Неемия сумел втайне совершить осмотр стен. «И начальствующие не знали, куда я ходил и что я делаю, — говорит он, — ни Иудеям, ни священникам, ни знатнейшим, ни начальствующим, ни прочим производителям работ я дотоле ничего не открывал». Остаток ночи он провел в молитве, ибо знал, что утром ему предстоит нелегкое дело — воодушевить своих соотечественников, объединив их вместе.
Неемия запасся царским повелением, требующим, чтобы жители сотрудничали с ним в восстановлении стен города, но он не хотел прибегать к власти. Напротив, он желал завоевать доверие и понимание народа, зная, что единство сердец и рук неизмеримо важнее для предстоящей работы. На другой день, собрав всех горожан, он привел им доводы, которые не могли не пробудить их дремлющие силы и собрать их рассеянные ряды.
Слушатели Неемии не знали, да он и сам не говорил о ночном осмотре города. Но то, что он знал о положении города, во многом способствовало его успеху, ибо он мог говорить о настоящем его состоянии с точностью и подробностями, которые вызвали удивление у его слушателей. Впечатление, произведенное на него жалким бедственным положением Иерусалима, придало его словам силу и искренность.
Неемия указал народу на его унизительное положение среди язычников; на то, что религия израильтян обесчещена и Бог поруган. Он рассказал о том, как в далекой земле услышал о постигшем Израильтян бедствии, как умолял Небо о заступничестве, как, молясь, решил просить у царя разрешение прийти к ним на помощь. Как просил Бога о том, чтобы царь не только дал ему это разрешение, но и наделил соответствующими полномочиями, оказав необходимую поддержку в предстоящей работе, и Господь таким образом ответил на его молитву, что не осталось никакого сомнения в том, что этот план исходил от Бога.
Изложив все это и показав, что он опирается на объединенную власть Бога Израилева и персидского царя, Неемия прямо спросил израильтян, готовы ли они воспользоваться этим преимуществом и взяться за строительство стены.
Это обращение пронзило сердца слушателей. Мысль о том, каким чудесным образом была проявлена к ним милость Неба, заставила их устыдиться своих опасений и, ощутив прилив новых сил, они единогласно сказали: «будем строить». «И укрепили руки свои на благое дело».
Всю душу Неемия вложил в эту работу. Своей надеждой, энергией, энтузиазмом, решительностью он заражал других, окрыляя их той же смелостью и возвышенностью устремлений. Каждый человек словно стал Неемией, укрепляя руки и сердце своего ближнего.
Когда враги Израиля услыхали о том, что задумали иудеи, они стали насмехаться над ними, с презрением спрашивая: «Что это за дело, которое вы делаете? уже не думаете ли вы возмутиться против царя?» Но Неемия ответил: «Бог небесный. Он благопоспешит нам, и мы, рабы Его, станем строить; а вам нет части и права и памяти в Иерусалиме».
Самыми первыми среди тех, кто начал действовать с присущими Неемии рвением и искренностью, были священники. Благодаря своему влиятельному положению эти мужи могли способствовать продвижению дела или же, наоборот, воспрепятствовать ему, но их готовность служить общему благу, проявленная с самого начала, немало содействовала успеху. Большинство князей и начальников Израиля также благородным образом исполнили свой долг, заняв достойное место в книге Божьей. Знатнейшие же из фекойцев «не наклонили шеи своей поработать для Господа своего». Память об этих ленивых служителях покрыта позором и служит предостережением для всех поколений.
В каждом религиозном движении находятся люди, которые хотя и не порицают работы Божьей, но все же держатся в стороне, отказываясь принять в ней какое-либо участие. Им не мешало бы помнить о том, что на Небе все записывается в книге, в которой ничего не упущено и нет ошибок, согласно этим записям их и будут судить. Там отмечена всякая упущенная возможность в служении Богу и там же увековечено каждое дело веры и любви.
По сравнению с воодушевляющим влиянием Неемии пример знатнейших фекойцев не имел никакого веса. В основном весь народ был охвачен чувством патриотизма и рвения. Способные и влиятельные мужи организовали из представителей различных сословий отдельные группы, и каждый, возглавлявший такую группу, отвечал за строительство определенной части стены, а о некоторых сказано, что они строили «против дома своего».
Энергия Неемии не ослабевала, ведь только теперь началась настоящая работа. С неусыпным вниманием он следил за строительством, руководил рабочими, заметив недостатки, незамедлительно принимал меры. На протяжении всей пятикилометровой стены ощущалось его присутствие. Вовремя сказанным словом он ободрял робких, подгонял неповоротливых и хвалил старательных. Он также всегда бдительно подмечал каждое движение врагов, которые время от времени собирались в стороне и шушукались, а затем подходили к рабочим и старались чем-либо отвлечь их внимание.
Среди многочисленных занятий Неемия не забывал об источнике своей силы. Его сердце постоянно возносилось к Всемогущему. «Бог Небесный, — восклицал он, — Он благопоспешит нам», — и эти слова эхом раздавались повсюду, воодушевляя всех, строивших стену.
Но восстановление оборонительных сооружений Иерусалима не обошлось без неприятностей. Сатана без устали старался возбудить недовольство и вызвать разочарование. В этом лукавый опирался прежде всего на Санаваллата, Товию и Гешема — они-то и взбунтовались, чтобы помешать делу восстановления. Пытаясь посеять раздоры среди рабочих, они посмеивались над усилиями строителей, заявляя, что их дело обречено на провал.
«Что делают эти жалкие Иудеи? — насмешливо восклицал Санаваллат, — неужели им это дозволят?.. неужели они оживят камни из груд праха, и притом пожженные?» И Товия с еще большим презрением добавил: «пусть их строят; пойдет лисица, и разрушит их каменную стену».
Вскоре строители столкнулись с еще большими препятствиями. Требовалась постоянная бдительность, чтобы избежать козней их противников, которые под маской дружелюбия старались различными способами посеять среди них сомнения и вызвать сумятицу. Враги пытались сломить мужество иудеев; они составили заговор, чтобы поймать Неемию в свои сети, и нашлись подлецы среди иудеев, готовые помочь им в этом коварном умысле. Был пущен слух, что Неемия плетет заговор против персидского царя, намереваясь провозгласить себя царем Израиля, и все, помогающие ему, обвинялись в измене.
Но Неемия продолжал обращаться к Богу за руководством и защитой, и у «народа доставало усердия работать». Работа продвигалась вперед, пока не были заделаны все проломы, а вся стена не оказалась возведена до половины должной высоты.
Увидев всю тщетность своих усилий, враги Израиля пришли в необыкновенную ярость. До сих пор они не осмеливались прибегнуть к насилию, ибо знали, что Неемия действует с царского разрешения, и опасались, как бы открытые нападки на него не навлекли на них немилость царя. Но теперь, ослепленные яростью, они сами оказались виновны в том, в чем обвиняли Неемию. Собравшись на совет, они «сговорились все вместе пойти войною на Иерусалим и разрушить его».
В то самое время, когда самаритяне замышляли недоброе против Неемии и его работы,. некоторые из иудейских начальников, будучи недовольны, пытались разочаровать его, преувеличивая трудности работы. «Ослабела сила у носильщиков, — сказали они, — а мусору много; мы не в состоянии строить стену».
Разочарование пришло и с другой стороны. «Иудеи, жившие подле них», те, кто не принимал участия в работе, собрали все сведения о своих врагах и распространяли их среди народа, чтобы таким путем сломить мужество строителей и вызвать недовольство.
Но насмешки и издевательства, препятствия и угрозы, казалось, только увеличивали решимость Неемии и обостряли его настороженность. Он предвидел все опасности надвигающейся борьбы, но по-прежнему оставался неустрашимым. «И мы молились Богу нашему, — говорит он, — и ставили против них стражу днем и ночью». «Тогда в низменных местах у города, за стеною, на местах сухих поставил я народ по-племенно с мечами их, с копьями их и луками их. И осмотрел я, и стал, и сказал знатнейшим и начальствующим и прочему народу: не бойтесь их, помните Господа великого и страшного, и сражайтесь за братьев своих, за сыновей своих и за дочерей своих, за жен своих и за домы свои.
