– Ну, пойдёмте, – сказал капитан.

И сквайр, доктор Легг, юнга Уилл, Платон, капитан и ещё два матроса пошли по пологому, низкому берегу в форт, обходя кучи плавника и морской травы. Чайки, большие белые пеликаны и какие-то сине-чёрные птицы с длинным и тонким телом взмывали в небо при их приближении. Светлый мокрый песок был густо усеян кучками человеческих экскрементов, следами птичьих лап и ещё чьими-то извилисто-гладкими следами, увидев которые, мистер Трелони остановился в оторопи.

– Это что ещё такое? – подозрительно спросил он.

– Да, мистер Трелони, – сказал капитан, тоже останавливаясь. – Это следы крокодильего хвоста…

– Как?.. Здесь есть крокодилы? – быстро спросил сквайр.

– Огромное количество, мистер Трелони, – ответил капитан, он, не спуская глаз со сквайра и словно призывая его последовать за собой, опять двинулся по берегу. – Они живут в реке Сенегал… Ну и гуляют туда-сюда… По здешним пляжам…

– А сейчас они где? – спросил сквайр, он снова пошёл рядом с капитаном.

– Сейчас они попрятались и наблюдают нас откуда-нибудь со стороны, – небрежно ответил капитан.

– Я никому не советую появляться на пляже ночью, – сказал доктор и покосился на юнгу Уилла, который робко и тихо шёл рядом с ним.

– А ведь река Сенегал берет своё начало на плато Фута-Джаллон, – вдруг сказал Платон, обернувшись к остальным. – Нам рассказывал дон Родригу, помните?..

– И Мавритания здесь недалеко, – добавил капитан. – И Сахара здесь начинается…

Капитану никто ничего не ответил. Потом доктор Легг спросил:

– А как мы попадём на остров Н'Дар?..

– Я надеюсь, что за нами пришлют шлюпку из форта… Я думаю, что нас уже ждут…

Они шли по плоскому, вылизанному приливами песчаному берегу, пока не увидели через реку с мутно-зелёной водой остров, какой же плоский и неприветливый. На острове мощные парапеты ограждали прямоугольную террасу, в центре которой стояло несколько приземистых угрюмых строений – это и был старый французский форт. Его узкие бойницы были обращены на океан. Стены заросли плющом и какими-то лианами. Справа и слева от форта, словно ища у него спасения и безопасности, к террасе лепились ряды глинобитных хижин. В этом месте к берегу приткнулись разноцветные лодки, и среди этих лодок капитан различил европейскую шлюпку с гребцами. Капитан помахал им рукой. Из шлюпки ответили, и скоро она подошла к берегу полуострова.

Капитан представился:

– Капитан Дэниэл Линч со шхуны «Архистар»…

– Вас ждут, капитан Линч, – сказал старшина шлюпки и предложил всем садиться.

На острове Н'Дар капитан оставил сквайра, доктора Легга и матросов на берегу, а сам с Платоном пошёл в форт.

Джентльмены направились к домикам, стараясь преодолеть ощущение отчуждённости, которое исходило от глухих, без окон, жилищ, между которыми в редких пятачках травы паслись козы, бродили бесшёрстные овцы с длинными, уныло повисшими ушами, и копошились куры. Чернокожие хозяева коз, овец и кур сидели тут же в тени своих домиков – глинобитных хижин с четырёхскатными травяными кровлями. На проходивших белых они внимания, как будто бы, не обращали.

Возле одной хижины какой-то чернокожий старик, одетый в одну только набедренную повязку, выдалбливал лодку. Его топорик удивительно ритмично поднимался и опускался со звонким стуком, и щепки, нежно шурша, отлетали от него во все стороны. Из ствола дерева, над которым работал старик, уже совсем явственно проступали очертания бортов.

– А я думал, дятел стучит, – сказал доктор Легг, глядя на старика.

– Да что вы, доктор?.. Откуда здесь дятел? – спросил мистер Трелони.

– Ну, я думал… Просто думал, – заупрямился доктор.

Старик остановился, опустил топорик и посмотрел на джентльменов удивительно пытливыми глазами. В них была хитрость и ещё что-то неуловимое, что мистер Трелони определил, как насмешку очень умного и уверенного в себе человека. Сквайр смутился и потянул доктора за руку прочь.

– Вот так лодку-долблёнку можно выдолбить за несколько дней, если дождь не помешает, – сказал доктор Легг юнге с видом знатока.

А мистер Трелони добавил:

– Вот так он и будет тюкать своим топориком бесконечно… Сразу видно, что местные жители здесь никуда не торопятся и никуда не спешат… На их лицах нет ни следа заботы, ни тени задумчивости о завтрашнем дне… Живут они тут, как в полудрёме… И все здешние чернокожие – люди уже в возрасте… Молодых – нет…

– Ну, вы же понимаете, почему молодых нет, дружище, – сказал доктор. – Всех молодых – уже вывезли… Остались старики и калеки, которые нужны здесь для услуг…

Сквайр остановился и огляделся кругом.

– А как здесь насчёт воровства? – вдруг спросил он.

– О, воровства здесь нет совсем, – успокоил сквайра доктор Легг. – Воровство здесь заслуживает самого глубокого презрения и порицания…

– Похвально, – с удовлетворением ответил сквайр и двинулся дальше.

– Зато грабёж процветает, – неожиданно добавил доктор в спину сквайру. – И грабёж здесь считается привилегией представителей высшего класса – мавров…

Мистер Трелони округлил глаза, обернулся и потрясённо посмотрел на доктора.

Они прошли ещё немного, и скоро услышали знакомый рёв верблюдов. Заспешив, они вышли на базарную площадь – часть берега, утоптанную бесчисленными ногами, и сразу же жаркая толчея восточного торжища охватила их: тут и там среди домотканых полотнищ палаток, закопчённых медных тазов, котелков и чайников, среди чёрных от верблюжьего пота кожаных сёдел сновали какие-то замотанные до самых глаз люди, другие люди в необъятных шароварах, с открытыми темнокожими лицами и торсами, непринуждённо лежали на коврах, циновках и подушках, расстеленных прямо в проходах между домами под натянутыми парусиновыми тентами, тут же полуголые чернокожие рабы что-то делали на корточках возле жаровен, и здесь пахло горящими углями и мятой, а рядом, в глубине прохода, бил барабан, и играла заунывная флейта, и бренчали какие-то дребезжащие струны, а дальше, дальше лежали, стояли и бродили верблюды с запылёнными истёртыми боками, верблюды с сёдлами и без седел, верблюды с уздечками и ремнями и верблюды с колокольцами на шее и без них.

Маленький серый ослик с удивительно покорным, даже обречённым видом пересёк площадь и остановился невдалеке. Его потянул за верёвку смуглый мальчишка с палкой в руках, ослик повернулся и побрёл обратно. Мальчишка побежал впереди него, подбирая верёвку, к которой ослик был привязан.

Доктор Легг взял юнгу за руку и повёл его за осликом, опасливо обходя полусгнившую тушу телёнка, которая валялась на площади поперёк бокового прохода и на которую никто, кроме мух, не обращал внимания, даже сидящие в двух шагах от неё люди – они спокойно пили чай. Сквайр и матросы пошли за доктором и юнгой сквозь пыль, толпу, резкие запахи гниения и крики погонщиков.

Они пришли к колодцу, сложенному из каменных плит, над зияющим отверстием которого стояла тренога из отполированного временем дерева с перекинутой через неё верёвкой. Старик-водочерпий в мокрых, прилипших к ногам ширвалях глянул в колодец и махнул рукой. И всё повторилось сначала: снова мальчишка огрел ослика палкой, и тот, с трудом переступая ногами, пошёл от колодца, снова канат натянулся, и из колодца показалась бадья с водой, снова старик-водочерпий опрокинул бадью в корыто, и верблюды, толкаясь, полезли узкими мордами к воде, и снова, в который раз, ослик грустно побрёл обратно.

И тут справа вдруг грянул барабан, и высокий стройный светлокожий мавр, положив себе на плечи пастушескую палку, стал двигаться в нехитром танце в кольце обступивших его людей. Большинство мужчин были одеты в бубу7 и огромные тюрбаны, а на груди имели амулеты – плоские кожаные ладанки, как объяснил доктор Легг, с зашитыми внутри благословениями святейших марабутов8.

Мистер Трелони, тронув доктора рукой, чтобы обратить его внимание, сказал ему про танцора: