— Да, — ответила Рика. — Я ж сказала, похоже, он решил стать энциклопедистом.

— Нет, скорее это напоминает… — я покрутил пальцем у виска. Может, он так до конца и не излечился после Терфы? Смотри, тут указано время. Больше трех часов он ничего не изучал — стало быть, заказывал ускоренный просмотр. И так с самых первых дней…

— Не забывай! Фрос после Терфы был еще в одной экспедиции. Проходил медицинский тест-контроль. Так что сдвиг психики маловероятен.

— Много эти врачи знают! Факт-то налицо. Вот чем им надо было поинтересоваться. — Я потряс листами. — А не тест-контролем!

— Что ты разошелся? Успокойся, — попыталась она меня урезонить. — Материалы эти надо проанализировать…

— Что тут анализировать?! — я вновь взорвался. — Три дня бегаю, высунув язык, с ног валюсь от усталости, головой рискую. А разгадка-то вот! Эти врачи проглядели сумасшедшего маньяка, который дошел до убийства людей. И ты еще весь вечер молчала! Сразу надо было это показать!..

Я замолчал, поймав себя на том, что кричу. Какое право я имею в чем-то упрекать Рику? Сам ведь попросил о помощи, и она раскопала то, что мне найти не удалось: разгадку! Теперь, когда все стало на свои места, тяжким грузом навалилась усталость от прошедшего дня. Я едва не засыпал. Откинув голову на спинку кресла, с трудом удерживал враз потяжелевшие веки.

— Извини, Рика, — пробормотал я хрипло.

Она подошла и, склонившись, провела мне ладонью по волосам.

— Устал, милый, — прошептала в самое ухо. — Я не сержусь.

Вот так мы мирились когда-то, в пору взаимной любви…

Могли последовать новые ласки, а их я позволить не мог. Страсть к Любаве не позволяла. Не мог я изменить! Поборов полудрему, поднялся, взглянул на часы. Стрелки приближались к двум.

— Пора спать, договорим завтра. Все равно делать будет нечего… — Я потянулся. — Мама постелила тебе в гостевой. Пойдем, провожу…

— Нет уж, — холодно прозвучал ее голос. — Закончим сегодня! Потерпи. Пусть Фрос — маньяк-убийца. Но его-то кто убил?

— Никто. Может, сам умер от своей болезни, — лениво обронил я, зевая. — Или от яда. Доктор-то мог ошибиться со сроком…

— Допустим. А кристалл к его жене попал от кого?

— Ну хватит, — попросил я. — От Миза, наверное. И послать он мог его довольно давно. Юлия ведь могла долго колебаться, прежде чем отравила мужа. Не простой шаг-то… Давай спать.

Рика вновь пропустила мой призыв мимо ушей.

— Может, все так, а может, и нет. Нельзя превращать расследование в игру: вроде обо всем догадались — бросим! Остались непонятные факты, и мы обязаны с ними разобраться.

— Завтра! Обо всем завтра…

Но она была неумолима.

— Сядь. И послушай. Все, что изучал Фрос, я проанализировать не успела, да, наверное, и не смогла б. Но что мне близко, вопросы математики, рассмотрела. И вот: просматривается четкая система! Сначала идут фундаментальные основы, потом он углубился в частности практически во всех областях. Не похоже на сумасшедшего…

— Да? — я встрепенулся. — Что ж, давай анализировать… Только, думаю, лучше обратиться к отцу. Попросим подключить экспертов. Пусть разберутся, что означает этот список. Если он еще не спит, отдам ему сейчас. Все?

Рика не ответила.

— Что ж, продолжаем работать, — сказал я. — С утра постараюсь разобраться с прибором, которым на меня воздействовали… И еще одно дело. Завтра прибывает Тиман Лори Гвич, участник той же экспедиции. Надо за ним присмотреть: мало ли что! Сам, боюсь, не успею: лайнер в полдень.

— Сделаю, — пообещала Рика и поднялась.

— Теперь спать?

— Да. Спокойной ночи, — она пошла к двери. — До завтра.

— Ты куда?

— Домой, — бросила она через плечо и скрылась.

«Может, так и к лучшему», — я поплелся к себе.

Отец еще работал. Увидев меня, что-то хотел сказать, но я лишь мотнул головой:

— Завтра.

Вручил ему листы с заказами Фроса. Более или менее связно объяснил, что мне нужно.

Наконец, рухнул на постель.

Сумасшедший день кончился…

Будто и не спал я вовсе. Казалось, только закрыл глаза, как что-то вновь заставило их открыть. А вот что? Сознание включалось неохотно.

Давно уже рассвело. В окно врывались лучи солнца. Рядом стоял отец и тряс мое плечо:

— Вставай, сыщик. Работу проспишь!

Сев рывком на постели, я посмотрел на часы. Без чего-то семь. Тут же улегся вновь, отвернувшись к стенке. Пробормотал:

— Пораньше не мог?.. Какая работа, пап? У меня каникулы…

— Поднимайся, говорю, — не отставал он. — Через час я улетаю, не увидимся до вечера.

— Ну и что?..

— Все, о чем ты меня просил, я сделал.

Наконец до меня дошло: отец хочет сообщить нечто важное. Будто пружина подбросила.

— Сейчас! — я побежал умываться.

Отец ждал меня в кабинете, устроившись у компьютера. По всему видно, эту ночь он провел без сна: усталое лицо, глаза покраснели… Но одновременно чувствовалось в нем какое-то внутреннее возбуждение. Едва я появился на пороге, он указал на стул рядом.

— Я изучил материалы Вэла. Жаль, не сделал этого раньше. Ты оказался прав: речь идет о Терфе… — отец помолчал, повернулся к экрану. — Вот, смотри.

Появилась какая-то длинная формула.

— Что это? — уставился я на неведомую запись.

— И не пытайся вспомнить — такого ты не проходил в Академии, — отец усмехнулся. — Да и не только ты… Это последнее открытие Андерса Вэла, уравнение взаимодействия гравитационного и биополей. Я не привожу математические выкладки, они довольно сложны, но поверь — этот вывод строго обоснован.

— Хорошо, но при чем здесь Трефа? Какая связь?

— Вэл полагает… полагал, — поправился отец, — самая прямая. Видишь ли, характер поражения участников последней экспедиции напоминал по последствиям удар биополем. Знаешь, наверное, что у наших медиков есть специальные генераторы биополя? Их в особых случаях используют для лечения различных расстройств организма, в частности — психики. Можно, например, избавить человека от какой-нибудь мании, заставить забыть навязчивую идею… Словом, тут был похожий случай, только воздействие, приведшее к потере рассудка, должно было быть во много раз сильней. Но мы отбросили такую возможность.

— Почему?

— Большая часть пострадавших находилась внутри Станции, а ее стены непроницаемы для биоволн, впрочем, как и для других видов излучения.

— А если допустить удар изнутри Станции?

— Не перебивай! У меня мало времени и некогда отвечать на глупые вопросы. Подумай сам, как же в таком случае в то же самое время это воздействие поразило и пятого участника экспедиции, который находился за несколько десятков километров?

— Правда. Извини…

— Так вот, мы эту идею отбросили. Но ничего другого придумать не смогли. Исследования после закрытия Терфы как-то сами собой прекратились… Однако оказалось, что с этим не смирились сами пострадавшие. И в первую очередь Лиман Фрос.

— Фрос?! Откуда ты знаешь?

— Из сообщения Вэла. Со мной Лиман не делился… А именно он продолжал развивать идею биоудара. И небезуспешно. Я говорил тебе, что врачом в экспедиции была Любава Воря, едва ли не лучший специалист психолог-психиатр в Службе колонизации. Они напару рассчитали параметры этого поля и построили модель воздействия на психику. На этом этапе Фрос и обратился к Вэлу. Андерс сам говорит, что поначалу несерьезно отнесся к изысканиям Лимана. По той же причине, что и все: как поле проникло внутрь Станции? И вот тут Фрос выдвинул идею, которая по нынешним представлениям невероятна: да, Станция защищает от всех полей, кроме одного — гравитационного. Лишь оно проникает внутрь беспрепятственно. И, если его определенным образом промодулировать, вступает во взаимодействие с биополем. При этом у человека возможен сдвиг основных линий биоспектра, что, скажем, может привести к потере рассудка. После снятия гравитационного воздействия, биополе некоторое время находится в возбужденном состоянии, основные линии испытывают микроколебания около своего основного положения, недоступные регистрации нашими приборами, что проявляется у человека в виде психического расстройства. Наконец, эти колебания затухают — наступает выздоровление.