Только потом к ним пришло запоздалое сознание всего того, что они могли бы совершить для Иисуса, выражая сердечную любовь и благодарность. Когда Иисус оставил их и они действительно почувствовали себя овцами без пастыря, тогда стало ясно, какие знаки внимания они могли бы оказать Ему, чтобы порадовать Его сердце. Они теперь винили не Марию, но самих себя. О, если бы можно было вернуть обратно осуждающие слова, если бы никогда не прозвучала мысль, что нищие более достойны дара, нежели Христос! Снимая с креста израненное тело своего Господа, они терзались угрызениями совести.
Так было, так есть и в наши дни. Лишь немногие понимают, что значит для нас Христос. Если бы люди понимали это, то великая любовь Марии выражалась бы чаще, а помазание было бы щедрее. Дорогое миро не считалось бы пустой тратой. Не нашлось бы ничего слишком драгоценного, чего нельзя было бы отдать Христу. Никакое самоотречение или самопожертвование ради Него не казалось бы таким чрезмерным, чтобы его невозможно было перенести.
Сказанные с негодованием слова: "К чему такая трата?" – напомнили Христу о том, что Ему надлежит принести величайшую из всех жертв – самого Себя – во искупление за грехи падшего мирз– Господь намеревался оказать человечеству такую щедрость, что никто да сможет сказать, будто Он мог сделать что-то большее. Отдавая Иисуса, Господь отдал нам все Небо. С человеческой точки зрения, подобная жертва была бессмысленным расточительством. Рассуждая по-человечески, план спасения – это пустая трата милостей и средств. Мы постоянно сталкиваемся с проявлением самоотречения и бескорыстной жертвы. Небесное воинство могло бы справедливо удивляться, глядя на человеческую семью, которая отказывается подняться выше и обогатиться безграничной любовью, проявленной во Христе. Они-то вправе были воскликнуть: "К чему такая великая трата?"
Но надлежало, чтобы искупление падшего мира было полным, совершенным и окончательным. Жертва Христа была столь всеохватывающей, что она могла затронуть каждую сотворенную Богом душу. Невозможно предназначить этот великий дар только какой-то части человечества. Не все люди спасены, но план искупления нельзя считать напрасным делом только потому, что он не приносит тех великих результатов, которые им предусмотрены. Его с избытком хватает для спасения.
Хозяин пира, Симон, разделял недовольство Иуды по поводу дара Марии. Он был удивлен поведением Иисуса, задевавшим его фарисейскую гордыню. Он знал, что многие из его гостей смотрят на Христа с разочарованием и недовольством. Про себя Симон говорил:
"Если бы Он был пророк, то знал бы, кто и какая женщина прикасается к Нему, ибо она грешница".
Исцелив Симона от проказы, Христос спас его от верной смерти. Но теперь Симон уже сомневался, был ли Спаситель пророком. Из-за того, что Христос позволил этой женщине приблизиться к Нему, а не отверг грешницу с негодованием, ничем не показал, что знает о ее падении, Симона искушала мысль: Он вовсе не пророк. Ему казалось, что Иисус ничего не знает об этой женщине, так свободно выражающей свои чувства, – иначе Он не позволил бы ей прикасаться к Себе.
Но Симон думал так оттого, что ничего не знал ни о Боге, ни о Христе. Он не понимал, что Сын Божий должен действовать так, как действует Бог, – с состраданием, милосердием и нежностью. Симон считал, что не нужно обращать внимание на покаяние и служение Марии. То, что она целовала ноги Христа и возливала миро, раздражало и злило его. Он думал: если бы Христос был пророком. Он распознал бы в ней грешницу и осудил бы ее.
На эту невысказанную мысль Спаситель ответил: "Симон! Я имею нечто сказать тебе… У одного заимодавца было два должника: один должен был пятьсот динариев, а другой пятьдесят; но как они не имели, чем заголить, он простил обоим. Скажи же, который из них более возлюбит его? Симон отвечал: думаю тот, которому более простил. Он сказал ему: правильно ты рассудил".
Подобно Нафану, обличившему Давида, Христос скрыл обличение в образах притчи. Он предоставил возможность хозяину самому осудить себя. Симон сам ввел в грех женщину, которую теперь презирал. Он. был очень несправедлив к ней. В притче Симон и женщина были представлены в образе должников. Иисус не предполагал объяснять, что эти двое не должны чувствовать разную меру ответственности, ибо оба они находились в неоплатном долгу перед Богом. Но Симон мнил себя более праведным, чем Мария, и Иисус решил показать, как велика в действительности его вина: его грех настолько тяжелее ее грехов, насколько долг в пятьсот динариев превосходит долг в пятьдесят.
Теперь Симон начал видеть себя в новом свете. Он понял, как относится к Марии Тот, Кто больше пророка, понял, что всевидящим пророческим взором Христос узрел в ее сердце любовь и преданность. И Симона охватил стыд, при мысли, что он находится в присутствии Того, Кто превосходит его.
"Я пришел в дом твой, – продолжал Спаситель, – и ты воды Мне на ноги не дал", а Мария, движимая любовью, со слезами покаяния омыла ноги Мои и своими волосами вытерла. "Ты целования Мне не дал, а она, которую ты презираешь, с тех пор, как Я пришел, не перестает целовать у Меня ноги". Христос перечислил возможности, когда Симон мог бы проявить любовь к Господу, осознавая все, что сделано для него. Твердо, но совсем не в обидной форме Спаситель показал Своим ученикам, что Его огорчает их неблагодарность.
Тот, Кому открыты все сердца, знал, что побудило Марию поступить так. И к тому же Он видел духа, который побудил Симона так подумать о ней. "Видишь ли ты эту женщину", – сказал Иисус Симону, – она грешница, но "сказываю тебе: прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много; а кому мало прощается, тот мало любит".
Холодное и пренебрежительное отношение Симона к Спасителю показало, как мало он ценит полученную им милость. Он думал, что оказывает честь Иисусу, пригласив Его в свой дом. Лишь теперь он увидел себя таким, каков он есть на самом деле. В то время как он полагал, что читает в сердце своего Гостя, Господь Сам читал в его сердце. Симон увидел, насколько истинно было суждение Христа о нем. Вся его религия сводилась к фарисейским формальностям, а состраданием Иисуса он пренебрегал. Он не узнал в Нем представителя Бога. В то время как Марии простили ее грехи, он был непрощеным грешником. Суровый принцип справедливости, который он хотел применить к Марии, обернулся против него.
Симон был тронут добротой Иисуса, Который не стал открыто обличать его перед всеми гостями. С ним самим не обошлись так, как он хотел, чтобы поступили с Марией. Он видел, что Иисус не стремится выставить его вину перед всеми, но, открывая истинное положение дел, убеждает его и сострадательным, чутким обхождением покоряет его сердце. Суровое обличение ожесточило бы сердце Симона, и он не пришел бы к покаянию. Но терпеливое увещевание убедило его в собственной ошибке. Он увидел, каким великим должником он был перед Господом, подавил свою гордость, покаялся, и некогда надменный фарисей стал смиренным, самоотверженным учеником.
На Марию смотрели как на великую грешницу, однако Христос знал обстоятельства ее жизни. Он мог бы лишить ее всякой надежды, но не сделал этого, а, наоборот, поднял ее из глубин отчаяния и погибели. Семь раз она слышала, как Он запрещал нечистым духам, которые владели ее сердцем и умом. Она слышала, как настойчиво Он молил о ней Небесного Отца. Осознав, как Ему, с Его незапятнанной чистотой, отвратителен грех, она свою порочную натуру грешницы победила Его силой.
По человеческим понятиям, Мария была безнадежной грешницей, Христос же видел хорошие задатки в ее душе, ее добрые черты. План спасения открыл перед человечеством великие возможности. Эти возможности должны были осуществиться и в Марии. По Его благодати она стала причастницей Божественной природы. Падшая, одержимая некогда нечистыми духами, она ближе узнала Спасителя, общаясь с Ним и служа Ему. Это Мария сидела у Его ног и училась у Него. Это Мария изливала на Его голову драгоценное миро и омыла Его ноги своими слезами. Мария стояла у креста и сопровождала Его тело до гроба. Мария раньше всех пришла ко гробу после Его воскресения. Мария первая провозгласила о воскресении Спасителя.
