Доктор услышал истошный голос боцмана Ганна.
– Пошёл, пошёл, требуха свиная!.. – насмешливо орал боцман. – Что растопырился, как сукина ёлка!..
Доктор посмотрел туда, куда глядели все незанятые матросы вахты, столпившиеся на палубе – на бизань-мачту. На ней, отчаянно цепляясь за ванты, карабкался вверх новый юнга «Архистар». Наконец, он уселся на салинге6, и несколько напуганный доктор Легг перевёл дыхание – ветер сегодня был свежий, и качало изрядно.
Нового юнгу на шхуне звали Уиллом. Это был невысокий худой мальчик со светлыми волосами и озорными голубыми глазами. Доктор Легг часто видел его на палубе то с большим котлом снеди, который он вместе с новым коком Шиле тащил в кубрик к матросам, то у себя в каюте, где юнга Уилл, приседая из-за качки с подносом в руках, старался не опрокинуть его обед. Теперь юнга под руководством боцмана Ганна пытался понять и прочувствовать, что такое парусный аврал.
Доктор подошёл к боцману и тоже с интересом посмотрел вверх. Потом, перебросившись с боцманом несколькими незначительными фразами, доктор, прикрывшись рукою, изящно зевнул и пробормотал:
– А не пойти ли мне к себе? Сегодня я что-то с утра не выспавшийся… Всю ночь волна била в корму… Я всё время просыпался в испуге…
И он задумчиво посмотрел на боцмана. Боцман Ганн молчал, смутно улыбаясь доктору Леггу и посматривая время от времени наверх на юнгу. Доктор тоже молчал, он тоже посматривал то на боцмана, то на юнгу, задумчиво терзая свой рыжий бакенбард. Наконец, доктор решился.
– Пойду всё-таки, – сказал он. – Положу на глаза чёрные метки…
Перед вечерним чаем, который по старой традиции по-прежнему накрывали на ступенях квартердека, мистер Трелони и доктор Легг снова появились на палубе.
– Сегодня хороший вечер, чтобы пойти к капитану и узнать про наш теперешний курс, – сказал сквайр.
– А вы разве не знаете, дружище? – удивлённо спросил доктор и добавил. – Ведь Платон нам уже рассказывал…
– Не слушай песен пролетающих птиц, – ответил сквайр и со значением, хитро прищурился. – Я хочу узнать у капитана…
– Ах у капитана? – подхватил доктор Легг, вдруг тоже улыбнувшись. – Да-да-да!.. Давайте спросим…
И они поднялись на квартердек к капитану.
– Наш теперешний курс – Западная Африка, устье реки Сенегал, – сказал капитан, совсем не удивившись вопросу. – Климат в тех местах, там, где находится бывший французский форт Сен-Луи – переходный к тропическому, а южнее – субэкваториальный… Температура воздуха, как правило, жаркая, колеблется в зависимости от сезона, но незначительно. С ноября по апрель здесь властвует сухой северо-восточный ветер-харматтан из Сахары, а с мая по октябрь влажный юго-западный муссон приносит обильные дожди… И больше всего дождей выпадает на юге атлантического побережья… Там сезон дождей длится от трёх до пяти месяцев, а на севере всего один или два месяца, но эти ливни весьма кратковременные… И сильной жары на этом побережье не бывает благодаря регулярно дующим с моря бризам, а ночи, как правило, там прохладные…
Европейцы в тех местах появились в середине ХV века – это была португальская экспедиция Диниша Диаша, которая достигла устья реки Сенегал. Позднее европейцы, а именно, голландцы, обосновались южнее, на полуострове Зелёный Мыс. Там есть деревня Н'Дакара, а в море остров Иль-де-Гори – по-туземному остров называется Ндьян. Вот этот остров и стал крупнейшим центром работорговли в этих местах. Затем остров переходил то к нам, то к французам. А к нашему времени Франция утвердила за собой господство над здешней торговлей, в которой всё большее значение приобрела работорговля… Мы в Н'Дакару не будем заходить, разумеется…
Кок Шиле накрыл чай на лестнице, и сквайр с доктором Леггом спустились с квартердека и встали возле ступеней. Но скоро сквайр опять поднялся на квартердек.
– Я там плохо слышу вас, капитан, – сказал он со смущённой улыбкой.
– Вы стали хуже слышать, мистер Трелони? – быстро спросил у него доктор Легг, и лицо его приняло озабоченное выражение.
Сквайр поспешил его успокоить.
– Нет-нет, доктор… Мне кажется, я слышу также, – сказал он. – Только я хорошо слышу скрип такелажа и шум волн, но совершенно невнятно звуки речи… Даже, пожалуй, как мне кажется, все эти звуки, которые я слышу на корабле очень хорошо со всех сторон, накладываясь на звуки речи, забивают их…
Всё это время капитан стоял и внимательно смотрел на сквайра. Потом он опять стал рассказывать, только несколько громче:
– Схема работорговли была и остаётся и по сей день простая: местные африканские царьки со своими дружинами, используя европейское огнестрельное оружие, совершают набеги на соседей для захвата пленников с последующей их продажей европейцам… К тому же со временем усилилось соперничество между этими царьками за контроль над торговлей с европейцами. Это часто выливается в войны, приводит к ослаблению местных государств и облегчает колонизацию для нас, европейцев…
А из государств в тех местах существует Денанке – государство народа фульбе, с которым мы с вами уже встречались… Ещё здесь проживает народ мандинка, который мы тоже с вами знаем… Также надо назвать народности тукулёр, серер, сонинке и волоф. Вроде бы здесь есть и государства – Син, Баол, Кайор, Вало и Салум… Но как вы понимаете, чётких границ у государств нет, потому что жители кочуют за своим скотом, кроме тех, конечно, кто занимается земледелием – это, как правило, чернокожие африканцы… И большинство жителей – мусульмане-сунниты, хотя часть придерживается традиционных верований… Да вы сами скоро всё увидите, джентльмены… Сейчас, как вы знаете, французский форт Сен-Луи – наш, английский…
Капитан замолчал, но общий разговор всё как-то не завязывался – все молчали тоже. Было тихо, как только может быть тихо на парусном корабле в открытом море. Ветер дул неизменно. Солнце медленно садилось в воду, и закатный свет заливал полнеба. Мистер Трелони, стоя на квартердеке с чашкой вечернего чая, следил за солнцем, ожидая, когда оно сожмётся, сплющится и медленно утонет в море. Доктор Легг, стоя внизу на палубе, осторожно и задумчиво поставил свою чашку на поднос.
Неожиданно они услышали гитарные переборы: со стороны бака кто-то трогал струны, и они звенели нежно, как весенние пчелы. Потом из переборов сложилась музыка, явно испанская, пленительная.
– Кто это у нас теперь играет? – спросил капитан у Платона.
– Оказалось, что наш новый юнга Уилл играет на гитаре, – ответил Платон. – И неплохо играет…
– Да, неплохо, – согласился мистер Трелони и сказал капитану. – И, кажется, я узнаю этот романсеро… Вы его пели на Тортуге, капитан… Или что-то подобное пели, помните?..
– Я?.. Пел?.. – удивился капитан и добавил. – Я не умею петь, мистер Трелони… Вы же знаете…
Капитан отвернулся к рулевому. Мистер Трелони потрясённо посмотрел на доктора Легга. У того на лице тоже было написано недоумение, потом доктор пожал плечами и пробормотал себе под нос:
– То, что перестаёт получаться, перестаёт и привлекать…
Мистер Трелони грустно улыбнулся.
****
Наконец, однажды, вдали смутно показался плоский серый африканский берег, кое-где поросший высоким кустарником и низкими деревьями, но был уже вечер, к тому же штормило, и высадку капитан назначил на завтрашнее утро. С «Архистар» отсалютовали форту и бросили якорь. За вечерним чаем джентльмены разговорились опять об этих местах.
– Сен-Луи-де-Фор, или по-простому Сен-Луи, основали французские купцы в устье реки Сенегал на острове Н'Дар, как на местном наречии называется остров, – сказал капитан и переспросил у Платона. – Ты не помнишь, в каком году?
– В 1659, – ответил Платон.
– Да… При Людовике ХIV, – ответил капитан. – И не случайно французы назвали этот опорный пункт своей торговли с внутренними районами Африки в честь своего короля… Ведь при короле-Солнце Франция превратилась в самую могущественную державу Европы… И эти земли стали основным поставщиком в Европу камеди – этого незаменимого сырья для фармацевтики, кондитерского дела, а особенно для окраски тканей… Я уже не говорю о том, что отсюда вывозят ещё золото, воск, неотделанные кожи, слоновую кость, хлопок, кофе, какао, корицу, индиго, табак и, главное, о чём всегда стыдливо умалчивается – чернокожих рабов…
