Вот, оказывается, где находился магнит, притягивающий инспектирующего. Не солдаты, не пушки, не знамена, не трофеи, а маленький Кондратка. Иванко понял это, чувство ревности кольнуло его сердце.
А Райкос уже несколько раз принимался корить его и Елену:
- Не могли подождать моего приезда - поторопились крестить, выговаривал полковник, качая колыбель.
- Уж очень хотелось поскорее дать ему имя, - оправдывалась Елена.
- А я так хотел быть крестным...
- Переживает он, - шепнула Елена мужу. - Поторопились мы с крещением. Явно поторопились.
Они старались развеять огорчение Райкоса, развлечь его. Устраивали прогулки по морю. Угощали. Но гость время от времени впадал в странную задумчивость. Растерянно смотрел куда-то вперед, никого не замечая, пощипывал кончики рыжеватых усов.
- Женить его надо, ему уже давно за тридцать перевалило, - решила однажды Елена.
- На ком здесь его женить? - недоуменно ответил Иванко. - На гречанке, что ли?
- А разве наша хуже, чем ваша? Ты же на мне женился! - воскликнула Елена.
- Да я к тому, что жену ему нужно особую. Знаешь, какую? Образованную!
- Тогда ему в Россию надо возвращаться.
- Верно, Еленушка. Верно ты сказала, милая моя. Ехать домой ему надо. И нам вместе с ним. На Буг. Знаешь, как там сейчас поют соловьи? Разливаются! Вот бы послушать! Пора нам, видно, всем на родную землю возвращаться. Война закончена.
Им и в голову не приходило, что к такому же выводу пришел Райкос, склонившись над колыбелью с Кондраткой.
Райкосу очень понравился ребенок, и захотелось вдруг стать отцом. Он испытывал зависть к своему другу - моложе, а уже имеет и любимую жену, и сына. Везет же людям!
И, глядя на спящего в колыбели ребенка, он решил круто повернуть свою жизнь - покончить с одиночеством. Человек не должен бобылем ходить по жизни. Пора обзавестись семьей и возвратиться на родину.
- Что ж, Иван Кондратович, поедем в Навпали, а оттуда в Россию, сказал он другу.
- Мы с Еленой тоже так решили, - посмотрел на жену Иванко.
- Завтра же...
- Завтра, пожалуй, не сможем.
- Не хватает времени собраться?
- Время-то хватило бы, да у меня должок небольшой есть. Последний. Вот отдам завтра должок - тогда можно. Не привык я, Николай Алексеевич, в должниках оставаться. Расквитаюсь и "чистым" уеду. Подождите...
- Вот чудак! Конечно, подожду. А что же это у тебя за должок, Иван Кондратович?
- Да так, пустяки! И говорить не стоит, - махнул рукой Иванко.
37. КАЗАК ЗА СПИНУ НЕ ПРЯЧЕТСЯ
Ему не хотелось посвящать в это пустяковое дело своего друга. Нужно было ликвидировать нескольких опасных бандитов из последней разгромленной им шайки. Они терроризировали местных жителей: грабили, убивали. Посланный Иванко разведчик выследил бандитов, обнаружил логово. Теперь обезвредить их не представляло большой сложности. Иванко мог бы даже не утруждать себя этим - уехать, предоставив завершить операцию своему заместителю. Но не в его правилах было взваливать незаконченную работу на других: не позволяла совесть. В этом и заключался "должок" Иванко - его последний долг перед жителями вверенного района, который он собирался покинуть.
Не хотел Иванко говорить о предстоящей операции и жене. Зачем тревожить Елену? Ей и так хватает волнений. Сказал только перед сном, что завтра с утра ему необходимо проверить посты и дозоры.
...Поднялся с постели до рассвета, оделся, взял оружие, вышел из дому, радуясь, что проделал все так тихо, - никого не потревожил, не разбудил.
Возле дома его уже ожидали, зябко поеживаясь от предрассветного холодка, вооруженные солдаты. Вместе с Иванко десять мужчин цепочкой вышли из еще не проснувшейся деревни и направились к реке.
На берегу нырнули в полосу тумана и стали осторожно пробираться среди зарослей камыша. Здесь их встретил сержант-разведчик и повел едва заметной тропой.
Сержант давно выслеживал бандитов. Он изучил их повадки и привычки, знал, когда и где они отдыхают после очередного разбоя, когда завтракают, обедают, кому сбывают свою добычу. Он уверенно вел солдат к бандитскому логову, торопясь поскорее накрыть злодеев.
Сержант вдруг остановился, словно натолкнулся на стену. Огляделся и показал на соломенную крышу над рыжеватыми верхушками камышей.
- Здесь...
Бесшумно раздвинув камыши, солдаты увидели одинокую рыбацкую хибарку. Сержант окинул взглядом окрестность и прошептал:
- Дичь в логове...
Солдаты окружили хибарку, поглядывая на дощатую ветхую дверь, через которую надлежало проникнуть вовнутрь бандитского логова.
Сержант, а за ним трое храбрецов шагнули к двери, но Иванко остановил их:
- Назад! Командир должен быть всегда впереди, - хрипло прошептал он.
Иванко вынул из ножен саблю и пошел к двери. Его догнал сержант:
- Господин капитан, разрешите мне...
Иванко оттолкнул его;
- Не лезь поперед батька в пекло! И запомни: я - казак, а казак в бою за спину не прячется. - И, взмахнув саблей, крикнул:
- За мной, братцы!
Он с разбегу ударом плеча высадил дверь и ворвался в хибарку. Солдаты последовали за ним. Сабля Иванко уложила первого бандита. Подоспевшие сержант и солдаты подняли на штыки еще трех. Казалось, дело обойдется без применения огнестрельного оружия. Но все же одному из преступников удалось на какие-то доли секунды опередить сержанта: прежде чем тот пронзил его кинжалом, он выстрелил в Иванко.
Бандиты были уничтожены. Синеватый дым от выстрела плыл, колыхаясь, над поверженными телами... Из руки Иванко выпала сабля и с жалобным звоном ударилась об пол. В этот же миг он молча, без стона упал мертвый. Рухнул, словно отлитая из тяжелого металла статуя. Солдаты, не раз бывавшие в боях и видавшие, как падают сраженные насмерть люди, вскрикнули от ужаса. Они поняли, что стряслась беда. Солдаты подняли Иванко, вынесли из хибарки и положили на мокрую от росы траву.
Дорогой Иван Кондратьевич Хурделицын, храбрый и честный воин! В черный час взыграла в тебе казачья кровь. Но слова твои последние - казак в бою за спиной не прячется! - навек запомнят товарищи по оружию! И передадут эти вещие слова своим сынам, внукам и правнукам.
Солдаты склонились над командиром, осмотрели рану - пуля попала в затылок. Омыли, перевязали голову чистой тряпицей, связали из ружей носилки, положили на них бездыханное тело и понесли в Зилу.
Была одержана трудная победа. Приморский район, наконец, очистили от последних захватчиков. Командир исполнил свой воинский долг. Но победа не радовала солдат. Понурив головы, они несли своего боевого товарища и друга.
38. ГОРЕ
Солнечным полднем пришли солдаты со своей ношей в Зилу. Внесли Иванко в дом, положили на постель.
Елены не было - помогала соседке собирать фрукты в саду. Вбежав в дом, она увидела мертвого Иванко, припала к нему и страшно закричала. Тело Иванко было уже холодным, но она не могла поверить, что он мертв: осматривала рану, прикладывала ухо к груди...
Затем вскочила, отпрянула от постели, на которой лежал Иванко, сняла со стены свой пистолет. Райкос подумал, что она хочет застрелиться, и схватил ее за руки, пытаясь обезоружить. Она вырвалась, оттолкнула его и бросилась к замершим в дверях сержанту и солдатам.
- Кто он и где он? - крикнула она. - Слышите? Кто он?
Они не поняли, о чем спрашивает Елена. Тогда она повторила:
- Где убийца? Кто он?
Они ответили, что убийца и другие бандиты уже уничтожены. Елена заставила их поклясться, что это правда. И, когда они поклялись, отшвырнув в отчаянии пистолет, попросила оставить ее наедине с Иванко.
Солдаты разыскали в соседнем селе и привели в Зилу калугера, чтобы он читал заупокойные молитвы над телом убитого командира, но Елена не пустила его в дом.
- После... Сначала я должна проститься с ним!
Лишь на другой день закончилось прощание Елены с мужем. Она вышла из комнаты осунувшаяся, почерневшая. На молодом лице пролегли первые борозды морщин, а в волосах - белые нити седины. Горе состарило ее на много лет. Но в глазах не было слез, они блестели сухим, жестким огнем.