– И тебе здравствовать, Бродяга. С чем пожаловал? – в голосе девушки явно слышится недовольство.

Не дожидаясь ответа, Инесса вдавливает педаль газа в пол.

– Да я по делу, но не к тебе. Вик, те две скрижали… их нужно отдать. Аномальную, конечно же, ты оставляешь себе.

– Уверен? – спрашиваю, повернувшись к Бродяге.

– Не глупи, – вмешивается Инесса.

– Тебе отдавать? – обращаюсь к Бродяге.

– Нет, мне грязные не нужны. Инесса, довези нас до дома, там Кавен ждет.

Дальше едем в полном молчании. В полумраке салона снимаю со шнурка две скрижали. Бродяга протягивает мне два точно таких же камешка, но «чистых».

– И что мне с ними делать?

– Завтра расскажу. Выходи, приехали.

– Удачи, – прощается Инесса с нами обоими.

Я выхожу из машины и сразу натыкаюсь взглядом на черные провалы глаз Кавена. На нем дорогой черный костюм-тройка, черная рубашка и черный галстук. Псих. Он однозначно псих. Нормальные люди не ходят во всем черном. Да и в людей не стреляют.

– Красивая, – неясно, к чему относится замечание этого ненормального.

– Держи, – протягиваю ему в раскрытой ладони скрижаль с алыми вкраплениями.

– Спасибо. До встречи.

– Прощай.

– Нет, не прощай. Я твой постоянный курьер, – отвечает Кавен.

– Что?

– Потом расскажу. Кавен, тебе пора, – вмешивается Бродяга.

Не прощаясь, Кавен разворачивается на каблуках и скрывается во дворах. Его темный силуэт быстро пропадает из виду в сгущающихся сумерках.

– Я даже вопросов задавать не стану, – сокрушенно выдыхаю.

– Вот и правильно. Вот еще две скрижали. Завтра позвоню.

Молча сую куски гранита в карман.

– Как вы меня достали, – спокойно говорю Бродяге.

– Все только началось, – не теряет тот оптимизма.

– Это и пугает.

– Не ной.

– Уговорил.

Прощаюсь с Бродягой и бегом поднимаюсь в квартиру. Ани нет, но есть записка: «Ушла домой, мама переживает. Приготовила ужин. Включи телефон».

Готовит она все-таки хорошо. Я быстро уплетаю ужин и не раздеваясь падаю в кровать.

Просыпаться от того, что выспался, а не от рева будильника безумно приятно. Наверное, это одна из причин, по которым я не ищу постоянную работу с девяти утра до позднего вечера. Мягкое майское солнце прогревает комнату, забрасывая в нее свои лучи-копья через броню оранжевых штор. Даже их цвет не особо раздражает меня в такое утро.

Сладко потягиваюсь и лежу в кровати еще с полчаса. В колонках тихо играет Вагнер. Для полного счастья не хватает чашки кофе в постель. Однако окончательно пробуждает меня не кофе, а стук в дверь. Кого принесло в такую рань?!

Медленно встаю с кровати и плетусь к двери, словно на казнь. Заглядываю в глазок, вижу белобрысую макушку. Бродяга. За какую-то наносекунду настроение из заоблачных высот падает в самые глубины ада.

– Открывай уже, хватит на меня глазеть, – звучит сквозь дверь приглушенный голос.

Ничего не остается, кроме как подчиниться.

– Ты позвонить вроде обещал, а не ломиться ко мне в дом ни свет ни заря.

– Телефон заряжай! И вообще, я тебе не друг, чтобы к твоему мнению прислушиваться!

Этот белоголовый мальчишка смешно теребит замочек то на трико, то на олимпийке. Делает вид, будто нервничает.

– Скрижали при тебе? А ну дай гляну. Хотя ладно, чувствую. Ты догадался, что такое скрижали, я надеюсь?

– Кажется, да.

Невольно проверяю под рубашкой шнурок с камешками.

– Вот адрес.

Бродяга достает из кармана синих трико замусоленный клочок бумаги в клеточку и молча наблюдает, как я брезгливо изучаю врученное сокровище.

– Там нужно быть завтра ночью. В 5.00. Ну, тут написано все. Наполнишь скрижали – и домой. Все просто, никаких проблем быть не должно.

– А если откажусь?

– Эти скрижали у тебя принимать будет Оленька. Она твой курьер.

– То же самое говорил Кавен.

– Ты меня даже в квартиру не приглашаешь, почему я должен тебе что-то объяснять? Угадал – потому что я твой курьер. У тебя их три.

– А у других?

– Правильный вопрос. У всех три. Но тебе это знать пока не нужно. В общем, будь там в назначенный срок. Потом наберешь указанный на листочке номер, это Оленькин, договоритесь, где встретиться. Отдаешь три синие скрижали, аномальную по-прежнему держи при себе. Вопросы? Нет. Пока.

Он резко разворачивается, противно скрипя кедами по бетону, и сбегает вниз по лестнице. А я так и стою в дверном проеме с помятым листком. Когда же кончится этот безумный сон?

От позитивного настроения остались лишь осколки, мерзко хрустящие под ногами, но я знаю прекрасный способ его поднять. Спорт.

Конечно, «программист, занимающийся спортом» звучит несколько бредово, но это всего лишь стереотип. Я знаю немало парней, сведущих в электронной магии, которые регулярно тренируются, причем профессионально.

Залитый солнцем стадион встречает меня тремя километрами бега под тяжелые мелодии немецкой команды Rammstein. Вакуумные наушники бережно оберегают мой мозг от посторонних раздражителей – от визжащих неподалеку детей, злых мамаш и прогуливающих школу подростков. Я вообще не очень люблю заниматься спортом утром. В десять часов, в будний день – это ужасно. Слишком много препятствий, шума, ненужной суеты. Другое дело – ночью. Бежишь себе спокойно, слушаешь звуки затихающего города, шум редких автомобилей.

От бега перехожу к брусьям и перекладине, отдохнув от силы минут десять. Конечно, для правильной тренировки этого мало, но я не люблю ждать.

В третий раз покоряя простенькую железную конструкцию, словно врезаюсь в мелькнувшую догадку. Требуется всего мгновение, за которое мое тело из наивысшей точки спускается в нижнее положение, чтобы мозг выстроил четкую картинку всей системы Инессы и жирными красными и синими линиями подчеркнул те самые уязвимые места, которые пропустил в первый раз. Я буквально вижу, как операционную систему, установленную в офисе Инессы, слушают и смотрят, вижу все ключевые блоки шпионских программ.

Я не успеваю толком осознать увиденное, как видение исчезает. Не знаю, что это было – мистификация или просто отдохнувшее подсознание сделало выводы, собрав воедино все части этой компьютерной головоломки.

Быстро, насколько способно мое тело, возвращаюсь домой, собираюсь набрать номер Инессы, но телефон по-прежнему разряжен. Проклиная себя за глупость, вставляю зарядное устройство в гнездо. Умерший было кусок пластика и микросхем откликается пиканьем. Сам не понимаю отчего, но я ужасно волнуюсь, как перед первым в жизни свиданием. Телефон, конечно же, запускается нереально медленно, долго загружает в память нестандартную оболочку и список контактов, но, в конце концов, выдает сообщение о готовности к работе.

Едва попадая трясущимися пальцами на клавиши, набираю номер Инессы.

– Вик? – отвечает спустя шесть гудков заспанный и удивленный голос.

– Спишь в четверг, в десять утра? – начинаю разговор совсем не о том, ради чего звоню

– Работала вчера до ночи. Ты звонишь просто поболтать?

– Нет-нет, прости, что разбудил. Я, кажется, знаю, как вычислить того, кто шпионит за твоей системой.

Секундное молчание, явно потраченное на сверхзвуковое размышление, и быстрый ответ:

– Через пятнадцать минут встречаемся у тебя во дворе.

Несколько мгновений слушаю короткие гудки, после чего закрываю крышку мобильного. У меня пятнадцать, даже четырнадцать минут, чтобы собраться. Вспоминаю армейские уроки.

Через семь минут стою у шкафа и безрезультатно ищу что-нибудь из одежды. Аня добралась до моего сборника тряпья и навела там идеальный порядок. Теперь найти хоть что-то практически нереально. Порывшись в ровных квадратах маек, аккуратных пирамидках толстовок и ровно висящих чучелах костюмов, с чувством покорившего Эверест я достаю синие джинсы и белую с золотым рисунком футболку. На поиски одежды уходит еще две минуты. Остается пять. Этого более чем достаточно для натягивания носков, джинсов, футболки и шнурования кроссовок. Укладываюсь в три минуты и кубарем слетаю с четвертого этажа, едва не сбив соседку.