- Ты напрасно упорствуешь, славный рыцарь и добрый сказочник Глан, - в голосе Великого Мага прорезались слащавые нотки, а на лицо наползла маска, долженствующая изображать снисходительность. - У нас не бывает тайн. Здесь, в Подземелье, поневоле говорят даже о том, о чем хотели бы промолчать. Взгляни-ка на это!

Чародей взмахнул зажатым в левой руке волшебным жезлом, и кусок стены, сложенной из грубо обработанных темных гранитных блоков, пополз в сторону, открывая убранство небольшой, жарко залитой кровавым светом очага комнаты. На жаровне калились щипцы, иглы, с потолка свешивались ржавые, заканчивающиеся крюками цепи, пол был посыпан свежей смолистой стружкой. Да, Великий Маг не выносил запаха паленого мяса, поэтому в пыточную постоянно доставляли новую стружку. И на этом желтом, пряно пахнущем дереве, неестественно ало отсвечивала кровь. Над раскаленной жаровней висел подвешенный за кисти рук человек с истерзанным телом, лицо закрывали влажные от пота спутанные волосы, но Глану не нужно было вглядываться, чтобы узнать Вито.

Он отвернулся, смаргивая слезу и чувствуя, как напряглись мышцы рук. Вито, Вито... Ты так до конца и не смог понять, что зло не может быть благородным, и золото, которое ты получил за меня, пойдет в уплату этому палачу.

- Твой дружок оказался хлипким, - хихикнул Великий Маг, прощупывая лицо Глана своими поросячьими глазками, - однако успел рассказать все до того, как умер. Дорогу мы знаем, но мы хотим, чтобы и ты пошел с нами. Тогда я сохраню тебе жизнь, Глан.

"Чего же он не мог узнать? - лихорадочно размышлял тем временем Глан. Зачем ему нужно тащить меня на другой конец Королевства Страха? Ведь дорога проста, если знаешь приметы. Вито приметы знал, значит, теперь они известны и Великому Магу. В чем же дело?"

И вдруг он понял. Никто, даже Вито, не знал, что он может пройти в Светлую страну без Глана. Ведь они собирались туда вместе. А значит... Значит, Великий Маг считает, что его полчища могут вторгнуться в Светлую страну только в том случае, если он, Глан, будет с ними. Живой и невредимый Глан, потому что никто, кроме Сказочника, не знает, как открыть дверь в тот мир. Что ж, это на руку. Получена отсрочка и ею надо постараться распорядиться с умом.

- ...Может быть, Сказочник Глан желает сменить своего дружка над этой жаровней? - продолжал ехидничать Великий Маг. - Это можно устроить, а то мои малыши истосковались без работы...

"Малыши" плотоядно заурчали, и Глан брезгливо поморщился - палачи Великого Мага не отличались привлекательностью. Оттопыренные, заостренные кверху треугольные уши, алые, недобрые глаза, клыки, приподнимающие толстую верхнюю губу. Ни дать, ни взять - злобные гоблины детских сказок. Здесь вообще скопился арсенал сказочной нечисти: упыри, ведьмы, черти, водяные, лешие... И вместе с тем, с ними уживались нормальные люди. Такие, как Вито. Безалаберный мир. Страшный мир. Одним словом, Зеркальный мир.

- А ведь ты, Маг, ничего не сделаешь мне! - Глан с трудом нашел в себе силы, чтобы улыбнуться, и очень надеялся, что улыбка вышла не очень неестественной. - Дорогу к Светлой стране ты найдешь, это ясно. Но как ты войдешь в эту Светлую страну без меня?

- Ты слишком много мнишь о себе, Сказочник! - взбеленился Великий Маг, но Глан уже понял, что попал в точку. Похоже, телепатией здесь не владеют, не зря же чародей искренне считает, что попасть в заветный мир можно только при помощи своего пленника. И Глан дорого дал бы, чтобы это было именно так.

- В Башню Призраков его!

В спину больно толкнули древком копья. Рассчитывали, очевидно, на то, что Глан, как и прочие смертные, испугается услышанного названия. О Башне Призраков ходили легенды, но все было настолько смутно, исполнено некоей тайны, что разобраться в этом не сумел бы даже ученый XXIII века. Поговаривали, будто в Башне по сей день обитают духи всех, кто когда-либо находился в ней - и тех, кто боролся со злом, и тех злодеев, кто оказывался заточенным в Башне в ходе кулуарной борьбы за власть. И все они якобы мстят людям. За то, хотя бы, что те осмелились жить после них. А поскольку единственные живые существа, которых они могут лицезреть, новые пленники Башни, ненависть падает и на них.

"...А ведь в подземелье наверняка водятся летучие мыши..." - запоздало подумала Ирма и содрогнулась, представив себе, как они, невидимые, с тихим шелестом проносятся у ее лица и задевают, задевают, задевают ее мягкими перепончатыми крыльями. Счастье еще, что Ирма вполне могла обойтись без свечи, каким-то неведомым чутьем угадывая нужную дорогу. И не только дорогу, но и всяческие препятствия, которыми изобиловало подземелье. Все эти низко нависающие своды, тупиковые повороты, глубокие провалы в полу коридора-лабиринта ее не пугали. Она не то чтобы видела, но почему-то четко знала где и что, и свободно передвигалась в кромешной тьме. Другое дело летучие мыши. Их мех шелковистый на ощупь, но от него так и тянет могильным холодом.

Но не могло и речи быть об отступлении. Дело даже не в том, что кое-кто в деревне догадывался, куда пошла Ирма. Просто... Просто ей очень нравился этот чудаковатый парень.

Подумав так, Ирма удивилась, с какой легкостью призналась в этом. Пусть даже самой себе. Но это оказалось как бы шагом, который разом отсекал ее от прошлого.

В деревне Глан прослыл чудаком. Сверкающие, не знающие ржавчины латы его часто оказывались беспорядочно свалены в домике вдовы Агаты, у которой он жил, а сам Глан, на вид рыцарь из рыцарей, чья благородная кровь угадывалась и в жесте, и во взгляде, твердо шагал босой за тощим волом, крепко налегая всем телом на ручки плуга. Да разве ж крестьянский труд для благородных?!

А потом, по вечерам, он часто усаживался вместе со всеми на бревнах и начинал рассказывать удивительные истории о Светлой стране, где землю вспахивают металлические волы, а в небе летают механические птицы, быстро перенося людей с одной границы мира на другую. И люди там другие. Не хмурые, озабоченные, как вокруг, а веселые, знающие, что они - частица мира, и мир этот ласков с ними. И еще не нужно там отдавать три четверти урожая Великому Магу, чтобы прокормить его ненасытную и от этого еще более ненавистную свору.

Странные это были сказки. Когда Глан говорил, замолкали все. Сосредоточенно слушали седобородые старики, лениво посасывая набитые душистой травой трубки. Прекращали обычные перепалки вечно замаянные женщины, стихал детский галдеж. И, казалось, светлели глаза, распрямлялись плечи, а в души входила радость...

И вот теперь Глан в беде. Сердцем чуяла это Ирма, предупредить его хотела, да не смогла. Доверчив Глан, верит всякому, не думая даже о том что самый близкий может обмануть, если зазвучит в ушах тяжкий звон золота и ударит в глаза его мерцающий свет.

Младший сын Агаты, десятилетний Фил, помог ей отвалить камень с потайного входа в подземелье; и она проскользнула внутрь. Хорошо еще, что земля слухом полнится, злодеяния Великого Мага переполнили чашу терпения и людей, и зверей, и, казалось, тайные знания скользят от одного к другому, пока не достигнут ушей того, кто способен их оценить.

Она оценила. Плохо, конечно, что Глана бросили в Башню Призраков, но и это не так страшно, если он не расстался со своим боевым панцирем. А что он волшебный, Ирма давно убедилась. Нельзя было этот панцирь сдвинуть, когда он на земле лежал, нельзя было снять его с хозяина, если не будет на то воли Глана. Плохо только, что могли его опоить послушным зельем, а уж Великий Маг знает, что приказывать.

Но в такую беду Ирма не верила. Она хорошо запомнила дальнюю лесную прогулку, когда в самый полдень, такой жаркий, что впору из лужи напиться, глянул он, как облизывает она сухим языком потрескавшиеся губы, улыбнулся тихо и зачерпнул гнилой воды из болота. А потом бросил в эту воду несколько белых шариков, и через несколько минут стала мутная вода прозрачной и не пахла вовсе, а уж на вкус была чудна и холодна.

Нет, все так получалось, что не одолеть Великому Магу Глана. Не первый раз уже сцеплялись они, да все без толку. Эти два человека воплощали в себе такие силы, что победить не могла ни одна из них, как ни исхитрялась. Вот и теперь все обошлось бы, кабы не Вито. Знала ведь, что ходит под окнами, в жены взять хочет, да все думала, что поймет он. А он... Золотом захотел ее усыпать да заодно и от соперника избавиться. Да только ведь каждый знает, какова цена слова Великого Мага.