Мальчик постепенно начал забывать всё, что окружало его в прошлой жизни, только фанерный грузовик, да своего безликого и голого солдата-командира, оставленного на крыльце, а самое главное, бабушку, советницу и защитницу, он так и не смог забыть никогда. В самые тяжёлые моменты жизни он звал на помощь бабушку, упрямо восстанавливая в мозгу дорогие сердцу черты: и лицо бабушки, до мельчайших подробностей, вдруг всплывало перед ним.
– Бабушка, бабушка, это же я, твой внучек, твой Костя! Я же здесь! Приди ко мне, помоги мне!
И бабушка обязательно помогала. Неприятности отступали, а Костя продолжал свой жизненный путь на Земле…
Он старался вспоминать и своего друга-солдата без лица, оставленного на крыльце родного дома, и синий грузовик, устало застывший в талом снегу двора. Когда воспоминания всплывали в памяти, и бабушка ласково улыбалась в мыслях, трудные ситуации сами собой разрешались в нужном Косте направлении.
В самом начале его пребывания в тридесятом царстве, его привели в одну из волшебных комнат. Он уже знал, что она называлась библиотекой, и, что такое библиотека, Костя тоже уже знал. У них в интернате в такой комнате готовили уроки и читали неинтересные газеты об ударных стройках на просторах страны, и называли её избой-читальней, а не библиотекой.
Эта же библиотека в его новой жизни совсем была не похожа на ту, что осталась в районном центре его края. Но здесь было тридесятое царство, здесь всё должно было удивлять рыцаря-путешественника…
В этой комнате, которую называли библиотекой, куда его привели, в самом начале пребывания в детском доме, было так много книг, что глаза ребёнка разбежались в необъяснимом удивлении и восторге. Он даже вообразить не мог, что бывает на свете такое количество самых настоящих книг, и их ему обязательно сможет прочитать бабушка, когда приедет за ним. А пока он не мог сконцентрировать своё внимание ни на одной из книг. Ему хотелось сгрести в охапку сразу все книжки, затащить их на печку и, без устали, смотреть картинки, пока бабушка не погасит керосинную лампу. Но ни бабушки, ни печки здесь, в тридесятом царстве, не было и в помине. Тут и так было слишком жарко от яркого солнца, которое нещадно жарило в огромное, как ворота, окно комнаты и нагревало воздух до пота под мышками. А снега на улице тут и в помине не было, будто никогда и не бывало. Там, за огромным, открытым настежь, окном, пышно цвели какие-то другие деревья и летали такие же пчёлы. Он видел их за окном. Он и представить себе не мог, что в домах тридесятого царства такие огромадные окна, что кажется, будто ты гуляешь на улице, а на самом деле, ты в доме похаживаешь!
– Костя, тебе надо забрать учебники и сложить их в свою тумбочку у кровати. Ты знаешь, где твоя кровать? – неожиданно строго спросила библиотечная тётя, тыча, ему в руки, стопку учебников и тетрадей, ручку и чернильницу, тем самым, возвращая его к реальности.
– Не-е… Дома я на печке спал… – растерялся мальчик. – А это, что, всё для меня? И взять можно? Так много… – несказанно удивился он, указывая на стопку книг, и никак не решаясь взять их в руки. Костя испугался, он никогда раньше не обладал таким богатством. Он боялся, что за дверью этой волшебной комнаты злые разбойники попытаются отнять у него его богатство, а он ещё не нашёл меча-кладенца, чтобы их победить.
«А вдруг кто-то отнимет моё богатство, а бабушки нет рядом, и заступиться некому. Лучше не брать, чтоб, случаем, не побили. Пусть их… с ихними книжками…» – пришла спасательная мысль, и он постарался взгромоздить учебники на стол библиотечной тётки.
– Ну, что же ты делаешь?! Ты же должен учиться! Книжки не кусаются. Бери их, и учись хорошо. Тут всё для вас устроено. И на печке ты больше не будешь спать. У нас нет печек. Тоже ещё мне Емеля нашёлся! У нас для вас удобные кровати есть, а не печка! Ты же уже был в спальной палате!.. – рассержено-удивлённо воскликнула библиотечная тётя, а Костя даже присел от страха. Он так тогда и не понял, чему злая тётка так удивляется и почему сердится и кричит, и почему он Емеля? Его же Костей зовут! А сердитая тётка не обратила внимания на его изумление и страхи, и продолжала: – В конце учебного года ты сдашь учебники мне. Слишком мало у тебя времени. Постарайся, чтобы книги выглядели такими, какие ты взял в руки сейчас, понял? Чернила не разлей, ученик-горе-мученик! Перо в ручке береги, не сломай, ты же в тетрадях пальцем писать не стаешь, а чернил уже мало осталось. Я тебе в чернильницу из своих личных запасов налила.
Чего налила тётка в эту белую, наверное, стеклянную, штучку, и из каких своих запасов, Костя не понял, но закивал головой в знак согласия, потому, что отныне он невольно становился обладателем несметного богатства в виде стопки книг, нескольких тетрадей и чернильницы с ручкой. Ему даже альбом для рисования выдали, и карандаши разноцветные в придачу, среди которых даже белый был. Им можно было нарисовать и снег, и то заветное облачко! Можно было рисовать, сколько захочется, а ему уже хотелось нарисовать те облака, которые он видел из иллюминатора большого настоящего самолёта, который привёз его сюда, в тридесятое царство.
– Понял, – радостно воскликнул мальчик, осознав, что всё это богатство уже никто у него не отнимет. Оно действительно предназначается только ему одному, и никому больше.
Принимая драгоценный дар в виде стопки книжек, тетрадей и чернильницы, он не понимал решительно ничего, особенно, о каком времени говорит тётка, и зачем отдаёт ему в руки целое богатство. – А посмотреть картинки можно? – Уже восторженным шёпотом спросил он, собираясь тут же, на месте, сесть прямо на пол, и открыть одну из книжек.
– Нет, не здесь рассматривать учебники будешь в учебной комнате, там и учиться по ним будешь. Понял? – запротестовала тётка, и строго посмотрела на малыша, который был росточком чуть выше её стола. – Ты должен старательно и прилежно учиться по этим учебникам. Насмотришься ещё. Будь с книжками аккуратным. Понимаешь меня? – тётя почему-то сердилась. Костя совсем не понимал, что такое «быть прилежным, быть старательным, и быть поаккуратнее». Его испугали новые непонятные слова. Захотелось снова удрать в свою «халабуду», или в лес, чтобы тётка больше не сердилась на него. Там, в лесу, на одной из полян, раскинув широко руки и ноги, в сочной траве лужайки, он «прилежал» бы хоть до самого позднего вечера и смотрел бы в небо, чтобы увидеть, как мама летит на блестящей звёздочке и пикает, чтобы он, Костя смог её рассмотреть. Но ни леса, ни «халабуды» в новой жизни пока не было, и нового солдата сделать было не из чего, да, и не умел ещё сооружать кукол Костя. Надо было черпать мужество из глубин собственного сознания. Чтобы не убежать прочь от сердитой тёти, надо было быть сильным и стойким, как те рыцари из сказок, про которых читала ему долгими зимними вечерами бабушка в прошлой жизни. Ведь не убежал же Иван-Царевич от Бабы-Яги, не струсил! Следовало походить на любимых героев, иначе справиться с новыми непонятностями было слишком трудно.
Костя уже тогда умел поймать настроение собеседника и определить для себя: следует убегать в «халабуду», или можно продолжить разговор. Этому научили его братья, часто и густо колотившие малыша, почём зря, когда бабушки не было дома. Но сейчас его бить никто не собирался, а, всё равно, было страшно, потому, что тётка за столом сильно сердилась.
Новшества, так неожиданно свалившиеся на голову, пугали, заставляя дрожать ноги в коленках. Библиотечная тётка почему-то была недовольна и часто срывалась на крик, но тётя, с которой он пришёл в библиотеку, казалась доброй и внимательной. Она стояла рядом и не кричала напрасно, она даже защищала его! Мальчик был уверен в том, что сейчас его не побьют, добрая тётя не позволит злой тётке махать руками. А, если, что, он убежать успеет…
– У-гу… – на всякий случай кивнул головой Костя, так ничего до конца не поняв из слов сердитой тётки. Неожиданно для себя, на одной из полок, он вдруг увидел ту самую, родную книжку сказок! Здесь Она выглядела очень красивой, ярко-синей, не растрёпанной, а совсем новой, настоящей, и красовалась на полке в третьем ряду стеллажа. Он сразу узнал знакомый переплёт любимой книги, и, пугаясь самого себя, указал на книжку пальцем. – Тётя, а можно мне вон ту книжку взять вместо этих всех? – Спросил он, снова пытаясь положить стопку выданных книг на стол библиотечной тётки.
