– Она рассадила их по всему холму, – сказал он. – Сейчас она больна и не встает с постели.

Несмотря на это он был так любезен, что пригласил меня в дом. Дом был сложен из огромных тесаных бревен. Потолок, пол, перегородки, рамы – все было из секвойи. Снаружи он был облицован резными деревянными чешуйками тоже из секвойи. Дом показался мне огромным добрым великаном. Жена Джона встала на минутку с кровати, угостила меня десертом и, сославшись на недомогание, легла снова.

– С Россией и с этим холмом связана первая Love story Америки, – сказал Джон.

Мы поговорили с ним о графе Рязанове, после чего он проводил меня до конца улицы. Внизу слышались какие-то выкрики и шум.

– Что это? – спросила я.

– А Бог его знает, – пожал он плечами, – я не слежу за жизнью, которая внизу – там каждый день случаются какие-то демонстрации.

Консульство было неподалеку. Консул, молодой симпатичный человек, взял мое заявление на развод и попросил предъявить российский паспорт. Я предъявила ему американские права. Он сказал, что ему нужен паспорт, и никакой другой документ его заменить не может. Я объяснила, что паспорт находится у мужа, а муж не может въехать в страну. Прислать по почте он его тоже не может, поскольку почта не берет для пересылки в Америку паспорта.

– Так что же вы будете делать? – лицо консула вытянулось, а глаза слегка вылезли из орбит.

– Ничего, – сказала я, – буду ждать оказии. Как долго – не знаю.

– Я вам заверю вашу подпись, – сказал консул, – только вы никому не говорите, что у вас нет паспорта, а то вас посадят в тюрьму. Да-да, это очень серьезно. Вы нарушаете закон.

– Хорошо, – сказала я с улыбкой, – посижу в американской тюрьме, сразу решатся проблемы с жильем и питанием.

Заметив улыбку на моем лице, консул сказал:

– А вы зря смеетесь, американская тюрьма – это не курорт. Мы получаем письма от российских граждан, готовых на все, даже на депортацию, лишь бы их вызволили из этой тюрьмы.

Я пообещала, что буду хранить свою тайну со стойкостью партизана, на что консул долго желал мне удачи и грустно смотрел вослед.

Я спустилась с заоблачных высей Русского холма. Внизу по кругу первых улиц шел парад, посвященный открытию Колумбом Америки. По мостовой мимо меня один за другим шествовали повозки первых поселенцев и автомобили старых моделей, на которых стояли и весело улыбались индейцы, испанцы, солдаты и пожарные. Шествие было неторопливым, поэтому они могли на ходу петь, танцевать, играть на банджо, вовлекая в свое веселье симпатичных девушек из толпы. Все явно радовались тому, что их открыл Колумб. В конце улицы парад принимал король Карлос с королевой Елизаветой, окруженные свитой. Я с трудом протиснулась сквозь тесный строй зевак и спустилась к десятым улицам.

Здесь бесконечным потоком молча шла демонстрация против войны в Ираке. Активисты раздавали листовки и призывали к борьбе с правительством. Демонстрацию тщательно охраняли мощные полисмены.

Еще ниже бомжи уже устраивались на ночлег в туристических палатках. Они пристраивали тележки со своим имуществом неподалеку и готовили ужин на газовых горелках. Кто-то из них продолжал ходить и просить деньги на улицах. Просили они молча, а именно, показывая огромный плакат, висящий на шее. Например, «Помогите моей заднице – она бездомна!» или «Я бездомный, но никогда не унываю, помогите мне остаться таким!»

Я нашла припаркованную на далекой окраине машину и поехала домой.

Дома сидел пьяный Сергей. Он пил водку вместе с товарищами и нахваливал мои консервированные огурцы, которые я запасла на зиму.

– Ищи для меня деньги! – услышала я от него вместо «здрассте». – Мы можем пожениться. Моя жена хочет подать на развод, а я хочу купить земельный участок.

Сергею все не давала покоя память о былых деньгах, власти и о земле, владельцем которой он был в России.

Но денег у меня не было, а была только ответственность за долги по кредитным карточкам.

Начиная с момента нашей первой встречи, я целиком попала под влияние Лены. Это неудивительно, потому что Лена человек неординарного ума и необычайной воли.

– Веришь, – говорила она мне, – я как-то остановила локомотив на полном ходу?

Я ей верила без оглядки, но иногда поступала по-своему и попадала впросак.

Лена, она же Лиля, она же Оля, она же Лика – меняет свои имена в зависимости от вида деятельности. Она говорит, что ей так проще. Звонит, например, человек к ней домой и подзывает к телефону Лику, а Лена накануне продала под именем Лики некачественный товар за цену высокосортного. Человеку объясняют, что женщины с именем Лика в этой квартире нет и быть не может. И при этом никто никого не обманывает.

По моим понятиям, она несчастная женщина. Потому что ее никто не любит. Она родилась в многодетной семье. Она полукровка. Половина крови, которая в ней течет – еврейского народа, а половина русского. Она родилась от полуеврея и полуеврейки, но ни по одному закону ее нельзя назвать еврейкой, а русской ее тоже не назовешь. В зависимости от ситуации, она ощущает себя то еврейкой, и принимает сторону евреев (когда на них нападают арабы), то русской (когда слышит нападки на русских), то есть она за справедливость в глобальном масштабе, но при этом в любой ситуации всегда соблюдает свою выгоду.

Я думаю, что это самая интересная и яркая женщина, которую я когда-либо встречала в жизни.

Свою первую финансовую операцию она провернула, учась на первом курсе университета, в 17 лет. Афера была связана с покупкой-продажей машины. Заработала она на этом (1980 год) 5000 рублей.

Она обладает феноменальной памятью и исключительными способностями, особенно ей дается математика. Ей не доставляет никакого труда запомнить при первом прочтении сотню страниц технического текста любой сложности. Трудных задач для нее вообще не существует. Она превосходная шахматистка и просчитывает любую ситуацию на несколько шагов вперед. Она обладает железной логикой. Она может убедить человека произвести любые, необходимые ей действия. Внешность ее неяркая, но чрезвычайно выразительна. Небольшого роста, с милыми ямочками на пухлых щеках в обрамлении мягких рыжих волос, она пронзительно глядит большими синими глазами на собеседника, удивляя его глубокими познаниями в различных отраслях науки и техники. Новейшие сведения она черпает из толстых научно- технических журналов за полчаса до встречи, предварительно поинтересовавшись сферой интересов будущего собеседника. У нее было два недостатка – она комплексовала по поводу своей внешности и избыток ума. Она хотела нравиться мужчинам, но подходила к вопросу выбора партнера, как к технической задаче.

В 19 лет она решила выйти замуж, причем удачно. Кому- то для удачного брака требуются деньги, кому-то квартира, кому-то доброта и ласка, кому-то любовь, а Лене была нужна надежность. Она определила параметры, которыми, по ее понятию, должен обладать надежный мужчина. Надежный мужчина должен быть евреем (евреи – прекрасные семьянины), вдовцом (то есть человеком, уже проверенным в браке), с маленьким ребенком (у Лены было слабое здоровье, и она не знала, сможет ли родить ребенка) и старше ее (солидный и занимающий хороший пост чиновник). Она нашла такого мужчину, открыв брачное агентство в родном городе, и заодно заработала на этом порядочную сумму денег. В девяностые годы она сумела вывезти из России в Америку всех родных и близких людей, общей сложностью

40 человек, но они об этом быстро позабыли, устраивая свою

жизнь. Лена осталась в изоляции.

К моменту нашей встречи она официально не работала. Ее сократили во время экономической регрессии, когда уволили с работы добрую часть Америки. Она получала пособие, которого вполне ей хватало.

Искать новую работу не было смысла, потому что только в случае, если она останется безработной, после развода бывший муж будет обязан выплачивать ей алименты – хорошую сумму. Муж был все тот же самый, «надежный», но, несмотря на свою надежность, ушел к другой женщине, которая, вдобавок, была намного старше его, и уж, тем более, старше Лены.