся символом присутствия Господа, когда Он открывался Своему народу. В начале по слову Творца свет воссиял из тьмы. Свет, сокрытый в столпе облачном днем и в столпе огненном ночью, направлял многочисленные воинства Израиля. Свет сиял с устрашающим величием вокруг Господа на горе Синай. Свет покоился над престолом благодати во святилище, свет наполнил во время посвящения храм, построенный Соломоном, свет воссиял над холмами Вифлеема, когда ангелы возвестили об искуплении бодрствующим пастухам.