Наконец-то он получил свидание, на которое приехали его мать и Лерочка. Матери удалось за пятьсот рублей выхлопотать свидание на два дня, на котором она пробыла всего пару часов. Остальное время Тося с Лерочкой посвятили тому, чтобы превратить убогую, безрадостную комнату свиданий в эталон беспорядка и хаоса.

К концу второго дня Лера с трудом передвигалась. Но ему было мало, и, прощаясь, он сказал:

- Любые деньги. Продавай все, что у меня осталось. Но чтобы ты была со мною не позднее чем через пару недель.

В руководстве зоны произошли изменения, и со свиданием не получалось. Тося очень тяжело переносил отсутствие женщин. По этой причине у него сильно болела голова. Для того чтобы получить свидание с Лерочкой, решено было сыграть свадьбу.

В назначенный день она приехала с подружкой. Были соблюдены все формальности бракосочетания. И вот у них снова два дня.

Лерочка привезла большую сумку продуктов. Но ему было не до этого. На протяжении этих дней вся зоновская гостиница слышала стоны страсти и вздохи любви за Тосиной дверью.

И вот он снова в большом бараке. Лежа на наре, вспоминает красивое, упругое тело Лерочки.

Переписываясь с матерью, он узнал, почему его не "признали" в Сербского. Оказывается, она хотела помочь, для чего привезла и отдала лечащему врачу выписку из истории болезни сына, взятую в военкомате. Тогда он не хотел идти в армию и инсценировал болезнь, также связанную с психическим расстройством, но с противоположными симптомами. Ознакомившись с выпиской, врачи сопоставили оба диагноза. Полученный винегрет рассказал им о симуляции. Мать очень переживала, что оказала сыну медвежью услугу. Но он ее успокаивал и говорил, что не держит зла, а даже наоборот, очень любит и благодарен ей.

Каждые два месяца ему удавалось "выкруживать" свидание с Лерочкой, что стоило немалых денег.

Наступил февраль. В бараке стало очень холодно. Тося решил этот месяц провести в тюремной больнице, для чего в санчасти попросил врача измерить ему давление. Сам при этом что есть силы напряг мышцы ног, внешне оставаясь расслабленным. Давление оказалось сто шестьдесят на сто десять.

- Может быть гипертонический криз, - заключил лепила.

Тосю этапировали в тюремную больницу. Здесь он повстречал много необычных людей, умудренных опытом и желанием быть на воле.

"Этот играет по-крупному", - думал Тося, глядя на умирающего азербайджанца. Тот "умирал" уже полтора месяца, и врачи на своем консилиуме ставили вопрос о его "актировке на свободу". Диагноз был бесспорен, но их останавливало то, что больного ранее актировали дважды с интервалами в два и четыре года. Причем в первом случае он не досидел пять, а во втором - восемь лет. Сейчас врачам предстояло избавить его от семи лет зоны.

"Как это у него так получается? - продолжал размышлять Прикуп. Здесь нужна мощная мастырка. Диагноз должен быть: саркома, цирроз - не меньше".

Тосе давали таблетки, он их не принимал, а собирал в спичечный коробок. Лепила мерил давление - он напрягался. Назначались новые таблетки, и он каждый раз удивлялся изощренной сложности их названий.

Больница представляет собой отдельное крыло тюрьмы с совершенно типовыми камерами. Различие лишь в том, что здесь нет нар до потолка. Вместо них стоят кровати, на которых лежат заключенные, облаченные в белое нижнее белье на завязках и синие халаты без пуговиц и поясов.

Камеру-палату убирают раз в день. Когда это происходит, корпусной открывает настежь двери нескольких камер. Заходит женщина-зечка с ведром и шваброй. Надзиратель ходит по коридору, желая быть в каждой камере. Женщина молода и красива (возможно, лишь в сознании больных).

Девушки соглашаются на хозработы в надежде уйти по УДО". Но получается это не всегда, а подчас - дорогой ценой.

Пока она, нагнувшись, трет шваброй под чьей-нибудь кроватью, кто попроворней, норовит ухватить ее за интимные места. Но дальше этого не идет. Подобные игры разжигают желание и провоцируют к мужеложеству.

После ухода аппетитной девушки пидоры имели что увидеть от разгоряченной братвы.

По соседству с Прикупом лежал крепкий белокурый парень. Он был приговорен к полутора годам за особый садизм. Глядя на него, Тося удивлялся тому, как человек, не обогащенный элементарным образованием, неправильно выговаривающий слова, может так хитро дурачить врачей. Этот блондин с тяжелой челюстью демонстрировал Тосе свое умение воздействовать на сердце.

Прикуп держал руку на пульсе садиста.

- Сейчас он станет реже, - сказал тот, сидя на кровати, выпрямив спину и расслабившись всем телом.

Тося пальцами услышал, как биение пульса начало затихать.

- Сейчас остановлю, - произнес садист и прикрыл глаза.

Тося почувствовал, как "централка" экспериментатора перестала биться. Он смотрел на человека без пульса, спокойного и безмятежного, и не мог в это поверить. Тося аккуратно нащупал артерию у шеи, но и она молчала. Вдруг сосед открыл глаза, громко вздохнул, и кровь застучала по его венам.

- Главное - это не пропустить время. Чем больше стоит, тем сложнее запускать. Можно крякнуть, - сказал садист. Ему явно понравилось, как прошла премьера.

- А у меня может так получиться? - поинтересовался Тося.

- Да, это просто. В другой раз научу. Сейчас пора обедать. - И садист, взяв алюминиевую шленку с тумбочки, побрел к кормушке, где уже собралась очередь за баландой.

Тосю вызвали на врачебный совет, где лечащий врач, указывая на серьезность болезни, стал настаивать на признании больного инвалидом второй группы.

- Ни одно, - говорил лепила, - из самых эффективных на сегодняшний день средств ему не сбивает давления.

"Интересное дело, - подумал Прикуп, - у меня на зоне все прихвачено. Можно не работать. А дадут группу - переведут на инвалидную зону сетки плести да ящики бить. Когда бы было столько счастья?"

Врачам же он сказал:

- Я совершенно нормально себя чувствую и уже здоров. Прошу убедиться, измерив мне давление.

Давление оказалось в норме, и лечащий врач сказал, что это благодаря новейшим сверхмощным средствам. На что Тося достал из кармана халата спичечный коробок таблеток.