Именно сознательное следование Священному Писанию дало возможность Даниилу и его друзьям возвеличить имя истинного Бога перед всеми народами земли. Наставления, полученные еврейскими детьми в доме родителей, придавали им твердость в вере и постоянство в служении живому Богу, Творцу неба и земли. Когда в ранний период царствования Иоакима Навуходоносор первый раз осадил и взял Иерусалим и вместе с другими служителями при царском дворе увел Даниила и его товарищей, вера еврейских пленников была испытана до предела. Но те, кто научился полагаться на обетования Божьи, черпали из них достаточную силу для всякого испытания, через которое они призваны пройти в чужой земле. Писание стало для них путеводителем и прибежищем.
Иеремия, истолковывая значение судов, которые начали постигать Иудею, благородно отстаивал справедливость Господа и Его благие намерения даже при жесточайших наказаниях. Пророк трудился без устали. Желая донести свою весть всем сословиям общества, он стал проповедовать за Иерусалимом, часто посещая различные области царства.
В своих обращениях к народу Иеремия постоянно ссылался на учение книги закона, к которой с таким уважением и вниманием относились во время царствования Иосии. Он вновь указал народу на важность сохранения завета с сострадательным и милосердным Богом, Который с вершины Синая провозгласил принципы Десятисловия. Предостережения и мольбы Иеремии достигли всех областей царства, и все имели возможность узнать волю Божью относительно всего народа.
Пророк разъяснил, почему наш Небесный Отец посылает Свои суды, «да знают народы, что человеки они» (Пс. 9:21). «Если же после сего пойдете против Меня и не захотите слушать Меня, то Я… рассею между народами, и обнажу вслед вас меч, и будет земля ваша пуста и города ваши разрушены» (Лев. 26:21, 28, 33).
В то самое время, когда весть о надвигающихся судах Божьих была дана князьям и народу, царь Иоаким, которому следовало быть мудрым духовным руководителем и показывать пример в исповедании грехов, преобразованиях и делах милосердия, проводил время, услаждая себя. «Построю себе дом обширный и горницы просторные», — возмечтал он (Иер. 22:14), и этот дом, обшитый кедром и выкрашенный в красный цвет, был построен на деньги, добытые обманом и насилием.
Возмущенный пророк, вдохновленный силой свыше, осудил неверного царя. «Горе тому, кто строит дом свой неправдою и горницы свои — беззаконием, — сказал он, — кто заставляет ближнего своего работать даром и не отдает ему платы его… Думаешь ли ты быть царем, потому что заключил себя в кедр? отец твой ел и пил, но производил суд и правду, и потому ему было хорошо. Он разбирал дело бедного и нищего, и потому ему хорошо было. Не это ли значит знать Меня? говорит Господь. Но твои глаза и твое сердце обращены только к твоей корысти и к пролитию невинной крови, к тому, чтобы делать притеснение и насилие.
Посему так говорит Господь об Иоакиме, сыне Иосии, царе Иудейском: не будут оплакивать его: «увы, брат мой!» и: «увы, сестра!» Не будут оплакивать его: «увы, государь!» и: «увы, его величие!» Ослинным погребением будет он погребен: вытащат его и бросят далеко за ворота Иерусалима» (стихи 13-19).
Это ужасное наказание должно было исполниться спустя несколько лет, но прежде милосердный Бог сообщил нераскаявшемуся народу о Своем твердом решении. В четвертый год царствования Иоакима пророк Иеремия обратился «ко всему народу Иудейскому и ко всем жителям Иерусалима» и сказал, что он, «от тринадцатого года Иосии… до сего дня,— вот уже двадцать три года» проповедовал им о желании Господа спасти их, но его вести отвергались (Иер. 25:2). И теперь прозвучало Божье слово:
«Посему так говорит Господь Саваоф: за то, что вы не слушали слов Моих, вот, Я пошлю и возьму все племена северные, говорит Господь, и пошлю к Навуходоносору, царю Вавилонскому, рабу Моему, и приведу их на землю сию и на жителей ее и на все окрестные народы; и совершенно истреблю их и сделаю их ужасом и посмеянием и вечным запустением. И прекращу у них голос радости и голос веселия, голос жениха и голос невесты, звук жерновов и свет светильника. И вся земля эта будет пустынею и ужасом; и народы сии будут служить царю Вавилонскому семьдесят лет» (стихи 8-11).
Хотя произнесенный приговор был изложен ясно, его страшный смысл едва ли был понятен народу. Чтобы подчеркнуть значение Своих слов. Бог желал сделать их как можно нагляднее. Он повелел Иеремии сравнить участь народа с чашей, наполненной вином Божественного гнева. Первыми из этой чаши бедствий должны были пить «Иерусалим и города Иудейские» и цари. Она была предназначена и для «фараона, царя Египетского, и слуг его, и князей его», и всего народа его, и многих других народов земли до тех пор, пока не исполнится намерение Божье (см. Иер. 25).
Чтобы глубже раскрыть суть предстоящих в скором времени судов, пророку было приказано: «Возьми с собою старейшин из народа, и из старейшин священнических, и выйди в долину сыновей Енномовых». Там, указав на отступничество Иудеи, он должен был разбить на куски «глиняный кувшин» и объявить от имени Иеговы, слугой Которого он был: «Так сокрушу Я народ сей и город сей, как сокрушен горшечников сосуд, который уже не может быть восстановлен».
Пророк сделал так, как ему было велено. Затем, возвратившись в город, он встал во дворе храма и объявил всему народу: «Так говорит Господь Саваоф, Бог Израилев: вот, Я наведу на город сей и на все города его все то бедствие, которое изрек на него, потому что они — жестоковыйны и не слушают слов Моих» (см. Иер. 19).
Слова пророка, вместо того чтобы побудить народ к исповеданию и раскаянию, вызвали у начальников сильный гнев, и в результате Иеремия был лишен свободы. Находясь в неволе, заключенный в колодки, пророк тем не менее продолжал проповедовать небесные вести тем, кто находился около него. Гонение не могло принудить его замолчать. Слово истины, говорил он, «было в сердце моем, как бы горящий огонь, заключенный в костях моих, и я истомился, удерживая его, и — не мог» (Иер. 20:9).
Как раз в то время Господь и повелел Иеремии записать послание, которое Он желал передать тем, чьего спасения так жаждало Его сердце. «Возьми себе книжный свиток, — повелел Господь Своему слуге, — и напиши в нем все слова, которые Я говорил тебе об Израиле и об Иуде и о всех народах с того дня, как Я начал говорить тебе, от дней Иосии — до сего дня. Может быть, дом Иудин услышит о всех бедствиях, какие Я помышляю сделать им, чтоб они обратились каждый от злого пути своего, чтоб Я простил неправду их и грех их» (Иер. 36:2,3).
Повинуясь этому повелению, Иеремия обратился за помощью к своему верному другу — писцу Варуху — и продиктовал ему «все слова Господа, которые Он говорил ему» (стих 4). Они были тщательно записаны на пергаментном свитке и представляли собой грозное обличение в грехе, предупреждение, к чему приведет непрекращающееся отступничество, и настойчивый призыв оставить всякое зло.
Когда свиток был готов, Иеремия, который по-прежнему находился в заточении, послал Варуха прочесть написанное множеству людей, собравшихся в храме по случаю национального дня поста «в пятый год Иоакима, сына Иосии, царя Иудейского, в девятом месяце». «Может быть, — говорил пророк, — они вознесут смиренное моление пред лице Господа и обратятся каждый от злого пути своего; ибо велик гнев и негодование, которое объявил Господь на народ сей» (стихи 9, 7).
Варух сделал так, как говорил ему пророк, и свиток был прочитан перед всем иудейским народом. После этого писца призвали читать и перед князьями. Они выслушали его с большим вниманием и пообещали сообщить обо всем царю, однако посоветовали Варуху укрыться где-нибудь, ибо опасались, что царь откажется принять свидетельство и будет искать тех, кто написал и доставил эту весть, чтобы предать их смерти.
Когда князья передали Иоакиму, что читал Варух, царь повелел немедленно доставить свиток в его покои и прочесть ему. Один из царских приближенных, Иегудий, принес свиток и начал читать слова обличения и предостережения. Была зима, и царь вместе со своими государственными советниками, князьями Иудеи, сидел у открытого огня. После того, как была прочитана незначительная часть свитка, царь, весьма далекий от того, чтобы трепетать перед нависшей над ним и его народом опасностью, схватил свиток и в порыве ярости «отрезывал» столбцы свитка «писцовым ножичком и бросал на огонь в жаровне, доколе не уничтожен был весь свиток на огне, который был в жаровне» (стих 23).
